Алмазный век, или Букварь для благородных девиц

Из прежнего прозябания на индпошивовский Олимп его вынесло изобретение медиатронных палочек для еды. Тогда он работал в Сан-Франциско. Компания изо всех сил пыжилась нащупать что-нибудь китайское и таким образом обскакать ниппошек, которые нашли способ получать сносный рис (пять разных сортов!) непосредственно из подачи. Снова косоглазые нас обставили. Теперь два миллиарда крестьян могли повесить конические шапки на крюк и серьезно заняться отдыхом (не думайте, будто ниппонцы не предусмотрели, что им на этот случай предложить). Умные головы наверху сообразили не тянуться за японцами в производстве нанотехнологического риса, а обойти их в массовом выпуске готовых блюд, от хундунь  14 до числового интерактивного гадательного печенья. Хакворту поручили сравнительно легкую задачу – запрограммировать матсборщик на выдавливание палочек для еды.
Чего бы проще сделать их пластмассовыми – полимеры и нанотехнология шли рука об руку, как зубная паста и тюбик. Однако Хакворт в студенческие годы поел свое в китайских столовых и приобрел устойчивую неприязнь к пластмассовым палочкам – они скользкие и норовят выскочить из неловких пальцев гуайло. Лучше уж бамбуковые, и запрограммировать их немногим труднее, нужно лишь приложить чуточку воображения. После этого концептуального прыжка он почти сразу набрел на мысль продавать рекламное место на ручках – палочки для еды и китайское вертикальное письмо словно нарочно созданы друг для друга. Вскоре он представил наверх свой проект: дружественные пользователю бамбоидные палочки с цветными рекламными объявлениями, бегущими по ручкам в реальном времени, как заголовки на Таймс-сквер. За это начальственная рука перебросила его в Индпошив, по другую сторону Тихого океана, в Шанхайскую Атлантиду.
Теперь он видел эти палочки повсюду. Лордам-привилегированным акционерам они принесли миллиарды, самому Хакворту – премию в размере недельного оклада. Вот оно, различие между классами.
По сравнению с большинством земного населения он жил очень даже неплохо, и все равно его заедало. Для Фионы он хотел большего. Привилегированных акций. Не жалкие гроши в обычных акциях, но серьезное положение в крупной компании.
Чтобы достичь этого, надо организовать собственную компанию и провести ее по бурному житейскому морю. Хакворт частенько об этом думал, но так и не осуществил. Почему – непонятно. Идей было, хоть отбавляй. Он заметил, что в Индпошиве множество инженеров, у которых нет недостатка в идеях, но компаний они не создают. Он встречал кое-каких видных лордов, тесно общался с Финкелем-Макгроу в процессе работы над "блюдечком" и убедился, что они отнюдь не семи пядей во лбу. Разница – в характере, не в природном уме.
Себя Хакворту уже не изменить. Иное дело – Фиона.
Еще до встречи с Финкелем-Макгроу и "блюдечка", Хакворт много размышлял на эту тему, главным образом – когда гулял по парку с Фионой на плечах. Он знал, что кажется дочери чужим, отстраненным, а все потому, что, когда они вместе, не мог не думать о ее будущем. Как внушить ей дворянский взгляд на жизнь, готовность идти на риск, создавать компанию, может быть, не одну и не две, после того, как первая потерпит крах? Он читал биографии выдающихся пэров и не находил почти ничего общего.
Как раз когда он решил махнуть рукой – будь, что будет – лорд Финкель-Макгроу пригласил его в клуб и завел разговор в точности на ту же тему.
Финкель-Макгроу не мог воспрепятствовать родителям Элизабет отдать ее в ту же школу, в которой разочаровался сам. Дед не вправе командовать. Его дело – баловать и дарить подарки. Так почему бы не придумать подарок, который внесет в жизнь Элизабет нужную составляющую?
Очень остроумная мысль, сказал Хакворт, шокированный циничной откровенностью Финкеля-Макгроу. Но что это за составляющая?
Точно не знаю, отвечал Финкель-Макгроу, но для начала просил бы вас на досуге подумать над смыслом слова "ниспровергатель".
Долго думать Хакворту не пришлось, наверное потому, что он давно размышлял о том же. Семя зрело в его мозгу несколько месяцев, но так и не дало всходов, наверное, по той же причине, по какой его идеи так и не вылились в собственную компанию. Ему не хватало чего-то, теперь он понял, чего. Лорд Александр Чон-Сик Финкель-Макгроу, воплощение викторианского истеблишмента, был ниспровергатель. Он страдал от того, что его дети – иные, и не желал, чтобы Элизабет воспитали в том же почтении к традициям. Сейчас он пытался сбить с пути собственную внучку.
Через несколько дней золотое автоматическое перо зазвенело. Хакворт достал чистый лист и вызвал почту. На странице проступило следующее:
ВОРОН
Сэмюэл Тейлор Кольридж (1798)
Рождественская сказка, которую школьник рассказал своим младшим братьям и сестрам
Под старым дубом в тени ветвей
Паслось огромное стадо свиней.
Хрюкая, твари подгрызли ствол -
Так он грянулся оземь, что грохот пошел!
Ветер поднялся, свиньи ушли,
И желудь последний остался в пыли.
Тут Ворон явился, суровый и злой:
Служил он при ведьме Печали слугой!
Был он черной смолы черней,
Перья его не боялись дождей.
Он желудь нашел и в землю зарыл
На речном берегу, где поток бурлил.
Куда же Ворон полетел?
Выше, ниже, – дерзок, смел, -
Через горы и долы Ворон летел,
Много лет и много зим
По краям летал чужим,
Повидал он белый свет -
Все исчислить мочи нет.
Он прилетел с Воронихой назад,
Стал дубом желудь, и ветви шумят.
Вывели птицы птенцов в гнезде,
Жили, не думая о беде,
Но раз Дровосек явился в лес,
Его лоб над глазами висел, как навес,
Он топор держал, он все время молчал,
Но, кряхтя, топором махал и махал -
И дуб могучий на землю упал.
Погибли птенцы, не умея летать,
И от горя тогда умерла их мать.
Ветви злодей обрубил со ствола,
Ствол оголенный река унесла,
И его распилили на много досок
И корабль сколотили – крепок, высок.
Но едва он из гавани выйти успел,
Как невиданный шторм завыл, закипел,
Корабль подхватил и на риф посадил -
А над мачтами, каркая, Ворон кружил,
И услышал он вопль погибавших тогда,
И верхушки мачт захлестнула вода!
Радостно Ворон взмахнул крылом
И увидел Смерть на туче верхом
И ей поспешил благодарность принесть:
Тому, кто обижен, сладостна Месть! 15
Мистер Хакворт:
Стихотворение иллюстрирует мысль, которую я лишь затронул на нашей встрече в прошедший вторник, и, надеюсь, поможет Вам в Ваших филологических изысканиях.
Колдридж написал его в пику современной ему детской литературе – назидательной и скучной, вроде того, чем пичкают наших детей в сегодняшних "лучших" школах. Как видите, стихотворение приятно освежает своим нигилизмом. Возможно, такой материал поможет воспитать искомые качества.
Буду рад продолжить этот разговор.
Финкель-Макгроу