Косяк

 
Андрей Щупов
КОСЯК
Вечернее подуставшее солнце уже не пекло. Сняв темные очки, Линда с облегчением убедилась, что на мир можно смотреть, не прищуриваясь. Тот же песок из ослепительно белого превратился в золотистую, не обжигающую глаза россыпь, море перестало металлически плавиться и впервые за день мерцало живыми красками. Пляж постепенно заполнялся людьми.
– Линда, смотри! Папа там, среди бурунов! – маленькая Джу показывала пальчиком в сторону перекатывающихся волн. Иногда, забываясь, она называла мать по имени, за что получала нагоняй и небольшую лекцию о правилах хорошего тона. Но сейчас обычного наказания не последовало. Машинально бросив взгляд в указанном направлении, Линда побледнела и судорожно прижала руки к груди. Сердце ее на мгновение остановилось, она не могла сделать ни единого вздоха. А в следующую секунду, вскочив, Линда уже бежала к воде. Хрипло повизгивая, навстречу ей спешно выбирались две пожилые матроны. Грузные, колышущиеся, спешащие выбраться на берег, они едва не сбили Линду с ног. Кто-то помог ей, придержав за локоть. Пенные серебрящиеся буруны стремительно приближались к берегу, а следом за ними неслись серповидные плавники столь известных всем пловцам хищников. Мелководье, сколько хватало глаз, почему-то кипело от вздрагивающих рыбьих тел. Чешуйчатая масса продолжала двигаться вперед, словно собиралась выползти на сушу. Впрочем, Линда не задумывалась над странным поведением рыб. Она видела только страшные плавники и Генри, плывущего из последних сил, отца ее маленькой Джу. Он то и дело скрывался под водой, захлебываясь, вяло загребая одной рукой, – вторую Генри старался держать на весу – вздувшуюся, окровавленную.
– Акулы!..
Рано или поздно кто-то должен был это крикнуть, и пугающий возглас гранатой ударил по пляжу, заставив взорваться отдыхающих паническими криками. Катер береговой охраны уже мчался к месту событий, но что-то помимо спасателей удерживало хищников на дистанции. Возможно, они не могли подобраться к истекающему кровью человеку из-за огромного количества рыбы.
Шагнув в воду, Линда тут же поскользнулась. Всюду была скользкая бьющаяся рыба: плавники, задыхающиеся жабры, хвосты. Кто-то снова пытался ей помочь, но она вырвалась. Там, за спиной, кипела паника. Родители хватали в охапку детей, кто-то громко ревел, проснувшимся и подбежавшим позже возбужденно рассказывали про акул. Ударив по заботливым рукам, Линда нырнула в живую чешуйчатую массу. Несколько взмахов, и она уже снимала с Генри тяжелый акваланг. Всхлипывая, подставила плечо и медленно повела на берег.
– Черт возьми! Эти твари оттяпали ему руку!
– Доктора! Найдите же доктора!..
Линда не видела и не слышала людей. Она сидела рядом с Генри и, плача, убеждала его не вставать.
– Линда, пойми! Это не акула! – Генри с дрожью смотрел на кровоточащую руку. – Это скат. Всего-навсего крупный скат…
Потемневшие губы его жалобно улыбались. Было видно, что ему больно, и Линда стоически отводила взгляд от пораненной руки и, гладя на мужа по груди, бормотала что-то успокаивающее. Она и сама не понимала, что говорила. Боже! Какой же Генри храбрец! Не обращая внимания на ужасную рану, он в свою очередь пытался ее утешить… Да где же наконец эти врачи?!
Доктор появился минуты через две. Опустившись на колени, заставил Линду чуть отодвинуться. Тонкие его пальцы осторожно, но твердо ощупали опухшую кисть, старческий голос недовольно произнес:
– Шума-то сколько! Спрашивается, из-за чего?…
– Вы не отнимете у него руку, ведь нет? – Линда умоляюще смотрела в незнакомое лицо. Ей казалось, что именно от теперешних его слов будет зависеть вся их дальнейшая жизнь. Доктор владел их судьбами, и важно было убедить его сжалиться…
– Линда! Я же говорю тебе, это просто скат!
