Листья коки

А в Куско правит сын Солнца, сапа-инка Уаскар, тоже сын Уайны-Капака. Только мать его была койя, законная жена властителя Тауантинсуйю.
Синчи уяснил наконец, что эти вещи выше понимания простого человека. Его дело — как можно быстрее доставить кипу вместе с устным донесением и вручить его кому надлежит. А потом он, вероятно, получит какое-нибудь новое поручение, и снова ему придется бежать. Такова его судьба.
Недалеко от истоков реки Апуримак, по пути на Урубамбу, Синчи оказался в местности, пострадавшей от землетрясения. В нескольких местах дорогу пересекали глубокие трещины, и она была сплошь завалена камнями. Тщательно возделанные поля погибли, засыпанные обломками скал и песком. Даже склады зерна и сушеного мяса, даже тамбо у самого тракта, хотя оно и было сложено из массивных каменных глыб, пригнанных друг к другу, — даже подобные строения превратились в руины.
Крестьянские селения, сторожевые посты для часки прекратили свое существование.
Серебряная бляха здесь не оказывала своего действия.
— Ты хочешь есть? — сказал ему управляющий складами. — Возьми! — И он показал на развалины. Еще недавно это были добротные здания. Теперь же лишь едва приметные остатки стен проступали из-под груды камней, скатившихся с горы.
Синчи весь день бежал по опустошенному краю, нигде не находя ни еды, ни ночлега, ни огня. Тут ему помогали листья коки, в них он черпал силу. С размеренного бега он перешел на шаг, продолжая с упорством выдерживать ровный темп. При этом он без конца твердил про себя наказ ловчего.
Когда Синчи снова оказался в обитаемых местах, выспался в сторожевом помещении и подкрепился обычной порцией чарки и кукурузы, он опять почувствовал себя сильным, как в самом начале дороги, и настойчиво продолжал путь.
Синчи выполнил свое обещание. Он преодолевал восемь, девять, а то и десять обычных перегонов, или от пятидесяти до шестидесяти тысяч шагов ежедневно. Правда, дорога почт» непрерывно шла под гору. Он направлялся в низовья Урубамбы, реки с очень быстрым течением, что указывало на значительное понижение почвы.
Горы отступили далеко к востоку, потянулись густонаселенные плодородные равнины, на одной из которых и располагался Куско. Дороги становились все шире и лучше, тамбо встречались чаще и были значительно удобнее.
Повсюду серебряная бляха оказывала неизменное действие. Тамбо, сторожевые посты, склады распахивали своя двери перед Синчи, простым бегуном из далекого уну.
Последний раз ему пришлось ночевать на расстоянии десяти постов от столицы.
— Ты будешь там завтра вечером, — заверяли его местные жители. — Тебе повезло. Ведь завтра Райми, большой праздник. Всюду будут игры и веселье.
Синчи за время своего долгого пути забыл о приближающемся празднике, потерял счет времени. Теперь ему вспомнились рассказы о великолепии празднования Райми в столице, и у него в один момент созрело решение. Десять перегонов? За прошедший день позади осталось девять. Но это ничего. За ночь он пробежит еще десять и на рассвете будет в Куско. Он увидит самого сына Солнца в день великого праздника. Сбудется его мечта!
Часки спокойно поужинал, выпил сладковатой чичи и неожиданно потребовал новые сандалии. Те, что он получил в Силустани, уже пришли в полную негодность.
— Новые сандалии? Хорошо, получишь их утром. — Однако Синчи не уступал. Он хотел иметь сандалии немедленно, а не утром, так как должен отправиться дальше. Не слушая никаких возражений и советов, он продолжал показывать серебряный знак, а когда и это не помогло, впервые извлек золотую бляху.
Начальник сторожевого поста внимательно пригляделся к ней и низко поклонился.
— Будет, как ты желаешь. — И добавил: — Господин!
Синчи побежал дальше. Темноту рассеял свет луны, появившийся из-за гор. Правда, тонкая вуаль высоких мерцающих облаков время от времени застилала ее, однако мягкий, словно призрачный лунный свет заставил отступить ночную тьму. Было холодно, тихо и как-то таинственно.
