Самозванка

Браво! — кисло подумала Кэти. Жаль только, что все эти прекрасные традиции не научили его моральной чистоплотности и скромности. Он лезет напролом. Не постеснялся даже предложить фиктивный брак. Как же, сейчас! Стоять там, где скажут, постепенно блекнуть, как выцветшие обои, отдать ребенка в чужие руки, чтобы его вырастили таким, как сочтет нужным уважаемый дон Хавьер, жить жизнью монашенки и благодарить Бога, что уже прошла эпоха инквизиции!
Лицо у Кэти было напряженным от необходимости улыбаться, в то время как ей хотелось плакать, а голова болела от необходимости усваивать массу интересных сведений. С большим удовольствием она занялась бы изобретением пыток для этого самодура!
Так прошел вечер. Она тепло попрощалась со своей будущей свекровью и легла в постель злая донельзя, а проснулась унылая и мрачная.
Рухнули все ее надежды рассказать донье Луисе правду и завоевать не только ее симпатию, но и поддержку в борьбе с неисполнимыми требованиями Хавьера и его угрозами. Испанская бабушка Хуана оказалась на седьмом небе от перспективы брака при наличии ?благословения Божьего? в лице внука, который станет ей постоянным напоминанием о так рано ушедшем любимом сыне… Ну как тут сохранить самообладание и доброе расположение духа?
— Может, вам пойти погулять перед завтраком? — спросила Роза, разгибаясь и тыльной стороной руки вытирая с лица капли воды. — У вас такой вид, будто вы плохо спали этой ночью.
Хуан сидел в большой ванне и наслаждался каждым мгновением нового приключения, осыпая их целыми каскадами брызг. Кэти вытащила его из воды, завернула извивающееся тельце в мохнатую простыню, а Роза продолжала настаивать:
— Я покормлю его сама, а потом вынесу во двор погулять, пока солнце не слишком жаркое.
В общем-то, неплохая мысль, подумала Кэти.
Ребенок останется в добрых, любящих руках, а мне надо хорошенько подумать, что я скажу Хавьеру в следующий раз, когда мы встретимся. Я хорошенько отругаю его за то, что он обманул свою мать. Это само собой. А дальше? Поблагодарить его за предложение о браке и отказать? Так я рискую, что он начнет собирать компромат на меня и отнимет ребенка законным путем. Значит, надо и дальше тянуть время под предлогом, что я все еще обдумываю его ненавистное предложение.
Она решила пойти во внутренний дворик, сесть там где-нибудь в уголочке и хорошенько подумать, пока выйдет Роза с ребенком. Но неожиданно для себя она очутилась в саду, под окнами своей спальни, и ноги сами понесли ее по мощеной тропинке, обсаженной по краям сладко пахнущей гвоздикой. Впереди виднелась зеленая лужайка, простроченная, как пунктиром, рядом эвкалиптов, чьи белые стволы и серебристые листья призрачно светились в дымке раннего утра. Она никак не могла решить, что же ей делать. После бегства отца мать во всем полагалась на нее, вынуждая самостоятельно принимать решения. И когда, к ее величайшему изумлению, Корди решила рожать ребенка, ей пришлось устраивать всю их жизнь. Она решила, что так как сестре придется на неопределенное время оставить свою карьеру фотомодели, то им обеим надо отказаться от своих относительно дорогих апартаментов и, объединив средства, поселиться вместе в гораздо менее удобной, но более дешевой квартирке в Северном Лондоне.
Корди, конечно, была недовольна, но Кэти настояла на том, что это единственный выход из положения, ибо, несмотря на уверенность сестры, сама она вовсе не была уверена, что испанский папочка будущего ребенка признает его или хотя бы обеспечит ему приличное содержание.
А самым смелым, хотя, как ни странно, и самым легким из всех решений, которые ей приходилось принимать, стало усыновление Джонни. Потеряв надежду на ответ Франсиско, Корди заявила, что ребенок ей теперь не нужен и она готова отдать его кому угодно, потому что получила приглашение на работу в Штаты — рекламировать на телевидении прохладительные напитки. И конечно же, она не упустит такую возможность в обмен на то, чтобы сидеть дома и стирать пеленки. Франсиско Кампусано нимало не заботит, что у него есть сын, почему же это должно заботить ее? Кроме того, она знает кое-кого, кто в свою очередь знает кое-кого в Голливуде, кто может устроить просмотр на студии.
