Требуется мужчина
– Вот пуля, – назидательно сообщил я. – Тридцать восьмого калибра. Она пролетела, задев ухо мистера Вульфа, через спинку кресла и испортила стену. Теперь на штукатурке будет нашлепка, как бельмо на глазу.
Джейн скривилась. Джонсон, усевшись, вперился в меня прищуренными глазами. Хаккет сказал – видимо, считая, что он ни во что не встревает:
– Я их еще разок обыщу.
Я отвел от него глаза, чтобы не метать молнии, и сдержанно произнес:
– Не стоит, сэр. Все в порядке, я проверил. Но я полагаю…
– Может быть, – вставил Джонсон, – Вульф сам в себя выстрелил?..
– Да, как же, – кивнул я головой. – Мистер Вульф с удовольствием позволит вам удостовериться, что у него на лице нет следов от пороха.
– Так он их смыл в ванной, – ядовито процедила Джейн.
– Их не смоешь. – Я снова обратился к Джонсону: – Если хотите, я вам дам лупу. Можете заодно исследовать и кожаную обивку.
Провалиться мне на месте, но он принял это всерьез. Кивнул, встал, и мне пришлось отдать ему лупу из стола Вульфа. Сначала Джонсон изучал кресло – тот участок, что непосредственно примыкал к пулевому отверстию, а потом добрался и до Хаккета, принявшись рассматривать его лицо и ухо. Хаккет стоял спокойно, поджав губы и глядя куда-то поверх головы майора. Наконец Джонсон вернул мне лупу и уселся на прежнее место.
– Ну как, – спросил я, – стрелял в себя мистер Вульф?
– Нет, – признал Джонсон. – Если только он не обернул чем-нибудь револьвер.
– Ну, конечно, – съязвил я, – он завернул его в подушку и, держа на расстоянии вытянутой руки, нацелил себе в ухо и спустил курок. Вы бы не попытались сами повторить этот подвиг? Да еще так, чтобы пуля просвистела в дюйме от виска?
Джонсон не отрывал от меня глаз.
– Я всего лишь предельно объективен, – заявил он. – Пусть с некоторыми натяжками. Я не спорю, мое предположение выглядит весьма маловероятным.
– Насколько я могу судить о случившемся, – начал было Хаккет, но я, не ожидая от него ничего путного, перебил:
– Простите, сэр. Пуля, конечно, это уже кое-что, но найти пистолет было бы еще лучше. Давайте тоже будем предельно объективными. Может быть, нам удастся найти пистолет в гостиной.
Я направился к двери, уцепив Хаккета за локоть, чтобы толстяк вышел со мной вместе, и бросил на ходу Фрицу:
– Проследи, чтобы они не двигались с мест.
– Но я хотел бы присутствовать… – запротестовал Джонсон, поднимаясь.
– Черта с два. – Я повернулся к нему и повысил голос. – Посидите пока, братишка. Я и так стараюсь держать себя в руках и не грубить. В чьем доме свищут пули, может, в вашем? Клянусь Богом, если вы ослушаетесь, Фриц продырявит вам колено.
Он что-то возразил, и Джейн тоже пыталась настаивать, но я проигнорировал их и, пропустив вперед Хаккета, вышел в гостиную, плотно закрыв за собой звуконепроницаемую дверь.
Хаккет принялся было возбужденно тараторить, но я велел ему заткнуться. Он не унимался. Тогда я сказал, чтобы он выкладывал, но только побыстрее.
– Просто невероятно, – заявил он, поймав мой взгляд и выбирая слова, – чтобы кто-то из них выстрелил в меня отсюда, через открытую дверь, а я ничего не заметил.
– Вы мне уже это сказали в ванной. А еще вы сказали, что не помните, открыты или закрыты были ваши глаза, и если открыты, то куда вы смотрели, когда раздался выстрел. – Я вплотную наклонился к его физиономии. – А теперь слушайте. Если вы вообразили, что это я или Вульф стреляли в вас, я вам живо прочищу мозги, которые, судя по всему, весьма в этом нуждаются. Один простой факт: пуля, задевшая ваше ухо и пробившая спинку кресла, неминуемо должна была прилететь только через эту дверь из гостиной. Она не могла прилететь ни из прихожей, ни еще откуда-нибудь, потому что еще не изобрели пистолетов, стреляющих по кривой траектории. Кто виноват, что вы смотрели непонятно куда или вообще зажмурились, а может, временно ослепли? Сейчас от вас требуется лишь одно – сидите тихо в кресле у стены, не двигайтесь и помалкивайте.
