Невеста колдуна

— Да? — Кирилл заинтересовался, но дверь не захлопнул. — И что произошло?
Я зажмурилась от отвращения к себе и выпалила:
— У меня было отравление! — и зачем—то добавила: — Алкогольное.
Кирилл, изумившись, машинально хлопнул дверью:
— Что же ты такое пила?
— Не помню! — ляпнула я, но потом, сообразив, что порчу репутацию не клубу «Ступени», а себе самой, поправилась: — Какой—то коктейль…
Слегка утешало то, что мои россказни не были чистой выдумкой — когда я только устроилась работать в «Ступени», мне действительно однажды стало плохо после коктейля. Правда, это произошло оттого, что один милый дяденька — великий певец и великий мерзавец — подсыпал мне в бокал какой—то дряни, но в настоящий момент это было не так уж и важно.
Для пущего эффекта я трагически сообщила:
— Меня рвало весь день. Я целую неделю после этого питалась одной овсяной кашей.
— Бедняжка! — Кирилл сочувственно покачал головой и, к моему ужасу, вновь открыл дверь машины. — Ладно, бог с ними, с коктейлями. Будем пить минеральную воду. А градусы доберем попозже, в каком—нибудь другом заведении.
— Нет! — взвизгнула я. — Ни за что! Ты бы видел тамошних официантов!
— Да ладно! — Кирилл поставил левую ногу на мостовую. — Что нам, под венец идти с этими официантами?
— Они хамят!
— Но не беседовать же нам с ними!
— И у них у всех чернота под ногтями! — взвыла я, мысленно прося у ребят прощения.
Кирилл убрал ногу в машину.
— Слушай, неужели здесь так все плохо? Почему же мои друзья хвалили это место?
В этот самый момент белая дверь с бронзовой ручкой в форме львиной головы распахнулась, и я вжала голову в плечи… Но открывшаяся дверь выпустила на улицу рано облысевшего преуспевающего клерка с серым от жары и усталости лицом. Впрочем, не думаю, что мой собственный цвет кожи отличался в эту минуту свежестью. Придя в себя, я обнаружила, что скрестила руки на груди.
— Музыка—то там хоть хорошая? — продолжал допытываться Кирилл, не замечая, к счастью, моих мучений.
— Отвратительная! — в тоске выпалила я. — Гаже просто не придумаешь!
— Да это тебе, наверное, из—за плохого самочувствия так показалось, — продолжал изводить меня Кирилл, так что я едва не брякнула, что ему самая дорога в адвокатуру, но вовремя сдержалась.
Очевидно, мои глаза выражали такое страдание, что это подействовало на Кирилла лучше всех моих неубедительных аргументов.
— Ладно, — он захлопнул наконец дверцу машины и завел мотор. — Найдем что—нибудь другое.
Едва я успела облегченно вздохнуть и немного расслабиться, как белая дверь клуба снова открылась, и на пороге появился Даниель. При виде нас его лицо просияло.
— О! На ловца и зверь… — начал он, но я взвизгнула:
— Гони!
«БМВ» развернулся вокруг собственной оси и ринулся в арку, своды которой отразили растерянный возглас Даниеля:
— Эй! Вы куда?
Сумасшедшая гонка закончилась плачевно: мы наглухо застряли в огромной пробке. Пришлось поднимать матерчатую крышу — солнце, не обращая ни малейшего внимания на вечернее время, припекало вовсю, а густая бензиновая гарь разъедала легкие.
Кирилл протянул мне пузатую бутылочку зеленого стекла с противно теплой минеральной водой и ворчливо произнес:
— Так бы сразу и сказала, что в этом клубе тусуются твои начальники. Нет, надо было четверть часа пудрить мне мозги. Раньше ты не была такая.
— А какая я была? — слабым голосом откликнулась я, медленно приходя в себя после вызванного Кирилловыми маневрами головокружения.
— Брякала все, как есть на самом деле, не задумываясь о последствиях.
«Дура была. Да и сейчас не поумнела», — подумала я, но вслух ничего не сказала, тем более что Кирилл продолжал:
— Кстати, а шеф твой, не тот, который вышел, а другой, брюнетик смазливый, таак на тебя глазами сверкал, когда мы обнимались. У вас с ним ничего нет? А?
Я чуть не поперхнулась минералкой и свирепо уставилась на хлебного королевича. Но от лекции о правилах хорошего тона воздержалась. Вместо этого сказала холодно:
— Ты лучше расскажи мне о том, как тонул. А то мы этот пункт нашего списка забыли обсудить.
