Привидение

— Чувства вечны. Жизнь течет — время уходит. Людям кажется, что они бессмертны, что всегда наступит завтра, но ведь это не так. Есть только миг — сейчас… Ладонь опускалась все ниже и ниже. Губы Молли потянулись к Карлу, сближаясь, ища тепло его губ… Сэм, стоя за ее спиной, смотрел на происходящее в комнате…
«Что он делает! Что этот ублюдок делает??!!» Его охватила такая ярость, какой он не испытывал никогда в своей жизни. НИКОГДА. Совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях, с единственным желанием во что бы то ни стало остановить Карла и разорвать его на куски, он прыгнул.
Их тела не могли остановить его, и он пролетел сквозь них, как и через дверь, абсолютно свободно, но… Его вытянутые вперед руки коснулись стоящей на столе фотографии в красивой позолоченной рамочке. Той самой, на которой они с Молли, обнявшись, улыбались фотографу. И… ФОТОГРАФИЯ ОТ ТОЛЧКА ВЗЛЕТЕЛА В ВОЗДУХ, ОПИСАЛА ПОЛУКРУГ И, ГЛУХО СТУКНУВШИСЬ, УПАЛА НА КОВЕР!
Сэм вскочил, испуганно разглядывая собственные пальцы.
КУЛАК ВРЕЗАЛСЯ В СТЕКЛО И… БЛЕМС! СТЕКЛО ЛОПНУЛО… СТЕКЛО ЛОПНУЛО… СТЕКЛО ЛОПНУЛО!!! Сэм стремглав кинулся вон из комнаты. Он знал, что ему делать? ОН НАШЕЛ ВЫХОД!!!
Молли вздрогнула. Этот глухой стук неожиданно привел ее в себя. Словно кто-то встряхнул ее или обдал ледяной водой. Увидев тянущиеся к ее лицу губы Карла, она уперлась в его голую грудь кулаками и прошептала:
— Я не могу, Карл. Прости, но я не могу.
Он мгновенно отстранился, словно ждал этих слов и, улыбнувшись, спокойно ответил:
— Хорошо, хорошо.
— Я знаю, что это невежливо, но я хочу, чтобы ты ушел.
— Ладно. — Кивнул он. Снимая со спинки стула рубашку, Карл зло взглянул на фотографию. Как он умудрился задеть ее? Черт, чадо же, все шло так гладко и на тебе! Мать ее так! Он даже отвернулся, чтобы Молли не заметила его перекошенного лица. Когда он обернулся к ней, голос его был спокоен, а лицо мягко и доброжелательно.
— Я понимаю, Молли. Я понимаю.
— Да… — Она не могла поднять на него глаза. Что она делает?…
— Мы можем встретиться еще? — Вдруг горячо спросил Карл, подсаживаясь к ней и беря ее пальцы в свои. — Только не молчи.
Могу я рассчитывать на это?
— Да, конечно. — Неохотно согласилась Молли, бросив на него быстрый взгляд. Ей хотелось только одного — чтобы Карл скорее ушел.
— Прекрасно. — Вздохнул он с облегчением, вставая. — Я обязательно позвоню тебе завтра, и мы пообедаем, хорошо?
— Хорошо. — Коротко согласилась она. Карл пошел к двери, взялся за ручку, обернулся и мягко сказал:
— Я обязательно позвоню тебе завтра. — Он шагнул в проем и, закрывая дверь, добавил: — До завтра.
Поезда проносились мимо, сверкая огнями, грохоча на стыках, подпрыгивая и раскачиваясь, как длинные вытянутые животные, а потом растворялись в черно-лиловой темноте тоннеля. Сколько в Нью-Йорке поездов? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч?
Сэма интересовал только один. В котором катался дух подземки. Но попробуйте в этом сверкающем, грохочущем многоликом потоке найти один-единственный нужный вагон.
У Сэма кружилась голова. Он пересмотрел тысячи, миллионы лиц. Черных, белых, желтых. Кого только не несла эта подземная река. Кроме того, кто нужен. Сэм бегал по поездам, перескакивал из одного в другой, останавливался на краю платформы и, засунув голову в несущийся мимо состав, разглядывал пассажиров. Тщетно. Духа не было.
Сэм не боялся не найти его. Он перерыл бы все метро носом, благо времени было предостаточно, перевернул бы всю подземку и нашел бы духа. Он боялся другого: что дух подземки изменил себе и вернулся наверх. К суете большого города. На шумные, гомонящие, бегущие улицы. Это был бы конец. Крах. Гибель.
Но, видно, кто-то, сидящий наверху, выше смертных, видел его и хотел помочь. Когда отчаявшийся Сэм просматривал очередной поезд, он, наконец, заметил мелькнувшее в толпе знакомое лицо.
Его «тело» сработало быстрее, чем он успел сообразить что-либо. Ноги оттолкнулись от бетона платформы, и он оказался в последнем вагоне мчавшегося с безумной скоростью состава. Если бы он прыгнул на долю секунды позже, то просто остался бы на рельсах, а состав пошел бы дальше, растворяясь в сонме себе подобных.
Сэм бежал по вагонам, летел, мчался. Ему нужно было убедиться, что ему не почудилось, не показалось. Что он, действительно, нашел того, кого искал. Духа подземки.
И Сэм увидел его. Дух сидел на скамье рядом с полным пожилым негром, читающим «Нью-Йорк тайме», и читал вместе с ним, заглядывая соседу через плечо. Сэм даже вздохнул с облегчением. Он добился своего.
— Эй! — Крикнул он.
Разумеется, никто из пассажиров его не слышал. Но дух… Дух вскочил, лицо его перекосило от ярости, и, набрав побольше воздуха в легкие, он заорал:
— А ну, вали из моего поезда!
— Нет!
— Пошел вон! Это мой поезд!! Убирайся!!! — Он взмахнул рукой.
ШЛЯМС! — Газета вылетела из рук толстяка и, шелестя страницами, упала на пол.
Дух пошел прямо на Сэма, выкатив безумные глаза так, что Сэм даже испугался, как бы они не выскочили из орбит.
— Убирайся!!!! — Взмах.
БАЦ! — Сумка в руках старушки дернулась и, пролетев полметра, шлепнулась на пол. Покатились какие-то баночки, свертки, коробочки. — Убирайся! — Еще один взмах. БАЦ! — Шляпа свалилась с головы представительного джентльмена и полетела в угол, словно отброшенная мощным пинком.
— Нет. — Твердо сказал Сэм. Он решил, что не уйдет, пока этот Призрак не объяснит ему, как он двигает вещи. Он просто не может уйти. — Скажи мне, как ты это делаешь! Я хочу научиться! Дух толкнул его в грудь, но Сэм был готов к этому и сумел удержаться на ногах.
— Я не уйду, пока ты мне этого не скажешь! — Заявил он.
Дух снова попытался толкнуть его, но Сэм уклонился в сторону.
— Убирайся!!! — Взревел дух, понимая, что сладить с этим парнем будет не так легко, как ему это показалось сначала. — Убирайся!!!
— Нет.
Дух подземки остановился и, удивленно оглядев Сэма с ног до головы, довольно улыбнулся.
— А ты настырный, сукин сын! — И засмеялся густым одобрительным смехом.
Духа звали Джордж О'Хара. Ему было 34 года, когда кто-то из друзей неосторожным движением сбросил его под проходящий мимо состав подземки. Он был наркоманом, и его совершенно не тянуло наверх, в город. Именно поэтому он и остался под землей, в вагоне того самого поезда, который шесть лет назад тяжелым колесом перерезал его тело пополам.