Карнавал разрушения

Однако, не прошли они и сотни метров, как услышали звук погони. Огонь свечей был уже незаметен, ибо они завернули за угол, но двигаться беззвучно, конечно же, не получалось.
— Проклятье! — воскликнул Анатоль. — Она могла бы дать нам больше времени!
— А вы ожидали честной сделки? — спросил священник. Его голос звучал хрипло; раны зажили, но горло все еще оставалось поврежденным. — Она же сама вас уверила, что ей незнакомы угрызения совести. Она играет с нами, месье Домье, и Асмодей — другой игрок — или пешка — в той же самой дьявольской игре.
Было ясно, что они должны оторваться от преследователей, если сумеют, если же нет — спрятаться где-нибудь. — Идемте! — подгонял он спутника. — Неважно, есть у вас информация, которая нужна Асмодею, или нет, они в любом случае убьют вас, пытаясь раздобыть ее. Или, может, ведьма была права насчет вашего энтузиазма прослыть мучеником?
Фериньи не ответил. Анатоль припустил вперед, стремясь двигаться еще быстрее. Священник пытался поспевать за ним, но ему не хватало сил, да и одет он был неудобно. Анатоль размышлял: правильно ли он поступил, когда решил убегать вместе с этим человеком, сейчас ставшим обузой.
— Нет ничего плохого в мученичестве, — вдруг изрек священник, тяжело дыша, — когда стоишь в ожидании Великого Суда.
— Но и ничего хорошего в том, чтобы быть еретиком, — парировал Анатоль. Грязная вода наполнила его ботинки, носки насквозь промокли. Ноги отяжелели, но он заставлял себя идти, радуясь, что они достигли перекрестка: теперь преследователи могут задержаться, выбирая направление. Его самого направление не волновало: главное — сбить врагов с толку.
— Единственная непростительная ересь — дьяволизм, — отозвался священник. — А я ничего не должен Дьяволу, хотя и принял вашу помощь.
«Как и я, — подумал Анатоль. — Ибо сделка была вынужденной. Как бы то ни было, она не отпустила меня, потому что нуждалась во мне. И между ней и Асмодеем какая-то ссора. Асмодей думал, не она ли послала меня убить его, а у нее обнаружилось немного симпатий относительно его методов и амбиций. Священник, без сомнений, все это оценил, считая происками беса-искусителя, но, даже если я признал, что миром правят эти сверхъестественные существа, это еще не повод принять его религию. Он смотрит на мир сквозь розовые очки своей веры, и все в мире подходит под его аксиомы. Я не должен так поступать. Если мне нужно понять, с чем имею дело, то нельзя верить ничему, кроме собственного опыта, но и с собственным опытом нужно подвергать сомнению почти все».
Звук приближающихся шагов нарастал. Погоня была уже недалеко. Подземные ходы не сумели запутать преследователей, а Анатоль и его спутник двигались все медленнее. И это было не только виной священника; Анатоль тоже устал, да и голова снова начала болеть.
— Будь ты проклята! — пробормотал он. — Это был не шанс, а только полшанса. Мне нужно было просить больших гарантий!
Теперь они очутились с длинном туннеле, с более низкими сводами. Воды здесь было куда больше, и она становилась все глубже. Анатоль оглянулся и увидел яркие фонари, которые несли люди Асмодея — не то, что их жалкие свечи. Преследователи еще не дошли до глубины, поэтому стремительно приближались. Каждый шаг в холодной воде вызывал судороги в икрах, и Анатоля закралось сомнение: не бесы ли искусители вцепляются в его ноги, чтобы остановить.
«Где же мой ангел-хранитель?» — горько пожаловался он, при этом не зная, стоит ли сожалеть об отсутствии такового.
Свеча священника выгорела почти до конца, так что он не мог уже держать ее, рискуя уронить в воду. Тогда он поставил ее на выступ в стене, и они двинулись дальше.
— Мы должны выбраться наружу, — тяжело дыша, выпалил Анатоль. Сразу же после этих слов раздался выстрел. Он эхом отозвался под сводами подземелья. Пуля отлетела в сторону, не задев никого из них, но сам факт выстрела подтвердил намерения преследователей. Похоже, у них не было приказа доставить пленников живыми. Анатоль тоже оставил свою свечу, но двигаться, когда вода достигала уже бедер, было невероятно трудно. К тому же он совершенно не умел плавать.
