Возрастные кризисы

Есть и другие пути вскрытия нарыва в супружеских отношениях, но поскольку взрослые учатся решать различные проблемы в основном так, как это делается в кино и телепередачах, то внешне спокойный уход из семьи кажется естественным. Однако в кино не показывают, что случается после такого ухода. В реальной жизни уход одного из партнеров вызывает чувство беспокойства и деградацию личности другого.
Каждый день он звонил ей и просил разрешения вернуться назад: «Я болен. Я разрываюсь на совещаниях. У меня страшное расстройство желудка».
Она поставила условие, которое он должен выполнить, чтобы вернуться в семью. Она потребовала, чтобы он посетил психиатра. И стала ждать его прихода. Она придавала очень большое значение этой встрече. Думала, что он придет и начнет просить прощения, хвалить ее, по крайней мере, проявит уважение.
«Где почта? Что у нас есть поесть?» — были его первые слова.
Все случилось так, словно он никогда не уходил и кризиса в их отношениях не было. Больше того. За две недели одиночества она сделала поразительное открытие: муж вовсе не обеспечивал ее безопасности. Ничего не случилось с ней после его ухода. Разве что несколько глубже стало чувство эмоциональной опустошенности, но ведь оно было всегда.
«Он продолжал жить своей собственной жизнью. Мне же приходилось сидеть дома и воспитывать детей. Ничего не изменилось. Когда я поняла, как это ужасно, я заплакала. Но переживания помогли мне понять, какой жизнью мы живем. Я это реально почувствовала».
В этом году он уходил из семьи пять раз.
Чувство комфортности пришло к ней не от расширения ее свободы (она прошла курсы агентов недвижимости, а затем ничего не делала), а от отчуждения своих переживаний. «Каждый раз после его очередного ухода мне становилось лучше в моей тюрьме».
Они посетили консультанта по семейным отношениям. Однако ее мужу нужен был не этот специалист, а «адвокат». Ему хотелось, чтобы «адвокат» представил его как жертву, а ее — как злодея. Все свои выступления он начинал с вопроса, обращенного к ней: «Почему ты не разрешила мне…» Все было бесполезно. Наконец он предложил жене провести так называемую «терапию», и она ухватилась за это предложение, как за спасительную соломинку.
В ходе беседы специалист по семейной терапии сказал:
«Меня не перестает удивлять, как велико терпение некоторых женщин».
Обновив мебель и покрасив жалюзи в своей «тюрьме», она решила впервые устроить прием. Это он привык искать развлечения и контакты только в своей общественной жизни. Он никогда не хотел иметь таких друзей, которых принимают дома. Взрыв открытого неповиновения свидетельствовал о возросшем самосознании женщины: «Я стала чувствовать себя увереннее и прекратила быть пассивным, слабовольным человеком, каким была все эти годы. Мой муж уже не знал, что со мной делать». К черту разрешение! Она организовала великолепный «стол», пригласила полсотни гостей и с головой окунулась в празднование своего дня рождения. Ей исполнился сорок один год. Муж тоже присутствовал, подчинившись ее воле, но для него это было большой нагрузкой.
«Когда муж ушел, — ей нравилось повторять эту фразу, — я не знала, что он уже жил с другой женщиной». Затем последовал рассказ о ее проблемах с деньгами, об автомобильной аварии у одной дочери, аборте у другой. Все это было связано с человеком, который ушел от них четыре года назад. «Телефонная компания периодически предупреждает нас об отключении телефона за неуплату. Мой адвокат звонит его адвокату, тот звонит ответчику. Вот такая у меня сейчас жизнь».
Человек со стороны скажет: зачем тратить годы, вяло подбрасывая бомбы и разжигая войну, которая уже закончилась? Почему она не продолжает развиваться? Причина довольно типична: она будет рассматривать его как врага, которого можно обвинить во всех проблемах, до тех пор, пока не поймет, что ее враг находится внутри. Пока же она продолжает свою борьбу с фантомом злодея.
