Большое кино

— Разве вы вправе ее за это осуждать? Ведь вы… — Он поискал слово помягче. — В общем, ей с вашей братией не везет.
— При чем тут везение! Пресса — всего лишь люди, делящиеся своими впечатлениями с другими. Женщина вроде Кит Рейсом, медленно и упорно поднимающаяся в гору, начинавшая со статистки и превратившаяся в главу киностудии, производит на всех странное впечатление. Она загадка. Какая она — цепкая или робкая? Мне бы хотелось разобраться в этом самой, но если двигаться такими черепашьими темпами…
— Я верю в ваши способности. Либерти.
— Ох, не напрасно бы… Если бы вы знали, как упорно я ее выслеживала, — и все зря…
— Что ж, значит, надо запастись терпением.
— Но у меня руки чешутся!
— Интересно, с чего бы это?
— Так и хочется надавать кому-нибудь тумаков. Терпение?
Я лично названиваю ей ежедневно уже три недели, моя ассистентка набирает ее номер по пятнадцать раз в день.
Мы все испробовали. Может, замолвите за меня словечко? — Либерти бросила на хозяина офиса умильный взгляд, который не слишком-то подходил к ее задиристому виду.
— Такая очаровательная малютка, как вы, не должна шествовать по жизни раздавая оплеухи направо и налево! — Рейсом заговорщицки подмигнул.
— Смеетесь? Но именно этим я и занимаюсь. Кто решится дать сдачи рыжей крошке росточком в пять футов и весом в жалкие девяносто пять фунтов?
— Да еще с глазами цвета ирисов и губами, напрашивающимися на поцелуй. — Либерти покраснела до ушей. — Неужели я вас смутил?
Она тут же взяла себя в руки.
— Лучше ответьте, у вас в «Рейсом энтерпрайзиз» умещается всего один магнат?
Можно было подумать, что в этих ее словах содержался секретный код. Кусок мраморной стены отодвинулся, и перед собеседниками предстал высокий брюнет в синем полосатом костюме — ни дать ни взять воплощенный бизнесмен из крупной корпорации. Либерти сразу его узнала — то был Без Пяти Минут Красавчик из вестибюля.
— Разумеется, здесь умещается один-единственный магнат! — подхватил он с улыбочкой. — Все мы знаем, кто он. Не правда ли, мистер Репсом? — Теперь его взгляд скользнул по Либерти, и сомнения немедленно исчезли: она произвела на Красавчика сильное впечатление.
Арчер по-мальчишески воодушевился:
— Золотые слова! Один магнат — и один фигляр. — Он тут же посерьезнел. — Слышал про Алварро?
— Слышал. — Небрежно уронив Арчеру на колени лист бумаги, пришедший терпеливо ждал, пока тот вчитается.
И вдруг Арчер засмеялся, а его посетитель прямо-таки согнулся от смеха, держась за спинку хозяйского кресла. Неужели Либерти прозевала начало спектакля?
Без Пяти Минут Красавчик вытер глаза, аккуратно вернул платок в нагрудный карман и, присев рядом с Либерти, протянул ей длинную белую руку.
— Вы самое очаровательное создание из всех, кого мне когда-либо доводилось видеть на этом диване, а я всего лишь Раш Александер.
Боже, как она могла его не узнать! Правда, на фотографиях он выглядел в десять раз лучше, чем в жизни…
— Не распускайся, Раш! — Арчер снисходительно взглянул на своего партнера. — Дама пришла по делу. Она из журнала.
Теперь уже Раш посмотрел на Либерти с изумлением.
— Послушайте, Дама Из Журнала, вы не будете возражать, если я прерву ваше важное совещание и ненадолго украду у вас старину Арча? Видите ли, до закрытия торгов на Лондонской фондовой бирже осталось всего десять минут…
Не дожидаясь ответа, Раш отвел Ренсома в сторону, чтобы Либерти не могла их подслушать, и заговорил так, словно их разговор был прерван лишь на минуту:
— Такое впечатление, что Каса Верде собирается написать либретто для Оперного общества Потомака…
— Я бы предпочел сперва изучить тему глубже, а потом ее обсудить.
— Время иссякает, маэстро. Первый акт сыграют в пятницу. Без усиленных репетиций представление будет выглядеть неважно. Тенор Эбенезер может согласиться на тренировку голоса, но для этого надо приложить определенные усилия.