Он что-то проворчал, но подчинился. Я осмотрелся. Если допустить, что стреляли из гостиной, то теоретически пистолет или остался здесь, или его кому-то передали, или выбросили. Передать его не могли, ведь я очутился здесь не позже чем через пять секунд после выстрела, когда Джейн Гир с Джонсоном уже пялились друг на друга. Выбросили? Тоже вряд ли – окна были закрыты, шторы на них опущены. Таким образом, оставалось только первое предположение, и я взялся за поиски.
Было очевидно, что оружие далеко спрятать не могли, ибо пяти секунд явно маловато, чтобы поддеть половицу или просверлить отверстие в ножке стола. Поэтому я сосредоточился на менее изощренных местах, заглядывая под мебель и за занавески. Хотя я был совершенно уверен в успехе, меня не оставляло странное ощущение, что как бы я ни старался, пистолет мне не найти. Не знаю, откуда оно появилось. Впрочем предчувствие не оправдалось. Когда я добрался до большой вазы на столе между окнами и заглянул внутрь, я различил что-то белое; сунув туда руку, я нащупал пистолет. Я подцепил его за спусковой крючок и извлек на свет божий. Судя по запаху пороховой гари, из оружия недавно стреляли, хотя, разумеется, он уже успел остыть. Это был допотопный «гранвиль» тридцать восьмого калибра, того и глади заржавеющий. Белый предмет, который я заметил в вазе, оказался обычным мужским носовым платком, через прореху в котором торчала рукоятка револьвера. Осторожно, чтобы не оставить отпечатков, я выдвинул барабан. Так и есть – пять патронов на месте, а шестого не хватает.
Хаккет подскочил ко мне, пытаясь что-то сказать. Я был краток.
– Да, это тот самый револьвер, из которого стреляли, и он не принадлежит ни мне, ни Вульфу. Может, он ваш? Нет? Отлично. Ладно, не нервничайте. Сейчас мы вернемся туда, и запомните, работенка предстоит только для моих мозгов, но не для ваших ни в коей мере. Не пытайтесь мне как-либо помочь. Проверьте себя, как долго вы способны не раскрыть рта. Просто напустите на себя важный вид, словно вы уже давно обо всем догадались, и если все закончится нормально, то получите лишнюю сотню долларов. Идет?
Будь я проклят, если он на это не ответил:
– Две сотни. Ведь в меня стреляли. Еще дюйм, и мне пришел бы конец.
Я ответил, что насчет второй сотни пусть договаривается лично с Вульфом и, открыв дверь в кабинет, пропустил лже-Вульфа вперед. Он обошел Джейн Гир и уселся в то самое кресло, в котором только что избежал смерти. Я развернул свой стул и приготовился к бою.
– Ну и что вы там нашли? – резко спросил Джонсон.
– Вот, – бодро ответил я, – старый револьвер, «гранвиль» 38-го калибра, тот самый, из которого не так давно палили. – Я осторожно положил его на свой стол. – Фриц, можешь вернуть мне мою пушку.
Он повиновался.
– Спасибо. Эту древность, завернутую в носовой платок, я обнаружил в вазе на столе в гостиной. В барабане осталось пять патронов и одна стреляная гильза. Револьвер этот чужой. Я его никогда прежде не видел. Теперь, похоже, все начинает становиться на свои места.
Тут Джейн взорвалась. Сперва она обозвала меня предателем. Потом заявила, что желает видеть адвоката и намерена отправиться за ним сию же минуту. Затем принялась ругать Хаккета, и весьма изобретательно. Она сказала, что более подлой ловушки история еще не знала.
– Теперь мне ясно, черт побери, – добавила она, обращаясь к Хаккету, – каким образом вы состряпали ложное обвинение Питеру Руту. И я позволила этому подлецу Гудвину вешать мне лапшу на уши!
Она вскочила с кресла, вся полыхая от гнева – зрелище было изумительное.
– Но на этот раз у вас ничего не выйдет! Немыслимые мерзавцы!
Надо сказать, что Хаккет с самого начала пытался ей что-то возразить, все повышая голос, но слышно его стало, только когда она приумолкла, чтобы перевести дух:
– …этого не потерплю! Вы явились сюда и хотели меня убить! И даже чуть не убили! А теперь еще порете чушь о каком-то Питере Руте, о котором я в жизни не слыхал!