Сказки

На дне речки стало светло, ясно и весело. А месяц, что за тучей сидел, вырастил новый бок, пригладился и поплыл между звезд по синему небу. Не впервые ясному бока выращивать.
ВОДЯНОЙ
Лежит на возу мужик, трубочку посасывает – продает черного козла. А народу на ярмарке – труба нетолченая.
Подходит к мужику седой старец, кафтан на нем новый, а полы мокрешеньки. – Ишь угораздило тебя на сухом месте измочиться, – сказал мужик. Поглядел старец из-под косматых бровей и спрашивает: – А ты пустяки не говори; продажный козел-то? – Не для себя же я козла привел; продажный.
Сторговались за три рубля, старик увел козла, а мужик принялся в кисет деньги совать и видит – вместо трешницы лягушиная шкурка.
– Держите его, провославные! – закричал мужик. – Водяной по ярмарке ходит!
Собрался народ: стали шуметь, рукавицами махать; мужика в волостную избу повели; продержали весь день и выпустили; и пошел он в сумерки домой, а дорога – лесом. Вдруг видит мужик: идет его козел, крутые рога опустил, топает ножками, а на нем верхом чучело сидит зеленое, рачьи усы растопыркой, глаза плошками.
Проехало чучело, ухватило лапой мужика, посадило с собой рядом; помчались к озеру да с кручи вместе – прыг в воду, очутились на зеленом дне.
– Ну, – говорит ему чучело, – народ мутить, меня ловить будешь али нет? – Нет, уж теперь мне, батюшка водяной, не до смеху. – А чем ты себя можешь оправдать, чтобы я тебя сейчас не съел? – Мы народ рабочий, – отвечает мужик, – поработаю на тебя. – А что делать умеешь? – Неученые мы, батюшка водяной, только баклуши и бьем. – Хорошо, – говорит водяной, – бей баклуши… – и ушел.
Стал мужик из осиновых чурбанов баклуши бить, сам плачет, рыдает. Много набил, целую кучу. Пришел водяной и удивился: – Ты что это вытворяешь? – Баклуши бью, как вы приказали. – А на что мне баклуши? Почесал мужик спину: – Ложки из них делать. – А на что мне ложки? – Горячее хлебать.
– Ах ты дурень, ведь я одну сырую рыбу ем. Ни к чему ты, мужик, не годишься. Держись. Щелкнул водяной мужика по маковке и обернул его в ерша.
Потом усы раздвинул, рот раскрыл и стал ерша заглатывать. А мужик, хоть и в ерша перевернулся, и тут угодить не мог; уперся водяному поперек горла щетиной. Закашлял водяной, задавился, вытащил ерша и выкинул его из воды на берег. Отдышался мужик, встал на ноги, с своем виде, почесался и сказал: – Ну да, оно ведь это тоже нелегко, с крестьянством-то.
КИКИМОРА
Над глиняным яром – избушка, в избушке старушка живет и две внучки: старшую зовут Моря, младшую Дуничка.
Один раз – ночью – лежит Моря на печи, – не спится. Свесила голову и видит.
Отворилась дверь, вошла какая-то лохматая баба, вынула Дуничку из люльки и – в дверь – и была такова. Закричала Моря. – Бабынька, бабынька, Дуньку страшная баба унесла…
А была та баба – кикимора, что крадет детей, а в люльку подкладывает вместо них полено.
Бабушка – искать-поискать, да, знать, кикимора под яр ушла в омут зеленый. Вот слез-то что было! Тоскует бабушка день и ночь. И говорит ей Моря: – Не плачь, бабушка, я сестрицу отыщу. – Куда тебе, ягодка, сама только пропадешь.
– Отыщу да отыщу, – твердит Моря. И раз, когда звезды высыпали над яром, Моря выбежала крадучись из избы и пошла куда глаза глядят.
Идет, попрыгивает с ноги на ногу и видит – стоит над яром дуб, а ветки у дуба ходуном ходят. Подошла ближе, а из дуба торчит борода и горят два зеленых глаза…
– Помоги мне, девочка, – кряхтит дуб, – никак не могу нынче в лешего обратиться, опояшь меня пояском.
Сняла с себя Моря поясок, опоясала дуб. Запыхтело под корой, завозилось, и встал перед Морей старый леший. – Спасибо, девка, теперь проси чего хочешь. – Научи, дедушка, где сестрицу отыскать, ее злая кикимора унесла. Начал леший чесать затылок… А как начесался – придумал. Вскинул Морю на плечи и побежал под яр, вперед пятками.
– Садись за куст, жди, – сказал леший и на берегу омута обратился в корягу, а Моря спряталась за его ветки.
Долго ли так, коротко ли, замутился зеленый омут, поднялась над водой косматая голова, фыркнула, поплыла и вылезла на берег кикимора. На каждой руке ее по пяти большеголовых младенцев – игошей – и еще один за пазухой.
Села кикимора на корягу, кормит игошей волчьими ягодами. Младенцы едят, ничего, – не давятся.
– Теперь твоя очередь, – густым голосом сказала кикимора и вынула из-за пазухи ребеночка. – Дуничка! – едва не закричала Моря.
Смотрит на звезды, улыбается Дуничка, сосет лохматую кикиморину грудь. А леший высунул сучок корявый да за ногу кикимору и схватил… Хотела кинуться кикимора в воду – никак не может.
Игоши рассыпались по траве, ревут поросячьими голосами, дрыгаются. Вот пакость! Моря схватила Дуничку – и давай бог ноги. – Пусти – я девчонку догоню, – взмолилась к лешему кикимора.
Стучит сердце. Как ветер летит Моря. Дуничка ее ручками за шею держит…
Уже избушка видна… Добежать бы… А сзади – погоня: вырвалась кикимора, мчится вдогонку, визжит, на сажень кверху подсигивает… – Бабушка! – закричала Моря.
Вот-вот схватит ее кикимора. И запел петух: «Кукареку, уползай, ночь, пропади, нечисть!»
Осунулась кикимора, остановилась и разлилась туманом, подхватил ее утренний ветер, унес за овраг.
Бабушка подбежала. Обняла Морю, взяла Дуничку на руки. Вот радости-то было.
А из яра хлопал деревянными ладошами, хохотал старый дед-леший. Смешливый был старичок.
ДИКИЙ КУР
В лесу по талому снегу идет мужик, а за мужиком крадется дикий кур. «Ну, – думает кур, – ухвачу я его». Мужик спотыкается, за пазухой булькает склянка с вином. – Теперь, – говорит мужик, – самое время выпить, верно? – Верно! – отвечает ему кур за орешником… – Кто это еще разговаривает? – спросил мужик и остановился. – Я. – Кто я? – Кур. – Дикий? – Дикий… – К чему же ты в лесу? Кур опешил:
– Ну, это мое дело, почему я в лесу, а ты чего шляешься, меня беспокоишь? – Я сам по себе, иду дорогой… – А погляди-ка под ноги.
Глянул мужик, – вместо дороги – ничего нет, а из ничего нет торчит хвост петушиный и лапа – кур глаза отвел. – Так, – сказал мужик, – значит, приходится мне пропасть. Сел и начал разуваться, снял полушубок. Кур подскочил, кричит: – Как же я тебя, дурака, загублю? Очень ты покорный. – Покорный, – засмеялся мужик, – страсть, что хочешь делай. Кур убежал, пошептался с кем-то, прибегает и говорит: