Красное море
В начале 90-го года Натан познакомился с руководителем ООО «Тезаурус», Антоном Николаевичем Ивановым. Знакомство произошло в ресторане гостиницы «Прибалтийская», куда Иванов пригласил его пообедать. Натана это приглашение не насторожило. Уже давно вошло в моду, по примеру западных бизнесменов, проводить деловые встречи в ресторанах. Насторожило другое: Иванов нередко приходил в «Милосердие», запирался с Лукошниковым в кабинете, и сидел там иногда пять минут, а иногда и два часа. Это могло ничего не значить, но могло означать и очень многое. «Тезаурус», как и многие, ему подобные кооперативы, занимался куплей-продажей. Но уже поднаторевший в таких делах Натан понимал, что это тоже только вершина айсберга. Однако копать глубже он опасался. Не пришло ещё время. Не доверяют ему пока.
На встречу с Ивановым Натан пришёл вместе с Ольгой. Уж очень хотелось вывести её в свет, отдохнуть в спокойной обстановке, потанцевать… К тому же он был уверен, что хозяин «Тезауруса» приглашает его не для того, чтобы говорить о делах, наверняка, хочет присмотреться к нему. За два дня до этого Натан встретился с Секой и попросил навести справки об Иванове. Впрочем, ничего интересного вор в законе не узнал. «Женат, двое детей, 45 лет, в прошлом — учитель истории, не судим, владеет кооперативом с 87-года». Примечательная деталь: родной брат Иванова, талантливый художник, сел в 83-м за изготовление фальшивых денег. Вышел в 89-м. Где обретается сейчас, неизвестно.
— Что ж, тоже неплохо. Может Иванов и не имеет никакого отношения к своему брату, а может… Иначе, зачем бы ему понадобился человек, занимающийся полиграфией? — сказал Натан.
Возможно, ты и прав, — задумался Сека. — В любом случае, познакомиться с ним поближе не помешает.
Иванов пришёл в ресторан, как на президентский банкет. В строгом чёрном костюме, в манжетах рубашки — золотые запонки, на ногах — мягкие итальянские туфли… Может, хотел впечатление произвести, может быть, считал, что это стиль нового русского. В отличие от Иванова, Натан пришёл в свитере и джинсах. Он никогда особенно не обращал внимание на веяния моды. Зато Ольга была в шикарном вечернем платье, приоткрывающем грудь. Он заметил, как у Иванова заблестели глаза при её виде. «Козёл!», — подумал Натан, но сам, широко улыбаясь, долго тряс ему руку.
О делах они не говорили. Иванов, похоже, вообще забыл, зачем позвал Натана в ресторан. Все его внимание было направлено на Ольгу. Он постоянно приглашал её танцевать, говорил комплименты, и вообще, больше был похож на мартовского кота, чем на преуспевающего бизнесмена. Натан ему не мешал, пусть порезвится. Да и Ольге не помешало бы развеяться. Не так уж часто они выбираются в ресторан. В своей жене он был уверен на сто процентов. Ольга не была меркантильна, и во главу всегда ставила чувства и эмоции, а не голый расчёт. Иначе с её внешностью, умом, коммуникабельностью, давно бы уже нашла себе миллионера, а не выходила бы замуж за Натана, который в её глазах таковым не являлся. Натан никогда не упоминал о деньгах, которые ему принадлежали, не спешил их тратить, он как бы забыл об их существовании, так же, как не хотел вспоминать о своей прошлой киевской жизни.
Следующая встреча с Ивановым произошла через неделю, в его офисе. На этот раз руководитель «Тезауруса» был более откровенен.
— Ты ведь занимаешься полиграфией? — спросил Иванов.
Натан кивнул.
— Нам нужно оборудование. Новое. Желательно, западного производства. Офсетное.
— Для чего?
— Как ты знаешь, моя фирма поддерживает хорошие отношения с «Милосердием», но «Милосердие» — некоммерческая организация, а я помогаю Лукошникову деньгами, договорами, и так далее. Конечно, не бескорыстно. У него много различных льгот, в том числе, и таможенных. Так что мы друг другу необходимы. Но сейчас разговор не об этом. Мы подсчитали, что печатать в типографии ту продукцию, которую мы сейчас изготавливаем, крайне невыгодно. Во-первых, дорого, во-вторых, налоги… Конечно, с нашим законодательством их можно было бы обойти, но ссориться с законом — чревато.
