Мастер

— Да не надо в ней молиться! Есть же всякие музеи…
— Вот музей-то — как раз дело государственное, не наше.
— И как же теперь?
— Я подскажу как. Напишите миром бумагу: так, мол, и так — есть в Талице церковь в запустении. Нам она представляется ценной не с точки зрения религии…
— Не написать нам сроду такой бумаги. Ты сам напиши.
— Я не могу. Найдите, кто сумеет написать. А то и сами, своими словами… даже лучше.
— Я знаю! У меня есть такой человек! — Семка вспомнил про писателя.
— И с той бумагой — к властям. В облисполком. А уж они решат. Откажут — пишите в Москву… Но раньше в Москву не пишите, дождитесь, пока здесь откажут. Оттуда могут прислать комиссию…
— Она бы людей радовала-стояла!
— Таков мой совет. А что говорил с нами, про то не пишите. И не говори нигде. Это только испортит дело. Прощай, сын мой. Дай бог удачи.
Семка, когда уходил от митрополита, отметил, что живет митрополит — дай бог! Домина — комнат, наверно, из восьми… Во дворе «Волга» стоит. Это неприятно удивило Семку. И он решил, что действительно лучше, пожалуй, иметь дело с властями. Эти попы темнят чего-то… И хочется им, и колется, и мамка не велит.
Но сперва Семка решил сходить к писателю. Нашел его дом… Писателя дома не было.
— Нет его, — резковато сказала Семке молодая полная женщина. И захлопнула дверь. Когда он отделывал здесь «избу XVI века», он что-то не видел этой женщины. Ему страсть как захотелось посмотреть «избу». Он позвонил еще раз.
— Я сама! — услышал он за дверью голос женщины. И дверь опять открылась…
— Ну? Что еще?
— Знаете, я тут отделывал кабинет Николая Ефимыча… охота глянуть…
— Боже мой! — негромко воскликнула женщина. И закрыла дверь. «По-моему, он дома, — догадался Семка. — И по-моему, у них идет крупный разговор».
Он немного подождал в надежде, что женщина проговорится в сердцах: «Какой-то идиот, который отделывал твой кабинет», и писатель, может быть, выйдет сам. Писатель не вышел. Наверно, его правда не было.
Семка пошел в облисполком.
К председателю облисполкома он попал сразу и довольно странно. Вошел в приемную, секретарша накинулась на него:
— Почему же опаздываете?! То обижаются — не принимают, а то самих не дождешься. Где остальные?
— Там, — сказал Семка, — идут.
— Идут. — Секретарша вошла в кабинет, побыла там короткое время, вышла и сказала сердито: — Проходите.
Семка прошел в кабинет… Председатель пошел ему навстречу — здороваться.
— А шуму-то наделали, шуму-то! — сказал он хоть с улыбкой, но и с укоризной тоже. — Шумим, братцы, шумим? Здравствуйте!
— Я насчет церкви, — сказал Семка, пожимая руку председателя. — Она меня перепутала, ваша помощница. Я один… насчет церкви…
— Какой церкви?
— У нас, не у нас, в Талице есть церква семнадцатого века. Красавица необыкновенная! Если бы ее отремонтировать, она бы… Не молиться, нет! Она ценная не с религиозной точки. Если бы мне дали трех мужиков, я бы ее до холодов сделал. — Семка торопился, потому что не выносил, когда на него смотрят с недоумением. Он всегда нервничал при этом. — Я говорю, есть в деревне Талице церква, — стал он говорить медленно, но уже раздражаясь. — Ее необходимо отремонтировать, она в запустении. Это — гордость русского народа, а на нее все махнули рукой. А отремонтировать, она будет стоять еще триста лет и радовать глаз и душу.
— Мгм, — сказал председатель. — Сейчас разберемся. — Он нажал кнопку на столе. В дверь заглянула секретарша. — Попросите сюда Завадского. Значит, есть у вас в деревне старая церковь, она показалась вам интересной как архитектурный памятник семнадцатого века. Так?
— Совершенно точно! Главное, не так уж много там и делов-то: перебрать маковки, кое-где поддержать камни, может, растягу вмонтировать — повыше, крестом…
— Сейчас, сейчас… у нас есть товарищ, который как раз этим делом занимается. Вот он.
В кабинет вошел молодой еще мужчина, красивый, с волнистой черной шевелюрой на голове и с ямочкой на подбородке.
— Игорь Александрович, займитесь, пожалуйста, с товарищем — по вашей части.
— Пойдемте, — радушно предложил Игорь Александрович.
Они пошли по длинному коридору, Игорь Александрович впереди, Семка сзади на полшага.
— Я сам из Талицы, а точнее из Чебровки, Талица от нас…
— Сейчас, сейчас, — покивал головой Игорь Александрович, не оборачиваясь. — Сейчас во всем разберемся.
«Здесь, вообще-то, время зря не теряют», — подумал Семка.
Вошли в кабинет… Кабинет победней, чем у председателя, — просто комната, стол, стул, чертежи на стенах, полка с книгами.
— Ну? — сказал Игорь Александрович. И улыбнулся. — Садитесь и спокойно все расскажите.
Семка начал все подробно рассказывать. Пока он рассказывал, Игорь Александрович, слушая его, нашел на книжной полке какую-то папку, полистал, отыскал нужное и, придерживая ладонью, чтобы папка не закрылась, стал заметно проявлять нетерпение. Семка заметил это.
— Все? — спросил Игорь Александрович.
— Пока все.
— Ну, слушайте. Талицкая церковь Н-ской области Чебровского района, — стал читать Игорь Александрович. — Так называемая — на крови. Предположительно семидесятые — девяностые годы семнадцатого века. Кто-то из князей Борятинских погиб в Талице от руки недруга… — Игорь Александрович поднял глаза от бумаги, высказал предположение: — Возможно, передрались пьяные братья или кумовья. Итак, значит… погиб от руки недруга, и на том месте поставлена церковь. Архитектор неизвестен. Как памятник архитектуры ценности не представляет, так как ничего нового для своего времени, каких-то неожиданных решений или поиска таковых автор здесь не выказал. Более или менее точная копия владимирских храмов. Останавливают внимание размеры церкви, но и они продиктованы соображениями не архитектурными, а, очевидно, материальными возможностями заказчика. Перестала действовать в тысяча девятьсот двадцать пятом году.
— Вы ее видели? — спросил Семка.
— Видел. Это, — Игорь Александрович показал страничку казенного письма в папке, — ответ на мой запрос. Я тоже, как вы, обманулся…