Синчи бежал с легкостью, будто за плечами у него не было нескольких десятков километров пути, будто он успел как следует отдохнуть. Он даже не притронулся к листьям коки. Для этого у него еще будет время на рассвете, когда его окончательно сморит усталость и сон,
«Господин!» Начальник сторожевого пункта, поставленный над такими, как он, гонцами, сказал ему «господин», . увидев золотой знак, означавший, что у него, Синчи, важное поручение. Он является как бы тукуйрикоком. Счастье явно улыбнулось ему в тот день, когда он пошел вместе с ловчим. Теперь главный ловчий направил его к верховному жрецу, и рядовой гонец Синчи превратился в «господина». Сам управляющий складом, хотя ему страшно не хотелось открывать хранилище ночью, вынужден был это сделать и выбрать для Синчи лучшие сандалии, как тот пожелал. У часки важное поручение, и к утру он должен поспеть в столицу.
А ведь это отличная вещь, приятная вещь — нести важный наказ, имея при себе золотую бляху. Поэтому надо стремиться, чтобы так было всегда и чтобы не стать снова обычным часки, который бегает взад-вперед на одном и том же участке дороги, пока окончательно не подорвет свои силы.
Синчи сбавил шаг. Сгубить себя скорее всего можно именно на такой работе, какая у него сейчас. Нужно невероятное напряжение сил. А каково ловчему? Он по-прежнему в пути и должен еще размышлять, принимать решения, читать кипу. Люди говорят ему «великий господин» и повинуются каждому его слову, однако он тоже много работает. Ведь власть — это труд. Но она приносит такое удовлетворение! Как это здорово — родиться инкой! Или куракой! Ни один из них не станет ни гонцом, ни рудокопом, ни крестьянином, ни обычным воином.
А кто рожден простым человеком — аймара, кечуа, колья, чанка, — все равно из какого племени, тот так и останется тем, кем ему прикажут быть, для него ничего не изменится. Если ему плохо, он жует листья коки, это помогает забыть о заботах, заглушить тяжелые мысли.
А инки не жуют коку. Разве что в такую ночь, как тогда на перевале. Зачем им искать забвения? Им и так хорошо. Важнее всего для человека происхождение. Таков закон великого и могущественного Тауантинсуйю. Так и должно быть согласно воле Инти, бога Солнца.
Но ведь он, Синчи, несет весть о том, что «великий инка Атауальпа собрал огромные силы и движется на Куско». Теперь каждый властелин будет испытывать нужду в земледельцах, рудокопах, гонцах, но ему не нужны будут камайоки, которые служили его врагу. Значит, бывают минуты, когда инков тоже одолевают страхи и сомнения. И это он. Синчи, несет им такую грозную весть.
Однако гонцы иногда погибают в пути. Рушатся мосты, срываются горные лавины, подчас ягуар или медведь преграждает им дорогу… Что бы тогда случилось? Ловчий Кахид говорил: это очень важный кипу. И очень ответственное поручение. А что произошло бы, забудь Синчи его содержание? Это бывает, когда гонец жует много коки. А он, Синчи, сегодня жевал столько листьев! Может быть, он уже забыл?
Испуганный, он принялся повторять наказ: «Святейшему уильяк-уму доносит Кахид, ловчий. Уну Уануку под угрозой. Если сын Солнца собирается отбыть на охоту…»
Э, он прекрасно все помнит. Это просто Супай, всегда особенно могущественный ночью, пугает, испытывая его волю.
Синчи сжал в руке золотую бляху, которая болталась у него на шее, и постепенно успокоился. Что случится потом — не его дело. Он вручит кипу и повторит наказ главного ловчего. Так обязан поступить часки, который всего лишь маленький камешек в громадном фундаменте государства
Где-то прямо перед собой он увидел сигнальный огонь на сторожевой вышке, а через несколько минут его обогнал бегун, спешащий к столице.
— Далеко ли еще до Куско? — окликнул его Синчи.
— Три сторожевых поста! — удивленно отозвался тот.
Синчи глядел на звезды, пытаясь сообразить, скоро ли рассвет. Но серая пелена туч сгущалась, луна была еле видна, звезд он и вовсе не мог различить.
Еще вечером начальник сторожевого поста с тоской взирал на облака, клубившиеся на западе. Он боялся, что в день Райми не будет солнца. Пожалуй, он был прав. А это, вероятно, самое зловещее предзнаменование.