Безумие Джоула Делани

– Значит, мы можем обрезать себе волосы и тогда будем в полной безопасности. Где у нас ножницы?
– Не болтай глупости, Кэрри, – машинально отреагировала я, думая о другом. Меня беспокоил Джоул.
Он сидел в дальнем кресле и читал роман Пруста, то есть, по крайней мере, смотрел в него. Но я не заметила, чтобы он перевернул хотя бы одну страницу. Когда мы вернулись из участка, он сел и уткнулся в книгу. Я не могла даже расспросить его о беседе с Расселом. Джоул просто сидел с несчастным видом, спрятавшись за сшей книгой.
Я приготовила ему ленч, и поскольку Вероника до сих пор не показывалась, позвонила ей. Но мои предчувствия оправдались. Ее тетка сказала, что Вероника должна навестить внезапно заболевшего родственника в Сан-Хуане, а чек можно прислать на Сто четвертую улицу. Тогда я стала звонить в агентства домашних услуг, и в результате нас обещала посетить некая миссис Клара Гриви. Потом я обнаружила, что у нашего дома собралась толпа, и Кэрри с Питером протискиваются через нее, чтобы попасть домой. Мы оказались в осаде Кэрри подошла к окну.
– Приехала машина с телевидения, – сообщила она.
– Будь добра, – начала я, но тут зазвонил телефон. Питер снял трубку, потом прикрыл ее ладонью.
– Это отец. У него такой голос!
Тед был в ярости. Конечно же, он видел газеты.
– Джоул имеет отношение к убийству этой путешественницы? – Как всегда, Тед сразу брал быка за рога.
– Смотря что считать отношением, – вывернулась я. – Она обедала у нас.
– Вы были «допрошены с пристрастием полицией»? – Я поняла, что он читает из газеты.
– Я бы сказала иначе. Мы беседовали с человеком по имени Рассел.
– «Миссис Бенсон – бывшая супруга Теодора Бенсона, профессора микробиологии из Рокфеллеровского университета».
Не удивительно, что он был взбешен.
– Мне очень жаль. Но это едва ли может тебя коснуться. Там же говорится «бывшая», – заметила я.
– Что, черт возьми, у вас происходит?
– Одну минуту, Тед, я лучше перейду наверх.
Питеру я сказала:
– Подожди, пока я поднимусь, потом повесь трубку.
Через минуту я, запыхавшись, сняла трубку у себя в спальне.
– Извини, Тед. Они все сидели рядом.
– Я думал, ты совсем свихнулась, – признался он. Его всегда отличала откровенность. – Слушай, я правильно понял: это та самая Шерри, которая свела нас всех с ума в прошлом году?
Тед имел в виду поездку Джоула в Марокко и последовавшую за ней депрессию. Про свой уход к Марте Тед, очевидно, забыл.
– Да, та самая, – подтвердила я. – Они снова стали встречаться.
– Я слышал, Джоул переехал к вам.
Об этом Тед, вероятно, узнал от детей.
– Нужно время, чтобы подыскать другую квартиру, – сказала я.
– Почему он посещает «знаменитого психиатра»?
«Черт бы побрал проклятую газету», – подумала я.
– Это просто, помогло вытащить его из «Бельвю».
– У него были постгаллюциногенные реакции?
Конечно, Тед следил за современной медицинской литературой.
– Да, кое-что было. Но теперь Эрика ему помогает.
– В какой форме они проявлялись? – спросил он, с трудом сдерживаясь, и затем, видя, что я колеблюсь, добавил: – Побеги? Внезапные путешествия?
– Не совсем. – Я замолчала, как будто разговор уже закончился, но Тед ждал. – У него было несколько приступов амнезии.
– Амнезии? – удивился Тед. – Но это совсем не характерно.
Наступило молчание. Он задумался. Я напряглась, чувствуя опасность. Тед был ужасно умен.
– У него были такие приступы вчера вечером? – наконец спросил он.
– Черт возьми, Тед! – Внезапно я пришла в ярость – как мать, защищающая своего детеныша. – Он просто попробовал ЛСД, как тысячи других парней. Он же не стал от этого… – Я не решилась произнести «убийцей» и сказала «преступником». – Почитай криминальную хронику. Уже известна целая серия точно таких же случаев. Полиция ищет какого-то Дровосека.
