Люси Краун

— Мамочка, — сказал он. — Ивон говорит, что сегодня у нее выходной, и если ты не против, она возьмет меня с собой к своей невестке. У ее невестки есть клетка с тремя птичками.
— Зайди, Бобби, и поздоровайся, — приказала Дора сыну.
— Мне нужно дать ответ Ивон, — сказал мальчик. — Прямо сейчас.
Но он все равно послушно вошел в комнату, застенчиво обходя вниманием Люси. Он держался прямо, скованно. У него были задумчивые серые глаза и высокий покатый лоб. Волосы были коротко подстрижены, носил он шортики и вязанную рубашку, которые обнажали его голые ручки и ножки, покрытые шрамами и ссадинами — обычными свидетельствами детских шалостей. В общем ребенок выглядел крепким и подтянутым.
Люси посмотрела на него ошарашенно, даже забыв надеть обычную улыбку, вспоминая как выглядел Тони в этом возрасте. Почему она не сказала мне, что у них сын, подумала Люси, снова возвращаясь к своему первоначальному недоверию и настороженности. Ей казалось, что Дора преднамеренно, с каким-то неизвестным ей внутренним мотивом скрыла от нее эту очень важную информацию.
— Это твоя бабушка, — сказала Дора, мягко поглаживая волосы мальчика. — Поздоровайся, Бобби.
Не произнося ни слова, по-прежнему глядя в сторону, мальчик подошел к Люси и протянул руку. Они торжественно поздоровались. Затем, не сдержавшись и понимая, что рискует испугать или обидеть ребенка, Люси взяла его на руки и поцеловала. Бобби вежливо стоял и терпеливо ждал, когда его отпустят.
Люси прижимала ребенка к себе, не потому что хотела продлить момент нежности, а потому что боялась, что он заметит слезы в ее глазах. В эти мгновения обнимая худые плечики ребенка, ощущая пальцами нежную упругую детскую кожу, Люси почувствовала, как на нее сразу навалились и приобрела реальность острая боль потерь и ушедших лет, которые до сих пор казалось существовали только теоретически. Она прониклась этим острым печальным и так внезапно материализовавшим чувством.
Склонив голову, Люси поцеловала ежик мальчуковых волос, пахнущих сухим свежим запахом забытого детства.
Она чувствовала на себя пристальный взгляд Доры.
Глубоко вздохнув, она сдержала слезы и отпустила мальчика, заставив себя улыбнуться.
— Роберт, — сказала она. — Какое прелестное имя! Сколько тебе лет?
Мальчик вернулся к матери и молча остановился.
— Скажи бабушке, сколько тебе лет, — настаивала Дора.
— Моя бабушка толстая, — ответил ребенок.
— Это та, которая приезжала в прошлом году.
— Четыре, — наконец сказал он. — Мой день рождения зимой.
В двери послышался звук открываемого замка, затем шаги в коридоре. В комнату вошел Тони. Он остановился, увидев Люси, сначала он выглядел удивленно, вежливо старясь припомнить, кто это может быть, и переводя вопросительные взгляды с матери на Дору. Он был в том же костюме.
Что и ночью, однако таком измятом, будто спал в одежде. Он выглядел уставшим, был небрит, и часто моргал, стараясь привыкнуть к свету после темноты лифта. В руке он держал очки с темными стеклами.
— Папочка, — сказал мальчик. — Мама сказала, что я могу пойти с Ивон к ее сестре. У нее есть клетка с тремя птичками.
— Привет, Тони, — сказала Люси вставая.
Тони быстро раза два-три покачал головой.
— Ну вот, — тихо произнес он не улыбаясь.
— Мы тут с твоей матерью общаемся.
