Отбытие Орбитсвиля

Даллен молча кивнул, догадавшись, что это ссылка на какую-то книгу.
Он вылез из машины, но не успел тронуться с места, как на крыльце появилась высокая темноволосая женщина лет тридцати, одетая в облегающую белую блузку и белые брюки. Даллену бросились в глаза ее великолепная высокая грудь и узкие бедра, а крепкие мускулы и стройная фигура указывали на то, что форму она поддерживает отнюдь не диетой. Лицо правильное, тонкое, с чуть выступающим вперед подбородком. Несмотря на живость и ум, многие не нашли бы в этом лице ничего примечательного, но Даллен почувствовал смутное беспокойство. Он словно пытался вспомнить какое-то очень важное, но пропущенное свидание.
— …а зовут Гарри, — распинался тем временем Ренард. — Надо же, я никогда не видел его таким ошеломленным. Интересно, если ты выпятишь грудь…
— Помолчи, Рик. Привет, Гарри. — Она приветливо улыбнулась Даллену, но ее внимание тут же переключилось на две картонные коробки, лежавшие на заднем сиденье автомобиля. — Мое стекло?
— Разумеется. Рик Ренард, служба доставки на дом. Чудо любезности. Внести их в дом?
— Спасибо, но я еще в состоянии сама справиться.
Она подошла к машине, взяла одну из коробок и направилась к дому.
— Ну и дела! — протянул Ренард, любуясь стремительной походкой Сильвии. Он повернулся к Даллену. — Что я тебе говорил?
Тот почувствовал раздражение и понял, что вызвано оно не столько сексуальным подтекстом вопроса, сколько гордостью собственника, сквозившей в интонации Рика.
«Безумие. — Даллена слегка напугала собственная реакция. — Если такая женщина связывается с Риком Ренардом…» Неожиданно для себя он подхватил вторую коробку и понес ее в дом. Изрядная тяжесть подтвердила его догадку о том, что Сильвию Лондон хилой не назовешь. Она встретила его в дверях, снова чуть улыбнулась и жестом пригласила войти.
— Спасибо. Прямо в студию, пожалуйста.
— Будет исполнено.
«Блестящее начало, — подумал Даллен. — Где только я раскопал эту фразу?» Он миновал просторную, непритязательно обставленную гостиную, вошел в комнату и замер. Через огромный витраж, доходивший почти до потолка, лился мощный поток света.
В первое мгновение Даллен разглядел лишь огромный трилистник. Концы трех лепестков лежали в одной плоскости, что делало всю конструкцию великолепным украшением, но центральная часть витража представляла собой сложнейшее пространственное переплетение нитей, застывших в стекле. Узоры из лучей и эллипсов словно расходились из сияющего центра, свиваясь и снова разворачиваясь. Эффект достигался сочетанием тысяч цветных фрагментов, каждый из которых был не больше монеты. Светящиеся блоки мозаики, казавшиеся на первый взгляд раскрашенными участками одного стекла, на самом деле были отдельными осколками, обрамленными металлической оправой.
— Боже, — прошептал Даллен, — никогда…
Сильвия Лондон рассмеялась и взяла у него из рук коробку.
— Нравится?
— Это самая замечательная вещь из всех, которые я видел. — Он завороженно смотрел на переплетающиеся световые лучи.
— Триста тысяч.
— Простите?
— Первый вопрос, который мне всегда задают, сколько здесь фрагментов? Триста тысяч. Почти. Я работаю над этим уже четыре года.
— Но зачем? — спросил незаметно вошедший в студию Ренард. — Голографический процессор сделает нечто подобное за несколько дней. Запустите программу, которая будет непрерывно менять узор, получится даже лучше. А вы что скажете, Гарри?
— Я не художник.
— Почему бы вам все-таки не высказать свое мнение? — беззаботно заметила Сильвия, хотя ее карие глаза внимательно смотрели на Даллена. — Ради чего я бессмысленно потратила четыре года жизни?
Ответ его был интуитивен.
— То, что выглядит как мозаика, действительно должно быть мозаикой, иначе в ней не будет смысла.
— Почти угадали.
— Чушь, — усмехнулся Ренард. — Сильвия, долго ты еще будешь притворяться, что преклоняешься перед стариком… как бишь его… Тиффани?.. и его техникой. Ведь все это обман, и сама ты ею не пользуешься.
