Мифы кельтских народов

Она рассказала о прекрасной стране Эмайн, а потом исчезла и унесла с собой волшебную яблоневую ветвь. На другой день Бран пустился на поиски Благодатной страны.
Такую же ветвь яблони принес однажды из Другого Мира великому королю Ирландии Кормаку таинственный незнакомец, который в действительности был богом Маннаном, обладавшим даром превращений. Об этом идет речь в саге «Приключения Кормака в Обетованной Стране». Однажды майским вечером Кормак прогуливался по холму Мур Tea в Таре. Внезапно он увидел седовласого воина, который направлялся к нему. На нем был надет пурпурный плащ с бахромой, а под ним – сорочка с полосками из золотых нитей. Обут он был в башмаки с подошвами из белой бронзы. Серебряная ветвь с тремя золотыми яблоками лежала на его плече. Когда ее встряхивали, раздавались звуки прекрасной музыки. Слушая ее даже больные и раненые забывались тихим сном. Воин и Кормак приветствовали друг друга. «Откуда явился ты, воин?» – спросил король. «Из страны, – был ответ, – где царит лишь одна правда, где нет ни старости, ни дряхлости, ни печали, ни горести, ни зависти, ни ревности, ни злобы, ни надменности». – «Не так у нас здесь, – сказал Кормак и спросил: – Скажи же мне, воин, могли бы мы заключить с тобой союз?» – «Охотно согласен я на это», – отвечал воин. И они заключили между собой союз. «Теперь дай мне эту ветвь!» – сказал Кормак. «Я дам тебе ее, – отвечал воин, – с условием, что в обмен ты дашь мне три дара, которые я попрошу у тебя в Таре». – «Ты получишь их», – сказал Кормак. И воин, связав короля обещанием, отдал ему ветвь и удалился.
В саге «Плавание Майль Дуйна», которая, несмотря на ее христианизацию, представляет собой самый длинный в ирландской литературе рассказ о путешествии в страну Другого Мира, яблоки могут утолять голод и жажду. Майль-Дуйн и его спутники долгое время плыли по открытому морю без пищи, страдая от голода, пока не достигли острова, окруженного со всех сторон громадными скалами. На этом острове был большой лес. Проплывая мимо него, Майль-Дуйн протянул руку и отломил одну ветвь. Три дня и три ночи оставалась ветвь в его руке, пока корабль под парусами огибал скалы, а на третий день на ней выросли три яблока. Каждого яблока хватило, чтобы насытить их всех в течение трех дней.
Затем мореплаватели побывали на еще более удивительном острове. На нем росло много деревьев, усыпанных золотыми яблоками. Под деревьями бродили красные животные, похожие свиней. Они раскачивали деревья и стряхивали с них яблоки. После захода солнца звери прятались в пещеры и не выходили оттуда до рассвета. Множество птиц плавало по волнам вокруг острова. С самого утра до середины дня они плыли, удаляясь от острова, с середины же дня до вечера плыли обратно к острову и достигали его с заходом солнца. На острове птицы поедали яблоки. Один из спутников Майль-Дуйна сошел на остров, чтобы осмотреть его, и тут же позвал на подмогу одного из товарищей: почва под его ногами оказалась раскаленной, так что из-за жары было трудно долго оставаться на острове. Путешественники поняли, что остров нагревают огненные животные, сидящие в пещерах. Они, однако, смогли захватить несколько яблок, которые съели затем на корабле. На рассвете птицы покинули остров и поплыли от него по морю, а огненные животные вылезли из пещер и стали поедать яблоки до самого захода солнца. А потом, когда они опять ушли в свое убежище, вместо них снова появились птицы. Тогда Майль-Дуйн и его спутники высадились на остров и собрали все яблоки, сколько их нашлось. Это на некоторое время спасло их от голода и жажды.