— Антон, давай ближе к делу, — без обиняков сказал Натан. — Тебе нужно новое полиграфическое оборудование. Сам ты его купить можешь, но не хочешь. Почему? Потому что неизвестно что будет на нем печататься. Если что-нибудь случиться, ты все свалишь на меня и на Лукошникова, мол, это они приобрели, а ты ни сном, ни духом. Так? Не держи меня за последнего лоха. Я не вчера родился. Я знаю, что твой брат сидел за изготовление фальшивок. Не так давно вышел. И ты, по всей видимости, теперь хочешь использовать его по новой. Не знаю, как к этому относится твой брат, но мне подобная идея не по душе. Я ведь могу и в милицию пойти.
Иванов помрачнел, но постарался себя не выдать.
— Ты не правильно меня понял. Разве я говорил о фальшивках? Это ты сказал. Я действительно считаю, что иметь свою небольшую типографию намного выгоднее, чем печатать брошюры и листовки на больших предприятиях.
Ладно, оставим это. Если ты считаешь, что это выгодно, я куплю оборудование. Но разместим мы его на одном из твоих складов. Чтобы «Милосердие» никоим образом не попало под подозрение. Но у меня к тебе тоже есть предложение, — Натан сделал вид, что задумался. На самом деле они с Секой, Грузином и другими авторитетами уже давно обговорили, или как сказал Полковник, «обкашляли» его идею. Ничего нового или сверхнеобычного в ней не было. В преступных группировках Питера скопились огромные суммы наличных денег. Их обязательно нужно было легализовать. И общество «Милосердие» с «Тезаурусом» как нельзя лучше подходили для этого. А ещё Натан думал о том, что таким же образом он сможет легализовать и воспользоваться теми деньгами, которые мёртвым грузом лежали в Нефедовке.
Схему «отмыва» и легализации денег Натан продумал давно. Все должно было пройти без «сучка». «Тезаурус» должен был взять кредит в «Инкомбанке». А если учесть, что директор банка был двоюродным братом жены Иванова, то кредит мог бы составить несколько миллионов рублей. Потом кредит обналичивается, и «тёмные» деньги становятся «чистыми». Были и другие идеи на этот счёт. Неплохо было бы перевести деньги в какой-нибудь иностранный банк, лучше всего в швейцарский. Пока ещё в России это не принято, но кто его знает, чем закончиться «перестройка» в такой непредсказуемой стране. Натан не загадывал на многие годы вперёд, но в завтрашнем дне хотел быть уверен. По его идее, «Тезаурусу» необходимо было открыть филиал за границей, лучше всего, в какой-нибудь оффшорной зоне. «Инкомбанк» или другой банк вряд ли будут проверять подлинность иностранных партнёров, они получат свои комиссионные, и не маленькие, а «бабки», переведённые на филиал фирмы, поступят в швейцарский банк. Можно было бы сделать ещё проще: открыть обычную подставную фирму там же, за границей, и после «перекачки» закрыть её, как предлагал Грузин. Но Натан не хотел идти наперекор закону. «Лучше ходить по краю лезвия, чем быть этим лезвием перерезанным», — сказал он на сходке. И хотя на таких «посиделках» Натан не имел права голоса, но времена изменились, и «авторитеты», которые пока ещё плохо разбирались в экономике, прислушивались к нему. Однажды была даже высказана мысль, поставить его «смотрящим» по Питеру. Это было лестно, но ему хватило ума отказаться.
Иванов внимательно выслушал Натана, долго молчал, покусывая колпачок ручки, вроде бы раздумывал. Но Натан видел по его загоревшимся глазам, что идея пришлась ему по душе. Иванов уже подсчитывал доходы от «оживляжа» криминальных денег.
— Хорошо, я согласен, — выдал, наконец, Антон Николаевич. — Какие гарантии, что все пройдёт нормально и меня не «кинут»?
Ты что, Антоша?! Ты хоть понимаешь, от чьего имени я говорю?
На самом деле Натану было глубоко плевать, что в дальнейшем произойдёт с «Тезаурусом» и его руководителем. Он знал только одно: будущее своё и своей семьи он должен обеспечить и обезопасить. И на этом пути Натан готов был положить гору трупов, и переступить через самую близкую дружбу. Но так как друзей у него не было, то и совесть его не особенно мучила.