Кирилл мгновенно поскучнел.
— Да что об этом рассказывать. Обыкновенная судорога в ноге, ничего интересного…
И вообще, мисс Холмс, хватит говорить о делах! Пусть твои шефы этим занимаются, вместо того, чтобы меня по клубам вылавливать.
— Нужен ты им очень! — внезапно обиделась я за ангелов.
— Им—то нет, конечно. А отцу нужен. Сын родной, как— никак.
— Ну и зачем же ты тогда сбежал?
— Не хочу, чтобы меня караулили. Слушай, а откуда они узнали, что мы будем в «Ступенях»? Я же никому об этом не говорил!
И он с подозрением уставился на меня. Я разозлилась:
— Ты что, думаешь, что это я им телепатировала? Или на мне какие—нибудь передатчики нацеплены? Да? А тебе не приходило в голову, что они в клубе оказались случайно?
— Я бы так и подумал, но ты, подруга, такую околесицу несла, что уж и не знаю… — с сомнением сказал Кирилл.
— Раз так, — оскорбилась я, — тогда мне здесь делать нечего! До свидания!
Но выйти из машины мне не удалось — Кирилл сгреб меня в охапку.
— Ты обещала быть моим телохранителем!
— Если хочешь сохранить свое тело целым и невредимым, — жестко сказала я, — тебе лучше сидеть дома, а не шляться по городу, особенно по многолюдным местам.
— Разве безлюдные места не опаснее многолюдных?
— В безлюдных проще понять, откуда ждать нападения. А в многолюдных — толчея, внимание рассеивается. И помощи все равно не дождешься, даже если вокруг полно народа…
Тут меня снова вдавило в кресло — мы выехали из пробки и снова помчались как ненормальные.
— Ну, хорошо, уговорила, — сказал Кирилл. — Я—то хотел отвезти тебя в боулинг — клуб, но раз ты считаешь, что мне грозит опасность, это мероприятие я отменяю. А то еще не дай бог, кто—нибудь зашибет меня шаром… Или кеглей — тоже удовольствия никакого.
— И куда же мы теперь едем? — подозрительно осведомилась я.
— Как куда? Разумеется, ко мне домой! Час от часу не легче.
— Главное, чтобы у подъезда нас не ждала засада, — прочитал мои мысли Кирилл.
— Слушай, может, все—таки лучше позвоним Себастьяну и Даниелю? — жалобно предложила я.
— Это кто?.. А, твои командиры, да? Ну и имена, не детективное агентство, а какой—то очаг безродного космополитизма. Нет, звонить мы им не станем. Они посадят меня под замок, а я могу согласиться на это только при условии, если мое одиночество скрасит какая—нибудь красотка вроде тебя, рыжая.
Дом, в котором жил Кирилл, был построен совсем недавно и, несмотря на неброский внешний вид, явно относился к категории элитных. Чего стоил один вестибюль при входе — ковры на кафельном полу, зеркала и деревянные панели на стенах, кондиционированная прохлада, дорогостоящая искусственная зелень в будке консьержки в стиле арт—деко. Я вспомнила свой родной подъезд, выкрашенный масляной краской цвета «детской неожиданности», ободранные почтовые ящики, носящие следы неоднократного взлома, лифт с автографами местных обитателей, разлитый повсюду тонкий аммиачный аромат… И затосковала, вместо того чтобы радоваться отсутствию подозрительных личностей и предметов возле дома и в подземном гараже, где Кирилл оставил свое роскошное средство передвижения.
Со слов консьержки мы узнали, что за время отсутствия Кирилла к нему заходил отец — поднимался в квартиру и, уходя, просил передать сыну, чтобы тот позвонил ему. А еще был какой—то мужчина — симпатичный такой, блондин, незнакомый. Узнал, что Кирилла нет, и начал расспрашивать — кто, мол, к нему ходит, да зачем, да как тут соседи друг к другу относятся, да кто живет. Консьержка, конечно, ничего ему не сказала, не зато ей деньги платят, да и знает она этих симпатичных — все расспрашивают, да расспрашивают, а потом подложат ночью в подвал мешки с этим, как его… гематогеном, что ли, — и поминай всех, как звали, и никакая охрана тут не поможет, а милиционеры, бездельники, только деньги с не прописанных грести хотят, а когда дело делать надо — их не найдешь…