Рождение

Не обращая внимания на приступ Сигэмори, Садако отделилась от стены и внезапно обернулась к Тояме. Казалось, будто она с самого начала знала, что он там. Их отделяло около двадцати метров. Она смотрела на него не так, будто только что заметила, а мгновенно сосредоточила на нем взгляд. Совершенно так же, как тогда, когда Тояма собирался обнять ее, играющую на пианино, сзади. Великолепное движение, которое невозможно было объяснить только хорошей интуицией.
Садако встретилась взглядом с Тоямой и с торжествующим видом подмигнула ему.
...Я все понимаю. 
Сообщали ее глаза. Однако что она понимает?
Садако, так и не дав разгадки на множество вопросов, решительно и целеустремленно исчезла в коридоре, ведущем в гримерную.
Глаза же Сигэмори ничего не видели. Обратив вверх пустой взгляд, он не обращал внимания даже на Тояму, который находился прямо перед ним.
Мгновение спустя, придя в себя, Сигэмори, пошатываясь, толкнул дверь и протиснулся в фойе. Его худощавая фигура, казалось, была придавлена тяжелым грузом.
Потеряв их из виду, Тояма побрел в звукооператорскую.
Пленка подготовлена. Когда бы занавес ни открылся, проблем не будет.
Вскоре в громкоговорителе раздался дрожащий, выдающий волнение голос Сигэмори:
— Внимание, сейчас начнется второй акт.
Не только Тояма, который собственными глазами наблюдал разыгравшуюся сцену, все должны были обратить внимание на этот голос.
7
Второй акт генеральной репетиции уже начался, а Тояма никак не мог сосредоточиться на своей работе. Хотя он постарался проверить, записан или нет посторонний звук на пленке, увиденная сцена не выходила из головы. Невозможно было справиться с мощным потоком чувств — ревность, гнев, изумление, беспокойство, — бурлящим в его душе.
Прошло примерно полгода, как Тояма и Садако открыли друг другу свои чувства. Когда никого поблизости не было, они обнимались, целовались, обменивались нежными словами, но дальше этого, сколько бы Тояма ни просил, отношения не развивались. Однако Тояму это устраивало. Он объяснял самому себе, что помехой к развитию более близких отношений являлся ее юный возраст — ей только восемнадцать, — наоборот, он даже радовался ее неопытности. Тояма ни разу не усомнился в том, что Садако девственница.
Он был недоволен только тем, что Садако слишком сильно заботилась о том, чтобы их связь осталась незамеченной. Тояме это казалось чрезмерным.
Когда они находились вдвоем, Садако ясно давала понять, насколько серьезно она его любит. Но стоило оказаться рядом кому-нибудь из труппы, она начинала общаться с ним подчеркнуто холодно, и Тояма терзался беспокойством.
У Тоямы была сокровенная мечта — как бы близко ни находились приятели, чтобы она сидела с ним рядом и не сводила с него глаз. Ему надоело, что Садако игнорировала его при всех. Ее пренебрежение только усиливало желание обнимать ее и целовать.
С другой стороны, он понимал ее беспокойство: она не хочет, чтобы о них пошли пересуды.
...Я не хочу выставлять наши отношения напоказ. Это только наш секрет. И я хочу, чтобы ты его полностью сохранил. Хорошо? Никому не говори о нас. Обещаешь? Если нет, я потеряю тебя. 
Несмотря на эти объяснения, Тояма никак не мог понять, почему необходимо держать это в тайне. Но после того, как увидел своими глазами ее поступок с Сигэмори, Тояму охватило некое подозрение.
Каждый в театральной студии собирался добиться успеха как актер. Садако особенно горела этим желанием. Но Тояму смущал ее агрессивный, холодный, презрительный взгляд на мир.
...Мир не так жесток к тебе, как ты думаешь. 
Сколько раз он старался ее убедить в этом. Однако Садако не обращала внимания на слова Тоямы. Напротив, упрекая его в мягкотелости, предостерегала, словно была старше его: расслабишься — и тебе конец.
Заинтересовавшись этим, Тояма старался как-нибудь выведать, что же произошло у Садако в прошлом, но она каждый раз уклонялась от ответа.
Единственной целью в жизни Садако было стать знаменитой актрисой, чтобы торжествовать над обществом и царствовать над миром. Только таким образом она могла привлечь интерес общества к своей персоне.
Отсюда Тояма сделал вывод. Для того чтобы стать великой актрисой, прежде всего надо не упустить свой шанс. Что сейчас может предпринять Садако? Втереться в доверие к Сигэмори, обладающему в труппе абсолютной властью, и получить роль. Именно так выбор и пал на нее, она получила главную роль в этом спектакле. Для ученицы, примерно год назад поступившей в труппу, это потрясающе быстро.
...Каким способом? 
Дальше Тояма не хотел думать. Силуэты мужчин и женщин у стены... Эта картина всплывала и исчезала, всплывала и исчезала, мучая Тояму.
Если принять это во внимание, становится понятной и причина, по которой необходимо скрывать отношения с Тоямой. Если узнают о любви Садако и Тоямы и в труппе поползут слухи, они, естественно, дойдут до ушей Сигэмори. Сигэмори не обрадуется его существованию, и, несомненно, шансы втереться к нему в доверие станут малы.
...Ей только исполнилось восемнадцать, и о ней еще не скажешь, девушка она или взрослая женщина, а она уже играет со мной? 
Тояма обхватил руками голову в наушниках и на минуту отвел взгляд от сцены.
— Эй, Тояма, звонок! Забыл?
Из громкоговорителя раздался голос режиссера.
Вздрогнув, Тояма поднял голову. Кажется, он упустил тайминг. Тояма поспешно нажал на кнопку «play», раздался телефонный звонок. Уже немолодой актер, заполняя импровизацией затянувшуюся паузу, подождал один-два звонка и взял трубку. Теперь следовало остановить запись.
В целом все обошлось, однако режиссер злобно рявкнул:
— Дурак! Ты смотришь на сцену?!
— Извините, — немедленно выпалил Тояма.
— Будь внимательней!
— Слушаюсь.
Тояма вспотел и глубоко дышал. Непростительно. Ушел в себя, отвлекся от работы и всех подставил... Во всем виновата любовь к Садако.
...Вот дерьмо! Не зевай. 
Он не выносил состояния, когда был неспособен контролировать свои чувства. До этого он считал себя волевым человеком, не дающим выход эмоциям. И все это из-за одной женщины.