Так что решение, коли уж так вышло, бросить работу и, став свободным художником, добиваться законного усыновления Джонни было действительно легким.
А вот какой тактики придерживаться в отношении Хавьера Кампусано — гораздо более сложная проблема.
Она вздрогнула, обхватив себя руками, и тут позади нее раздался этот волнующий, ни на чей другой не похожий голос человека, который буквально сводил ее с ума.
— Грезите наяву, Кэти? — Он положил руки ей на плечи, и она замерла. В прохладном, туманном утреннем воздухе она явственно ощутила жар его тела, так близко он стоял.
У нее судорогой свело горло — она все еще не решила, как вести себя с ним. Лучше было молчать, демонстрируя чувство собственного достоинства, чем разразиться потоком бессвязных слов. Она попыталась отодвинуться, но его руки крепче сжали ей плечи, и он повернул ее лицом к себе. Серьезные серые глаза под прямыми черными бровями обежали ее встревоженное лицо, и чувственные губы раздвинулись в легкой улыбке.
— Мы проведем этот день вместе, и я хоть немного познакомлю вас со своим городом. Когда-нибудь он станет и вашим. И я хочу сам представить вас ему.
— Нет! — Это слово вылетело из ее рта, как щелчок бича. Одетый в накрахмаленную белую рубашку, заправленную в чертовски ладно сидевшие на нем брюки, он даже у самой здравомыслящей женщины вызвал бы игривые мысли. Но эта конкретная здравомыслящая женщина уже получила урок, который никогда не забудет.
— Я настаиваю.
Голос его звучал как мурлыканье, но в красивых глазах проскакивали искорки стали, и она вдруг поймала себя на том, что сдается, хотя ледяной тон удалось сохранить.
— У меня есть ребенок, за которым надо ухаживать. Но вы, конечно, об этом напрочь забыли.
Кэти увидела, как он улыбнулся. Это была улыбка большой хищной кошки. Она никак не могла понять почему, пока он не сказал:
— Простите меня, если я не оказал вам должного внимания прошлым вечером. Тот деловой ужин я никак не мог пропустить. Но сегодня я твердо намерен восполнить пробел. Я только что был в детской: наказал Розе побыть с Хуаном до нашего возвращения — чему она была только рада — и помог ему освободиться от газов в животике. — Хавьер заговорщически подмигнул, и ее глупое сердце замерло, пропустив несколько ударов. — Похоже, я становлюсь специалистом в этом вопросе. Заодно я научил его говорить ?папа?.
Последнее замечание быстро успокоило Кэти. Лживый пес! Он будет лгать кому угодно и о чем угодно, если это отвечает его корыстным целям.
Ну что же, хорошо, я пойду с ним, но только не надолго. Ровно настолько, чтобы успеть сказать ему, как низко я ставлю лжецов!
Отгоняя от себя абсолютно неуместную сейчас мысль о том, что она сама только и делала, что лгала ему, она глубоко вдохнула, не догадываясь, что это плотно прижало ее крепкие круглые груди к тонкой ткани блузки, и открыла было рот для ответа, но он прервал ее, скользнув взглядом с ее полуоткрытых губ на грудь, и голос его при этом был низким и задумчивым:
— Я настаиваю, дорогая. За тридцать пять лет своей жизни я еще ни разу не встретил женщину, которая смогла бы отказать мне. Ни за что не поверю, что в этом вы отличаетесь от других.
 
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Кэти знала, что давно уже пора было привыкнуть к его огромному самомнению, но от этого последнего замечания буквально поперхнулась. И, что еще хуже, вся покрылась краской, понимая, что он намекает на тот эпизод в сосновой роще, когда она позволила ему раздеть себя. Если бы его ласки зашли еще немного дальше, смогла бы я отказать ему? И отказать себе?.. Нет, конечно, нет.
От беспощадной честности ответа у нее даже подкосились ноги, и она пошатнулась, чуть не упав на Хавьера.
— Спокойно! — Он быстро подхватил ее за талию, и этого оказалось достаточно — сердце бешено забилось у нее в груди.