– Совершенно верно, – мрачно подтвердил Тед. – Кэрри и Питер мои дети. И я не хочу, чтобы они подвергались такой опасности.
– Какой опасности? – Я смутно сознавала, что уже кричу. – Когда произошли все остальные преступления, Джоул был в Марокко.
– Ради Бога, Нора, – устало возразил Тед. – Откуда ты знаешь, что он там был?
– Он писал открытки. И я посылала ему деньги на обратную дорогу.
– А тебе точно известно, когда он туда полетел?
Некоторое время мы молчали, испытывая ненависть друг к другу.
– Он не должен жить в вашем доме, – заявил Тед, заканчивая наш разговор.
Последующие несколько недель стали настоящим кошмаром. Требование Теда оказалось невыполнимым. Могла ли я выгнать родного брата в самый разгар расследования убийства? Наверное, даже Тед понял это. Во всяком случае, он больше не пытался на меня давить, только спрашивал, как идут дела с поисками новой квартиры. Джоул стал каким-то вялым.
Он по-прежнему посещал Эрику, но уже не рыскал по издательствам в поисках работы и гораздо меньше следил за объявлениями о сдаче квартир. Когда я заглядывала к нему в комнату, он чаще всего спал. Я убирала очки, чтобы они не разбились, и подолгу смотрела на его беззащитное лицо, пытаясь освободиться от подозрений, которые нагнетал Тед.
Возвращаясь из Марокко, Джоул потерял свой паспорт и имел некоторые неприятности в аэропорту Кеннеди. Следовательно, никаких отметок о прибытии в Танжер не осталось. Но ведь полиции нетрудно установить такие вещи. Они могли бы послать запрос в Интерпол или отделение Сюртэ в Танжере.
Судя по сообщениям прессы, расследование шло полным ходом. Соседи Шерри, рабочие прачечной, бакалейщики, киоскеры – все были опрошены. Полиция получила специальный телефонный номер для сбора информации об убийстве.
Но моя жизнь стала невыносимой. В час или два ночи я просыпалась от телефонного звонка и невразумительно отвечала на вопросы репортеров. Звонили и какие-то типы, главным образом сумасшедшие, подозревавшие своих соседей. Я уже не говорю о непристойных звонках. Однако их было так много, что мне наконец пришлось ввести домашнее правило – когда звонил телефон, трубку снимала только я. По уграм у меня болела голова и возникали весьма нелестные мысли о собратьях по разуму.
Новая горничная, миссис Гриви, не облегчила мою жизнь. Маленькая, смуглая и морщинистая, как грецкий орех, она взирала на всех нас с недовольным видом. Вторгаясь в мою спальню, когда я работала, миссис Гриви заводила длинный рассказ о злых кознях своих родственников, которые жили в Балтиморе. Я не понимала многое из того, что она говорила. У нее была нижняя вставная челюсть, которой она не желала пользоваться.
Постепенно мои силы истощались. Новый роман застопорился. Все утро я пила кофе и смотрела в окно. Снова и снова в сознании возникал вопрос Теда о Танжере.
Потеря паспорта начала приобретать зловещий оттенок. Я знала, что Джоул был там, – он получил посланные мной деньги на дорогу. Но мне очень хотелось уточнить дату вылета. Я обшарила комнату в поисках старых открыток: проклиная свою неаккуратность, перерыла все ящики, бюро и шкафы, заваленные рукописями. В конце концов мне удалось отыскать лишь последнее письмо Джоула, написанное в танжерском отеле «Кашбах». Почерк был небрежным. Джоул сообщал мне, что он болен и оказался в отчаянном положении.
Я стояла у окна, глядя на желтые бутоны форзитии в саду, когда мне пришло на ум, что я точно не знаю и других дат – времени трех остальных убийств. Первое, очевидно, произошло в мае. А может, и нет, может, еще в конце апреля. Газеты не стали раздувать эту историю, пока она не повторилась. Я мучительно пыталась вспомнить, в апреле или в мае уехал Тед. Потом у меня за спиной послышался вздох миссис Гриви, и я уловила запах лимонного масла. Она протирала комод.
Внезапно почувствовав, что не вынесу еще одного рассказа о жизни в Балтиморе, я оделась и отправилась в публичную библиотеку.
Нужные сведения нашлись в указателе «Нью-Йорк-Таймс» под рубрикой «Убийства и покушения на убийство в Нью-Йорке».