Томек ищет Снежного Человека
– Чего они так привязались к этим коровам? Ведь на свете сколько угодно другой скотины? – удивлялся боцман, сопровождая свои слова смешными ужимками.
– Этому есть простое объяснение, – ответил Вильмовский. – Коровы приносили древним арийцам огромную пользу, давая им пищу, шкуры, кизяк; на коровах арийцы пахали землю, запрягали их в телеги. Столь многосторонняя польза, приносимая коровами, облегчила брахманам внедрение среди их последователей понятия о священности этого животного. По их мнению, все, что происходит от коровы, носит символическое, религиозное значение. К примеру, так называемые «пять продуктов коровы»: масло, молоко, сметана, навоз и даже моча будто бы способны обратить милостивое внимание неба на молящегося, если он пожертвует эти продукты богам у алтаря храма. Коровий хвост считался символом власти и служил амулетом, способным отогнать злых духов, поэтому в старину его носили над головой царя.
Даже еще и теперь, давая присягу, индиец льет на коровий хвост воду, взятую из «священного Ганга». Некоторые индийцы верят, что если вложить в руки умирающего коровий хвост, то это облегчит ему переход через порог жизни и смерти.
Боцман так хохотал, что из глаз его лились слезы, а тем временем Вильмовский продолжал:
– Индийцы окружают религиозным почитанием не только коров, хотя эти последние считаются самыми святыми животными. Кроме них, окружены религиозными почестями змеи, крысы, попугаи, обезьяны, слоны, тигры, гуси, быки и множество других животных, причем с любыми из них связаны мифы и предания религиозного содержания. Ну, боцман, перестаньте смеяться. Помните, что индийцы считают тяжелым грехом не только убой коров, но даже «оскорбление» их.
– А ну их всех, с их суеверьями, но все же ты был прав, говоря, что путешествие по свету учит человека. Я теперь понял, почему горсточка английских хитрецов правит здесь целой страной и чувствует себя, как дома, – сказал боцман, вытирая носовым платком глаза.
– До некоторой степени ты прав, – признал Вильмовский. – Но надо помнить, что индийская культура, которую можно сравнить, пожалуй, лишь с культурой греков и римлян, принадлежит к числу древнейших на земном шаре. Архитектура их великолепных храмов и дворцов ничуть не уступает архитектуре других древних народов. Индийцы, кроме того, прекрасно овладели системой ирригации полей и с успехом занимаются животноводством.
– Слишком это для меня умно! – возразил боцман. – Скажи-ка мне лучше, Андрей, какое наказание грозит здесь человеку за пинок корове в зад, а то у меня нога чешется?
– Бывает, что за это можно сложить голову или оказаться приговоренным к мучениям куда более тяжелым, чем смерть. Во всяком случае, если индиец случайно убьет корову, то он бывает обязан совершить паломничество в один из священных городов, и все время нести над головой шест с привязанным к нему коровьим хвостом в знак того, что он идет на покаяние. Последние 10 миль, остающиеся до цели паломничества, ему приходится измерять собственным телом, то есть падать на землю с вытянутыми как можно дальше руками, потом вставать, совершать молитвы, и опять падать, вставать, молиться, и все это до тех пор, пока кающийся не очутится на месте. Прибыв в священный город, индиец должен «очиститься», то есть выпить и съесть пять жертвенных «продуктов коровы», что, пожалуй, не очень приятно.
– Ах, папа, ведь это отвратительно! – с недоверием в голосе воскликнул Томек.
– Таков здесь обычай, – заверил сына Вильмовский.
– Довольно, Андрей, а то у меня что-то к горлу подкатывает, и скоро мне придется выставить голову за борт дилижанса, а ведь жалко завтрака, съеденного в поезде, – сказал боцман, кривясь. – Правда, я не индиец, но ты правильно сделал, удержав меня от оскорбления этой коровы, черт ее побери!
– Как видно, урок пошел тебе впрок, – весело сказал Вильмовский. – Нам придется познакомиться еще со многими непонятными обычаями, если, конечно, мы останемся здесь на длительное время. Поэтому не будем жалеть потерянного времени, так как встреча со священной коровой стала для нас поучительным предостережением.
– Внимание! Кажется, мы сейчас поедем дальше, – заметил Томек.
Как раз в этот момент корова, словно не желая злоупотреблять терпением белых сагибов, медленно встала с земли. Отгоняя хвостом рой насекомых, она скрылась в роще у дороги. Кучер не спеша уселся на дышло между лошадьми. Вскоре он крикнул: «Хонг, хай, хай!» Тика гари тронулась в дальнейший путь.
Телега въехала на мост, переброшенный через крепостной ров у стен города, и миновала каменные ворота. Домики Алвара скрывались среди деревьев, покрытых светло-коралловыми цветами. Эти домики были украшены кокетливо полуоткрытыми окнами, огромным числом ажурных беседок, галерей, эккеров, балконов, и вьющейся зеленью. Великолепные дворцы и старинные храмы придавали городу своеобразную красоту. В районе бедноты, где повсюду чувствовался запах пригоревшего оливкового масла, мужчины работали в галереях домов. Одни из них занимались резьбой по слоновой кости, изготовляя искусные украшения, другие вытачивали из мрамора или алебастра изваяния богов, а ткачи сушили только что покрашенный муслин, излюбленную ткань индийских щеголих.
Кучер направлял дилижанс к северным воротам города, намереваясь выехать на дорогу, ведущую в охотничий замок магараджи. Проезжая через город, путешественники очутились на площади, на которой в это время происходила ярмарка. По обычаю, повсеместно господствующему в Индии, купцы, продающие одинаковый товар, собирались в одно место и сидели рядом друг с другом. Так же поступали ремесленные цехи. В ларьках, наскоро сколоченных из бамбуковых жердей, можно было видеть красные стручки перца, небольшие луковицы, имбирь, и другие пряности, которые охотно употребляются в качестве приправы к рису, повседневной пище индийцев. На разноцветных платках, расстеленных прямо на земле, громоздились кучи дынь, гранатов, арбузов, персиков, бананов, манговых плодов, кокосовых орехов, ананасов, апельсинов, фиг, дактилей, земляных орехов и сладких пататов. Рядом пекари продавали лепешки, сделанные из яиц с красным перцем и луком, завернутые в банановые листья, пирожные и пончики с начинкой из острых пряностей. Мясники расхваливали баранье и козье мясо, и одновременно внимательно следили за парящими в воздухе хищными орлами-стервятниками и ястребами, которые могли, воспользовавшись минутной невнимательностью продавца, камнем ринуться вниз и схватить кусок мяса. Между лотками, на которых продавались овощи, бродила священная корова. Ей никто не мешал тянуть из корзин самые лучшие куски. Торговцы не отгоняли корову, веря, что жертва в пользу священного животного принесет им милость богов. Дальше находились места, занятые продавцами козьих, бараньих, леопардовых и других шкур. Тут же, невдалеке, другие торговцы расхваливали перед публикой действие амулетов различного рода или искушали женщин блестящими украшениями.
Наши путешественники проезжали по краю ярмарки. Боцман то и дело бросал взгляды на лотки, откуда неслись вкусные запахи. Он уже собрался было остановиться, чтобы купить съестного, как вдруг вокруг воцарилось необыкновенное оживление. Торговцы принялись быстро собирать свои товары. Кучер дилижанса остановил лошадей, вскочил на сидение, чтобы лучше видеть.
– В чем дело? – воскликнул боцман, вставая со скамьи.
Вильмовский тревожно смотрел на угол улицы, выходящей на рынок. Вблизи виднелись купола индийского храма. С той стороны приближался усиливающийся крик людей. Вильмовский знал, что в Индии на религиозной почве часто происходили кровавые бои между последователями индуизма и магометанства, потому что обе группы фанатиков враждовали между собой. Индуисты, к примеру, во время шествий приказывали своим музыкантам громко играть вблизи мусульманских мечетей, именно потому, что пророк запрещал последователям ислама музыку. В отместку магометане, как правило, резали коров вблизи индийских храмов, что по верованиям индийцев было страшным преступлением. Но на этот раз опасения Вильмовского оказались излишними.