Тони перевел взгляд с их лиц на бокалы с виски, стоявшие на столике. — Вижу, — сказал он и на этот раз улыбнулся. Но улыбка вышла холодной и чужой. — Что за чудная мысль, — сказал он. Он протянул руку и Люси скованно официально пожала ее. Потом он повернулся к ребенку. Некоторое время стоял молча, будто изучая своего сына, с изумлением и невыразимым обожанием, как бы стараясь найти маленький скрытый секрет на нежном радостном личике ребенка.
И вот еще, что она не удосужилась мне сказать — как сильно он любит сына.
— Роберт, — серьезно сказал Тони. — Ты не смог бы сегодня стать курьером?
— Смотря для чего, — осторожно ответил мальчик, чувствуя, что от него хотят избавиться.
— Как насчет того, чтобы сходить к Ивон и сказать, что папа не прочь съесть немного ветчины с яичницей и запить большим кофейником кофе?
— И тогда я смогу вернуться сюда? — торговался ребенок.
Тони посмотрел на жену, затем на Люси.
— Конечно, ответил он. — Мы даже настаиваем, чтобы ты вернулся к нам. — Это я и скажу Ивон. Что вы настаиваете.
— Правильно, — подтвердил Тони.
Мальчик выскочил из комнаты и направился в кухню. Тони без тени улыбки наблюдал за ним, пока ребенок и скрылся за дверью, затем он перевел взгляд на женщин.
— Ну, — начал он. — С чего начнем?
— Послушайте, — сказал Дора. — Думаю, мне лучше выйти отсюда. Я оденусь, возьму Бобби и…
— Нет, — голос Люси прозвучал громче, чем она того хотела. Сама мысль остаться наедине с Тони в этой потрепанной, по-вокзальному неуютной комнате в ожидании, пока не уйдут Дора с ребенком, была невыносимой для нее. Ей нужно было время и нейтральная почва.
— Думаю, что если ты хочешь повидаться со мной, Тони, то мы лучше встретимся в другой раз.
— Как хочешь, — покорно согласился Тони.
— Не хочу нарушать ваши планы…
— Мои планы на сегодня, — легко и непринужденно сказал Тони, любезно кивая в сторону матери, — это и есть развлекать собственную мать. И все же… — Он осмотрелся. — Я не могу винить тебя за то, что ты хочешь уйти отсюда. Я тебе вот что скажу. На углу есть бистро. Если ты не против подождать с пол часа…
— Хорошо, — поспешно приняла его предложение Люси. — Это было бы прекрасно. — И повернувшись к Доре, она сказала, — Прощайте, дорогая.
Ей хотелось поцеловать девушку на прощанье, но она не могла пошевелиться под проницательным взглядом Тони.
— Спасибо вам.
— Я провожу вас до двери.» сказала девушка.
Неуклюже, чувствуя себя как никогда по-девичьи смущенной, Люси взяла свою сумку и перчатки, и оставив Тони все в той же позе посреди комнаты с выражением глубокой усталости и холодного изумления на лице, Люси последовала вслед за Дорой в коридор.
Дора открыла перед гостьей дверь и Люси, уже было сделав шаг наружу, помедлила.
— Вы хотите не что-то сказать? — прошептала она.
Дора на мгновение задумалась.
— Будьте осторожны, сказала она. — Берегите себя. Может, было бы лучше вам не ждать своего сына в бистро, куда он заявится через полчаса. Повинуясь мимолетному порыву, Люси склонилась и поцеловала девушку в щеку. Дора не пошевельнулась. Она стояла неподвижно, выжидая чего-то, от ее былого дружелюбия не осталось и следа.
Люси отпрянула и начала нервными движениями натягивать перчатки.
— Вниз вам придется идти пешком. Это французский лифт. Он везет пассажиров только наверх.
Люси кинула и направилась вниз по лестнице. Она услышала за спиной стук закрывающейся двери и, осторожно ступая по неосвещенной лестнице, прислушивалась с холодному стуку собственных каблуков о каменные ступени. Откуда-то все еще доносился гул пылесоса. Он походил на нервный захлебывающийся гул, который как гигантское насекомое преследовал ее до самой улицы.