Она покачала головой, взглянула на Даллена, словно приглашая выслушать ее и поддержать.
— Я режу стекло валентным резаком, потому что так получается точнее и аккуратнее. Я не окантовываю каждый кусочек медной фольгой, а для прочности и надежности просто превращаю в медь несколько миллиметров стекла на срезе. Думаю, сам Тиффани предпочел бы этот метод, если бы он был ему доступен. Так что в своей книге я не лгала.
— А как насчет холодной пайки?
— Из тех же соображений.
— Мне следовало получше подготовиться к спору с женщиной, — заявил Ренард. — Когда мы с тобой пообедаем?
— Когда я закончу.
Ренард взял со стола кусок полосатого стекла вырезанный в форме рыбы, и посмотрел сквозь него на Сильвию.
— Как чувствует себя Карал?
— Спасибо, по-прежнему.
Ренард поднес стекло к лицу, закрывшись им, словно маской.
— Я рад.
— Верю тебе, Рик. — Сильвия с извиняющейся улыбкой повернулась к Даллену. — Наш разговор, должно быть, не слишком понятен. Как вы, наверное, уже догадались, мне претит супружеская измена, хотя мой муж стар и очень болен. Когда минуту назад я отказала Рику, он, в полном соответствии со сваям характером, спросил, скоро ли Карал умрет.
— Сильвия! — Ренард изобразил возмущение. — Ты вынуждаешь меня опускаться до грубости!
— Не стоит обращать на меня внимания, — поспешил вставить Даллен. — Я обожаю потасовки. Он хотел выиграть время, чтобы разобраться в происходящем. Слишком много информации за короткое время. Фантастическое сооружение из стекла подавляло, но сама Сильвия вызывала у него большее беспокойство. Он узнал, что Рик Ренард не имеет никаких прав на эту женщину. И тут же Даллен вообразил себе Сильвию у обеденного стола, Сильвию, внимательно рассматривающую поврежденный ноготь, Сильвию за рулем скоростного автомобиля, Кону, на мгновение оторвавшую задумчивый взгляд от книги; Сильвию лениво покачивающуюся на искрящихся волнах; Кону, бессмысленно бродящую из одной комнаты в другую…
Сильвия внимательно посмотрела на него.
— Никак не могу отделаться от ощущения… Мы с вами прежде не встречались?
— Вряд ли, — усмехнулся Ренард. — Его клюшку для гольфа давно сожрал жук-древоточец.
Даллен подошел поближе к стеклянному чуду.
— Думаю, сначала это был цветок, но сейчас что-то астрономическое, да?
— Это космос Готта-Макферсона.
— Я полагал, что Макферсон — сферолог. Разве он не входит в Комиссию по науке на Оптима Туле?
— Нет, меня вдохновили именно его работы по космогонии. — Сильвия провела пальцем по витражу. — Пока это изображение космоса Готта в чистом виде. В двадцатом веке Готт выдвинул гипотезу о том, что в момент Большого Взрыва родилось три отдельных Вселенных. Вселенную, в которой обитаем мы, он назвал Первой Областью, она состоит из обычной материи, и время в ней течет вперед. Она изображена слева, здесь все цвета и формы естественны для нашего глаза.
Сильвия, осторожно переступив через деревянную подпорку, скользнула к противоположной стороне мозаики.
— А здесь — Вторая Область, образовавшаяся одновременно с нашей, но она движется в прошлое и состоит из антиматерии. Я попыталась изобразить ее с помощью перевернутых форм и инверсных цветов, они дополняют те, что я использовала для Первой Области. По Готту существует также Третья Область
— тахионная Вселенная, которая ушла далеко в будущее, и останется там до тех пор, пока все три Вселенные не сольются перед очередным Большим Взрывом. Тахионная Вселенная изображена в центральной части. Видите, абстрактные продолговатые узоры, бледные, словно выеденные временем, цвета.
— Ты, наверное, уже не рад, что спросил, старина? — Ренард ухмыльнулся. — Если хочешь показаться Сильвии умным, спроси, при чем тут Макферсон.
— Извините. — Сильвия посмотрела на Даллена. — Я действительно иногда забываю, что мои увлечения не всем интересны.
— Все в порядке, — поспешно ответил Даллен. — Это действительно э-э… впечатляюще… И я действительно хотел спросить вас о Макферсоне.