У Либерти был тонкий слух, и она крепилась изо всех сил, чтобы не расхохотаться. Солидные бизнесмены, пользующиеся кодовым языком! Однако это не мешало ей восхищаться Без Пяти Минут Красавчиком, легендарным героем прессы. Он был полной противоположностью сдержанному, консервативному Ренсому; настоящий эксгибиционист! Обладая неисчерпаемой общительностью, он заводил друзей всюду, где появлялся: на Уолл-стрит, в Вашингтоне, в Олбани, столице штата Нью-Йорк.
Вся редакция «Тайме» была у него в кармане. Он гипнотизировал прессу и пользовался ею, как собственным агентством по связям с общественностью. Раш не скрывал своих не вполне джентльменских методов, всюду имел шпионов — и благополучно стриг купоны.
Партнеры закончили секретничать, и Без Пяти Минут Красавчик снова уселся рядом с Либерти. Она удивлялась, почему он не использует свою легендарную силу, чтобы притушить назревающий скандал. Но стоило ему прижаться своим железным бедром к ее бедру — и ее мысли сменили направление. Она вспомнила, что Раш участвовал минувшей весной в Бостонском марафоне.
По утверждению «Пипл», он был всего лишь умелым исполнителем. Она вспомнила его фотографию в майке и спортивных трусах и надпись: «Суперменеджер претендует на звание супермарафонца». Трудно было предположить, что ему больше сорока, — рядом с ним Арчеру легко можно было дать все шестьдесят.
— Итак, Арчер, я получу от тебя благословение?
— Разве я когда-нибудь подвергал сомнению твой талант импресарио, старина? — Несмотря на ленивую улыбку Арчера, Либерти чувствовала, что он все еще под впечатлением только что состоявшегося разговора.
— Что бы ты без меня делал? — Раш тоже усмехнулся.
— Просто делал бы все сам.
— Уступаю его вам, мисс Адамс. — Раш пихнул ее бедром. — Но сначала позвольте признаться: я восхищен вашим умением разговорить старину Арчера. Обычно он не жалует даже таких милых представительниц прессы, как вы.
— Заметьте, Либерти, быть наглым за нас двоих — часть его служебных обязанностей.
— Я уже догадалась! — весело откликнулась Либерти. — Он Папа-Медведь, у которого надо просить разрешения взять интервью у Мамы-Медведицы.
Раш окинул ее одобрительным взглядом.
— Я думал, вы умнее среднего репортера, а вы просто короче…
— Эдвард Робинсон, «Двойное возмещение», сорок четвертый год.
— Вот ведь что знает! — Прижимая ее бедро, Раш повернулся к Арчеру;
— На прошлой неделе она звонит моему секретарю и говорит: «Хочу взять интервью у миссис Александер!» Дальше лучше рассказывайте сами.
Либерти отодвинулась от Раша и вытащила свой «Кэмел».
— Я предлагала встретиться в эту пятницу. Она сказала, что перезвонит.
— И?
— Вот и все… Ваш секретарь все отменила — якобы, у горничной выходной, и поэтому…
— А вы заявили…
Либерти закатила глаза.
— Я сказала, что была бы счастлива, если бы она передумала, потому что…
— Потому что — представь. Арчи! — в пятницу у нее день рождения! — Раш радостно фыркнул.
Обоим мужчинам, по-видимому, было очень весело, и оба они в данный момент были Либерти отвратительны.
— Как видно, — начал Арчер высокомерно, — вы не прочь присочинить, лишь бы просочиться в логово врага.
— Что тут такого! — Либерти пожала плечами. — Пятница — удобный для меня день, и это не преступление.
— А как насчет дня рождения? — не унимался Раш.
Либерти затянулась сигаретой. Пятница была годовщиной — именно тогда она очутилась на ступеньках монастыря Святой Марии на Реке. В действительности она могла быть недели на три старше.
— Я верю монахиням из сиротского приюта.
— Восхитительно! — Раш загоготал. — Еще одно несчастное дитя!
— Вы не слишком-то стараетесь соблюдать приличия, — нахмурилась Либерти.
— Это потому, что я отдуваюсь за двоих, верно. Арчи? — Рейсом кивнул. — А главное, вы очаровательнейшая из богинь современной прессы. Либерти Адамс.
— Хватит, Раш, — тихо сказал Арчер, но Раш лишь ухмыльнулся.