Я описала женщину, обеспечивающую заботу. Эту модель поведения выбирают женщины, которые не собираются претворять в жизнь свою мечту. Такая женщина становится вспомогательным звеном для карьеры мужа и средством для производства детей в обмен на финансовую поддержку. Многие женщины выбирают такую модель поведения, считают возможным позднее понимать ее в широком смысле и не допускают разрыва брачного союза. Женщине, которая заботится о других, удается преодолеть переход к середине жизни без кризиса личности. Она не управляет развитием своей личности и не хочет этого.
Если вдруг процесс проявления заботы прервался (а это обычно случается при переходе к середине жизни), то вы услышите вопль человека, который заботился о других, например, как это случилось с женой телекомментатора: «Я любила быть матерью. Я любила быть женой-домохозяйкой. Мне нужно было, чтобы меня любили. А я никогда не чувствовала, что меня любят».
Инициативная женщина
Это только половина истории. Что же можно сказать о женщине после тридцати пяти лет, которая идет на риск и принимает утверждающую сторону своего "я"? Я беседовала с женщинами, которые использовали все свои способности, не реализованные до тех пор, пока они обеспечивали развитие карьеры мужа и воспитывали детей. Одни занялись живописью, литературой, фотографией, творческими занятиями любого рода. Вторые, внутренне перестроившись, вернулись к своей прежней профессии. Третьи использовали свои навыки в управлении семьей для работы в различных агентствах, или открыли собственное дело, или занялись продажей недвижимости, или подыскивали себе офис. По сравнению с увядающими орхидеями-женщинами, которые «удачно вышли замуж», но оставались духовно спящими, эти бегонии, расцветшие вторично, выглядели более милыми, более таинственными, более возбуждающими, чем в расцвете молодости.
Такой женщиной является Миа. В последний раз я встречалась с ней, когда она отмела мысли о своей бесполезности. Я догадалась об этом, как только увидела ее. Мы были на званом приеме, связанном с организацией международного женского фестиваля искусств. Здесь было много жен богатых людей, которые пытались узнать, что они получат, если станут спонсорами. Миа была другой. Она была художником со своими собственными правами.
«Что нового?» — спросила я.
«О, все сразу. На этой неделе книга с моими фотографиями представляется прессе. В следующем месяце я устраиваю выставку своих работ, а модный фотожурнал посвятит половину своего издания моим работам. Это как в сказке».
Миа пронеслась мимо меня, а я вспомнила о той истории, которая произошла несколько лет назад. Ей было тридцать пять лет, она делала одну попытку за другой, пытаясь избежать крушения собственной личности. После перехода к середине жизни она рискнула отбросить все, что, как ее учили, гарантирует ей безопасность и богатство. Она ушла от мужа, которого другие обожали, и выдержала годы отчуждения от детей. Недавно, как сказала Миа, она даже освободилась от своего наставника, который первый вложил ей в руки фотоаппарат. Обнаружив, что она более талантлива, он стал ругать ее.
«У меня есть любовник, который живет в другом конце страны, — говорила она. — Мы встретились на творческом семинаре. Он очень известный человек в нашей профессии и уважает мою работу. Я уже не претендую на что-то, не боюсь быть лучше или хуже. Он не отвлекает меня. Я не давлю на него. А когда мы вместе, то это похоже — ух! — на плавание нагишом в первый раз. Я снова нравлюсь своим детям. И меня не волнует, что моя грудь обвисла. Мне сорок один год, и я летаю. Иногда я замечаю, что смеюсь на улице!»
Причина для беспокойства была у нее в тридцать лет, но она сама обеспечила себе безопасность. Как и многие ее сверстницы, Миа запуталась в своей жизни и остановилась в развитии. Она не могла прорваться и развиваться в прогрессивном направлении, так как сначала ей нужно было сделать много подготовительных шагов. Последовал продолжительный нервный срыв.