Венецианский купец

 
Уильям Шекспир 
Венецианский купец 
William Shakespeare The Merchant of Venice
 
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 
Дож Венеции, Принц Марокканский, женихи Порции.
Принц Арагонский.
Антонио, венецианский купец.
Бассанио, его друг.
Саланио, Саларино, Грациано, Салерио, друзья Антонио и Бассанио. 
Лоренцо, влюбленный в Джессику.
Шейлок, богатый еврей.
Тубал, еврей, друг его.
Ланчелот Гоббо, шут, слуга Шейлока.
Старый Гоббо, отец Ланчелота.
Леонардо, слуга Бассанио.
Бальтазар, Стефано, слуги Порции.
Порция, богатая наследница.
Нерисса, ее прислужница.
Джессика, дочь Шейлока.
Венецианские сенаторы, члены суда, тюремщик, слуги Порции и другие.  1
Действие происходит частью в Венеции, частью в Бельмонте, поместье Порции на материке.
 
АКT I 
СЦЕНА 1 
Венеция. Улица.
Входят Антонио, Саларино и Саланио.
Антонио 
Не знаю, отчего я так печален.
Мне это в тягость; вам, я слышу, тоже.
Но где я грусть поймал, нашел иль добыл.
Что составляет, что родит ее, —
Хотел бы знать! Бессмысленная грусть моя виною,
Что самого себя узнать мне трудно.
Саларино 
Вы духом мечетесь по океану,
Где ваши величавые суда,
Как богатеи и вельможи вод
Иль пышная процессия морская,
С презреньем смотрят на торговцев мелких,
Что кланяются низко им с почтеньем,
Когда они летят на тканых крыльях.
Саланио 
Поверьте, если б я так рисковал,
Почти все чувства были б там мои —
С моей надеждой. Я бы постоянно
Срывал траву, чтоб знать, откуда ветер,  2
Искал на картах гавани и бухты;
Любой предмет, что мог бы неудачу
Мне предвещать, меня бы, несомненно,
В грусть повергал.
Саларино 
Студя мой суп дыханьем,
Я в лихорадке бы дрожал от мысли,  3
Что может в море ураган наделать;
Не мог бы видеть я часов песочных,
Не вспомнивши о мелях и о рифах;
Представил бы корабль в песке завязшим,
Главу склонившим ниже, чем бока,
Чтоб целовать свою могилу! В церкви,
Смотря на камни здания святого,
Как мог бы я не вспомнить скал опасных,
Что, хрупкий мой корабль едва толкнув,
Все пряности рассыпали бы в воду
И волны облекли б в мои шелка, —
Ну, словом, что мое богатство стало
Ничем? И мог ли б я об этом думать,
Не думая при том, что если б так
Случилось, мне пришлось бы загрустить?
Не говорите, знаю я: Антонио
Грустит, тревожась за свои товары.
Антонио 
Нет, верьте мне: благодарю судьбу —
Мой риск не одному я вверил судну,
Не одному и месту; состоянье
Мое не мерится текущим годом:
Я не грущу из-за моих товаров.
Саларино 
Тогда вы, значит, влюблены.
Антонио 
Пустое!
Саларино 
Не влюблены? Так скажем: вы печальны.
Затем что вы невеселы, и только!
Могли б смеяться вы, твердя: "Я весел,
Затем что не грущу!" Двуличный Янус!
Клянусь тобой, родит природа странных
Людей: одни глазеют и хохочут,
Как попугай, услышавший волынку;
Другие же на вид, как уксус, кислы,
Так что в улыбке зубы не покажут,
Клянись сам Нестор  4, что забавна шутка!
Входят Бассанио, Лоренцо и Грациано.
Саланио 
Вот благородный родич ваш Бассанио;
Грациано и Лоренцо с ним. Прощайте!
Мы в лучшем обществе оставим вас.
Саларино 
Остался б я, чтоб вас развеселить,
Но вот я вижу тех, кто вам дороже.
Антонио 
В моих глазах цена вам дорога.
Сдается мне, что вас дела зовут
И рады вы предлогу удалиться.
Саларино 
Привет вам, господа.
Бассанио 
Синьоры, но когда ж мы посмеемся?
Когда? Вы что-то стали нелюдимы!
Саларино 
Досуг ваш мы делить готовы с вами.
Саларино и Саланио уходят.
Лоренцо 
(к Бассанио)
Синьор, раз вы Антонио нашли,
Мы вас оставим; но прошу — к обеду
Не позабыть, где мы должны сойтись.
Бассанио 
Приду наверно.
Грациано 
Синьор Антонио, вид у вас плохой;
Печетесь слишком вы о благах мира.
Кто их трудом чрезмерным покупает,
Теряет их. Как изменились вы!
Антонио 
Я мир считаю, чем он есть, Грациано:
Мир — сцена, где у всякого есть роль;
Моя — грустна.
Грациано 
Мне ж дайте роль шута!
Пускай от смеха буду весь в морщинах;
Пусть лучше печень от вина горит,
Чем стынет сердце от тяжелых вздохов.
Зачем же человеку с теплой кровью
Сидеть подобно мраморному предку?
Спать наяву или хворать желтухой
От раздраженья? Слушай-ка, Антонио:
Тебя люблю я; говорит во мне
Любовь. Есть люди, у которых лица
Покрыты пленкой, точно гладь болота:
Они хранят нарочно неподвижность,
Чтоб общая молва им приписала
Серьезность, мудрость и глубокий ум.
И словно говорят нам: "Я оракул,
Когда вещаю, пусть и пес не лает!"
О мой Антонио! Знаю я таких,