– Ваш приятель абсолютно прав, – доктор выудил из чемоданчика шприц и упаковку с ампулами. – Без инъекции ему, конечно, не обойтись, но уверяю вас, это несмертельно. Вот если бы шип ударил ему в грудь или в шею, тогда и впрямь было бы опасно. Но тогда бы он скорее всего не добрался бы до берега. Считайте, что вашему дружку повезло.
– Док, это моя жена. Вероятно, она подумала…
– Неважно, о чем она подумала. Скажите ей, что никому ваша опухшая рука не нужна.
Больше Линда ничего не слышала. Затылок ее неожиданно очутился на песке, а в глазах сверкнуло болезненно яркое небо. Она лишилась чувств.
* * *
При выдохе дыхательный автомат всхрапывал, выпуская стайку суетливых пузырей. Колеблясь, они спешили к поверхности, все более раздуваясь, напоминая не в меру энергичных медуз. Казалось забавным следить за ними, воображая, что они и впрямь живые. Некоторые из пузырей Генри ловил плотно сомкнутой ладонью, заглядывал снизу, пытаясь подсмотреть, как же себя будет вести воздушный организм, оказавшись в коварной ловушке. Баловство, если разобраться, но всякий раз, оказываясь в море, Генри действительно превращался в ребенка. Никто его, по счастью, не видел, никто не мог посмеяться и попенять.
Ската он заметил случайно, только потому, что оказался прямо над ним. Расплющенные тысячелетиями рыбины неплохо маскируются. Лишь опытный глаз может отыскать их на дне. Подобно камбале, они полностью сливаются с окружающим, и выдают скатов лишь едва уловимый трепет плавниковой бахромы. Замерев на месте, Генри ополоснул стекло маски изнутри, решив нырнуть и взглянуть на донного красавца поближе. Морское чудовище вполне того заслуживало. Три с половиной метра, никак не меньше, – целое одеяло, способное укрыть человека, изящность и сила, плюс длинный хвост, оснащенный шипом, размерами и формой напоминающим испанский стилет.
Любуясь скатом, Генри подплыл к нему вплотную. Он и сам не знал, откуда возникла эта мысль – погладить рыбину. Скат был красив, а красота не вступает в диалог с разумом. Генри хотел только прикоснуться к нему. Ничего больше. Умей скат читать его мысли, он, конечно бы, не стал сопротивляться. Но в момент движения человеческой руки он отреагировал достаточно однозначно. Его атаковал враг, и на угрозу следовало ответить контрударом. Жесткий, напоминающий плеть хвост с взведенным в боевое положение шипом хлестнул по человеческой руке. Работая ластами, враг отпрянул в сторону.
Собственно говоря, на этом морское путешествие можно было считать законченным, – Генри сразу это понял. Руку встряхнуло так, словно он прикоснулся к оголенным электропроводам. Единственное отличие заключалось в том, что боль после удара не исчезла, а напротив, стала нарастать с каждой секундой, обращаясь в подлинную муку. Промычав в загубник, Генри рванулся к поверхности. Краем глаза он заметил, как из треугольной глубокой ранки потянулся багровый шлейф. Только сейчас он вспомнил, что в шипах скатов-хвостоколов имеется яд. Руку беспощадно скручивало, невидимый огонь лизал рану, перемещаясь выше и выше.
Вынырнув, Генри заставил себя успокоиться и не паниковать. Чем меньше яда проникнет в ткани, тем лучше. Выплюнув загубник, он припал к ране губами. На мгновение зажмурился от болезненной вспышки. Словно еще один шип ударил в то же самое место. Рот немедленно заполнился теплой солоноватой кровью. Выплюнув ее, он снова сунул в рот загубник, торопливо вздохнул. Вокруг него расплывалось мутное, зловещего цвета облако. Шевельнув ластами, он отплыл в сторону и бросил взгляд вниз. Скат лежал на прежнем месте, как ни в чем не бывало. Он наказал человека, – большее не входило в его планы.
Мерзкая тварь!.. Генри последними словами ругал себя и ската. Так было легче переносить боль. Следовало плыть к берегу, пока яд не заработал в полную силу. Головокружение ощущалось уже и теперь, рука все больше немела. Худшее, что может произойти под водой, это потеря сознания. Любой обморок был тождественен смерти…
Генри почудилось, что пространство вокруг него засеребрилось. Встревоженно он завертел головой. Или уже начинаются галлюцинации?