Из-за того, что продвигаться в холодной воде с течением становилось все тяжелее, а также из-за своей молодости и большей физической силы, Анатоль пошел впереди. Он отчаянно старался добраться до следующего угла и завернуть, дабы выстрелы не могли его настигнуть, и тут споткнулся и полностью ушел под воду. Он барахтался изо всех сил, стараясь высунуть голову, но вот, наконец, ноги снова нашарили дно, он сумел ухватиться за стену и прийти в себя.
Священник, меж тем, догнал его, помогая встать во весь рост, но Анатоль уже не думал, что им удастся достичь цели. Как не удастся и справиться с преследователями. Те еще не достигли оставленных свечей, но теперь он отчетливо видел, сколько фонарей в руках догоняющих их людей. Три. И он также знал, что самих людей больше — пятеро или шестеро.
Когда они вдвоем побрели дальше, отчаянно пытаясь ускорить шаг, невзирая на тот факт, что не видели больше дороги, Анатоль ощущал, как бешено колотится сердце, и удары отдаются в голове. Он ощущал странное головокружение, словно они опять оказались на пороге безумного мира. Он схватил священника за руку, чтобы удостовериться: они еще вместе, и потянул за собой. Но тут прозвучал выстрел, и тело Фериньи начало падать.
Наполовину обернувшись, он подхватил старшего товарища, фактически обнял его, не давая упасть.
Священник не издал ни звука; крик, прорезавший пространство, принадлежал не ему.
Анатоль резко остановился, но не столько из-за крика, сколько из-за полного изнурения, не в силах идти дальше.
Он оглянулся на дрожащий свет фонарей — они двигались как-то необычно, словно владельцы их были в сильном возбуждении. Они больше не двигались вперед, а один фонарь вообще разбился о стену туннеля, и теперь на поверхности воды плавал слой горящего масла. Анатоль не мог различить тени людей с оставшимися фонарями или их компаньонов — все словно слилось в единую хаотичную массу. Первый крик оказался лишь началом, к нему прибавились новые. Похоже, что нечто — и именно сзади — напало на преследователей, и было оно не менее пугающим, чем тот демон, что схватил его в церкви.
«Может быть, ведьма сдержала слово и послала какого-то духа, чтобы прикрыть наш побег?»
Священник пошевелился в его руках, протянул руку и обхватил плечо Анатоля. Тому было радостно, что товарищ не умер. Глубоко дыша, он пошарил по сторонам, стараясь найти стену коридора. До него донесся сильный плеск воды: один из гонителей упал в воду, и его подхватило течением. Раздались еще пара выстрелов, но безуспешных.
Звуки борьбы продолжались, но выстрелов больше не последовало. Все три фонаря погасли, от горящего масла было больше чада, чем освещения. Два свечных огарка все еще тлели на другой стороне туннеля, но их жалкий свет не давал возможности разглядеть, что происходило.
Крики продолжались еще какое-то время, затем все стихло. Когда умерло последнее эхо, воцарилась тишина. Анатоль сам себе поражался, что думает об этом: какая сила расправилась с погоней.
Анатоль оперся о стену, очень аккуратно прислонил к ней священника.
— Стоять можете? — прошептал он, стараясь приглушить свой голос.
— Думаю, да… Выстрел… спина…
Анатоль знал, куда попала пуля, ощутил это под рукой. «Еще минута, и я вернусь за свечой, — сказал он себе. — Воспользуемся ею, пока это возможно».
Горела только одна из оставленных ими свечей. До нее было больше десяти метров: желтоватый огонек зловеще выделялся на фоне чернеющей воды, непрерывно движущейся.
Так как ничего, кроме этого огонька, не было видно, Анатоль сосредоточил взгляд на пламени, пробираясь сквозь мутную воду — превозмогая себя. «Неужели силы так быстро подошли к концу?» — с отчаянием думал он.
Когда до свечи осталось не более дюжины шагов, чуть поодаль вырисовалась звериная голова на поверхности воды.
Вначале он решил, что животное мертво, но потом понял: оно пытается выбраться. Это была огромная собака, и вначале Анатоль решил, что преследователи взяли ее с собой, чтобы травить пленников, но потом он увидел окровавленные челюсти и понял свою ошибку. Он поспешил на помощь животному, но не сумел поднять его, как Фериньи, хотя оно не могло весить больше, чем священник. Однако, он хотя бы попытался держать голову собаки над водой.