Мотив волшебных яблок с их чудесными свойствами снова возвращает нас к центральной теме растительной мифологии – Мировому Древу, которое является Деревом Жизни. Священная сила сосредоточена в этом чудесном дереве, стоящем в Центре Мира, плоды которого могут отведать только избранные. В то же время для человека архаической культуры любое дерево становится воплощением образа Мирового Древа. Поэтому в мифологиях различных народов широко распространено представление о таинственной, мистической связи между людьми и деревьями, от которых человек получает приток физической энергии, творческого вдохновения, ощущение счастья и самой жизни. Наиболее явно мистические отношения между людьми и деревьями проявлялись в том, что отдельные люди или целые племена считали своими мифическими предками деревья или кустарники. В кельтской традиции это нашло отражение в собственных именах, образованных от названий деревьев и растений. Таковы галльские имена Видугенос («сын леса»), Верногенос («сын ольхи»). Имена такого же происхождения известны в Ирландии: Мак Каиртин («сын рябины»), Мак Гуил («сын орешника»), Мак Гуиминн («сын остролиста»), Мак Дрегин («сын терновника»), Мак Ибайр («сын тиса»).
Священными для кельтов были не только деревья, но и некоторые травы. Они использовались в растительной магии, игравшей важную роль в кельтском традиционном мире. Плиний Старший рассказывал о двух растениях, сбор которых кельты сопровождали магическими обрядами. Болотное растение самолус собирали натощак, действуя только левой рукой. Тот, кто его срезал, не должен был оглядываться, а складывать это растение можно было только туда, где хранят напитки. Жрец, собиравший траву селаго, не мог пользоваться железным ножом; срывать растение он должен был правой рукой, продетой через левый рукав белой туники; перед сбором растения ему следовало разуться и омыть ноги. Срезанное растение следовало завернуть в новое полотно. Галльские друиды говорили, что селаго служит талисманом против всякой хвори, а его дым исцеляет все болезни глаз.
В архаических культурах волшебная и лечебная сила некоторых растений объяснялась их божественным происхождением: когда-то, в поворотный космический момент («во время оно»), бог нашел и сорвал первое растение этого вида. Вот почему сбор целебных трав проводили в сопровождении жертвоприношений и своеобразных ритуалов, которые должны были отразить опасности всякого рода. Дело было не только в том, чтобы просто сорвать определенное растение; нужно было разыграть тот момент, когда божество сорвало это растение впервые. «Тем самым, – писал М. Элиаде, – достигается овладение веществом, которое проникнуто святостью, малой версией Дерева Жизни – источника всякого лечения».
О божественном происхождении целебных трав рассказывает сага «Битва при Маг Туиред». Нуаду, мифический король Туата Де Дананн, потерял руку в битве. Диан Кехт, бог-врачеватель, сделал ему руку из серебра, которая двигалась, словно живая. Это не понравилось сыну Диан Кехта Миаху. Он направился к отрубленной руке Нуаду и сказал: «Сустав к суставу и мышца к мышце!»
Так исцелил он Нуаду за трижды три дня и трижды три ночи. До исхода трех дней держал он руку у бока, и наросла на ней кожа. Вторые три дня держал он ее у груди, а напоследок прикладывал к ней белую сердцевину тростинок, обугленных на огне.
За это разгневался Диан Кехт на сына и убил его. Потом он похоронил Миаха, и на его могиле выросли триста шестьдесят пять трав, ибо столько было у Миаха мышц и суставов. Тогда Аирмед, дочь Диан Кехта, расстелила свой плащ и разложила на нем эти травы по их свойствам, «но приблизился к ней Диан Кехт и перемешал их, так что теперь никто не ведает их назначения, если не просветит его Святой Дух». В этом рассказе в мифологической форме отражено истинное положение вещей: знание друидов о целебных свойствах растений было утрачено после христианизации Ирландии и могло возродиться разве что при божественном вмешательстве.
И наконец, ряд свидетельств о растительной магии кельтов завершает знаменитый рассказ Плиния о сборе омелы, растущей на дубе. Согласно Плинию, друиды чрезвычайно почитали омелу, по крайней мере, ту, которая растет на дубе. Растущая на дубе омела казалось знаком того, что дерево избрано богом. К тому же такая омела встречается очень редко. Для ее сбора был тщательно выработан строгий ритуал. На шестой день лунного цикла, когда луна еще не достигает середины своего роста, одетый в белое жрец взбирался на дерево и золотым серпом срезал омелу. Затем омелу собирали в белый плащ стоявшие под деревом люди. По-видимому, только чистые тона (белый и золотой) могли входить в контакт с посланницей божества.