Пусть будет лунный свет

Капитан британских войск, погребенный в этом массовом захоронении, был не только его другом еще со времен учебы в Итоне, а еще и товарищем по службе. Майкл и капитан Причардс вместе служили в Китае, пока их обоих не перевели в Египет три года назад. Еще в прошлом году Майкл поднимал бокал за здоровье новобрачных на свадьбе капитана.
Майкл в последний раз глубоко затянулся сигарой и бросил тлеющий окурок в песок. Взобравшись на своего верблюда, он отправился на поиски десятника строительства. Позднее допросил тех пятерых, которые нашли закопанные трупы. Спустя час десятник наконец отвел его в палатку Донелли. Никто не расспрашивал Майкла о том, что, собственно говоря, он там потерял. Проявлять гостеприимство по отношению к человеку его положения считалось само собой разумеющимся, как если бы он был самим султаном.
Полосатый навес был натянут над входом в палатку, в которой стол и несколько стульев были развернуты так, чтобы перед глазами все время находилось небольшое озерко, расположенное неподалеку. У воды росли небольшие деревья, а вдоль берега он увидел довольно широкую полосу травы. Он осторожно вошел в палатку и остановился у входа. Внимательно оглядел разбросанные там и сям по красному ковру подушки, затем перевел взгляд на полки, заставленные книгами, папками с фотографиями и картами. Это по-спартански обустроенное место каким-то непонятным образом создавало ощущение домашнего уюта.
– Я перенесу сюда ваши вещи, эфенди, – обратился к нему слуга.
– Не надо, – покачал головой Майкл. – Где леди Александра и мисс Донелли?
Слуга указал рукой на шелковый полог, деливший палатку пополам.
– Они спят. Так до сих пор и не выходили.
Майкл задумался, потом остановил собравшегося уходить десятника:
– За моим верблюдом присмотрят?
– Конечно, эфенди, – ответил тот, вежливо поклонился и вышел.
Личный слуга Донелли с виноватым видом робко ходил по палатке, зажигая одну за другой керосиновые лампы. Дожидаясь ухода слуги, Майкл какое-то время разглядывал разложенные на столе карты. Пыль уже успела покрыть все вокруг. Выпрямившись, он повернулся к полкам, на которых стояло несколько фотографий. Одна из них привлекла его внимание, и он взял ее.
Это был снимок мужчины и женщины, сидевших верхом на верблюде. Мужчина с веселым видом обнимал улыбающуюся женщину за талию. Лицо ее, исполненное искреннего обожания, было повернуто к нему. На заднем плане виднелись ярко освещенные солнцем пирамиды Гизы.
Завороженный мастерской работой фотографа, Майкл поднес фотографию к зажженной керосиновой лампе. Внизу в рамку был вставлен еще один маленький снимок. Он вытащил его, поднес к глазам и увидел Александру Донелли в костюме арабской танцовщицы. Майкл покачал головой. Несколько неожиданное для дочери высокородного графа и супруги Донелли культурное разнообразие. Донелли... В который уже раз он мысленно повторил вопросы, вы званные поспешным отъездом этого человека.
– Сестра Донелли-паши хорошо фотографирует, правда?
Майкл поставил рамку с фотографией обратно на полку, а перед глазами пронеслась картина: девушка с револьвером в руке стоит перед ним, а дуло нацелено ему в грудь.
– Это все фотографировала мисс Донелли? Слуга кивнул в сторону снимка, сделанного в Гизе:
– Леди Александра путешествует по Египту и пишет книгу для Британского музея. Вы ведь с ней знакомы?
Майкл, оказавшись в Египте, с самого начала предпочел держаться подальше от круга лиц, составлявших цвет местного общества, и теперь об этом пожалел.
– Зачем Донелли бросился в Эль-Мусу? – вопросом на вопрос ответил он.
– Донелли-паша потерял себя, эфенди. Когда он вернулся с того места, где нашли тела, видно было, что он одержим шайтаном. Покидал что-то в вещевой мешок, схватил винтовку, револьверы и ускакал.
– Один? В одиночку, несколько сот миль через пустыню и без охраны?
– Эфенди, вы тоже отправились в путь один. Какая охрана, когда вон целый отряд не сумел никого защитить. А Донелли-паша прекрасно говорит по-арабски, да и Сахару изъездил вдоль и поперек.
Майкл не нашелся, что на это возразить, и еще раз вгляделся в фотографию. Вполне может быть, что Донелли и не был тщедушным и пугливым чиновником британской администрации. Если же он хоть наполовину храбр так, как его сестра, этот наверняка останется в живых и в самой преисподней.
– Я принесу тушеной баранины, господин, – склонился в поклоне слуга.
– Прекрасно, – кивнул Майкл. – Как тебя зовут?
– Абдул. Ужин будет подан вовремя.
Снова переведя взгляд на фотографию влюбленных в Гизе, он машинально сунул руку в нагрудный карман, вытащил сигарету, начал разминать ее в пальцах и наконец опомнился. Дело не в том, что курить в палатке не следует. Удивительно, что леди Александра воспитывалась в том же самом избранном круге, в котором он сам пребывал всю свою жизнь. Тем не менее ей каким-то неведомым образом удалось выйти за узкие чопорные рамки мира аристократии. Еще сильнее впечатлило то, что она вышла замуж за ирландского простолюдина.
Черт возьми, смерть Причардса действительно выбила его из колеи. За десять лет у него на глазах капитан превратился в мужественного бойца и надежного друга, который никогда не ныл, не жаловался на жизнь, принимал ее такой, какая она есть. Майкл лежал навзничь на койке, обе ноги на полу, одна рука закинута за голову, глаза закрыты. Его излюбленная поза. Он всегда испытывал душевное неудобство, как только начинал понимать, что окружающая обстановка чем дальше, тем больше становится ему приятной. Каждую косточку буквально ломило от усталости. Пора подумать, когда и как ему возвращаться в Каир. А до этого надо отыскать Донелли, чтобы вернуть ему сестру и жену. Выходит, что теперь это его долг.
А пока какое-то время он еще побудет здесь.
Он не слышал, когда пришла Бриана. Солнце садилось, заметно посвежело, и девушка осторожно укрыла майора походным одеялом. Она стояла и смотрела на его уставшее, давно небритое лицо. Даже во сне от него исходила притягательная мужская сила.
Майор Фаллон, лежавший на кровати, выглядел худым, длинным и неожиданно широкоплечим. Распахнувшийся бурнус открыл ее взгляду кинжал в ножнах на правом бедре. Глядя на крепкие ноги майора, Бриана вспомнила, как они три дня напролет тащились по пескам, переваливая с дюны на дюну, и этому кошмару, казалось, не будет конца. Уже на исходе она поняла: Фаллону неизвестно слово «усталость». Он неутомимо тащил на себе Александру, в то время как Бриана едва держалась на своем верблюде.
Девушка вздохнула, прикрутила фитиль керосиновой лампы над изголовьем койки. И почувствовала пальцы майора на своем запястье.
Вздрогнув, она рывком повернула голову и натолкнулась на его затуманенный взгляд из-под полуопущенных век. Майор, видимо, все еще спал, и ему что-то снилось.
Бриана не убрала руку. Несмотря на все свои разглагольствования о равноправии женщин и манеру себя вести, в ней оставалось гораздо больше викторианских нравов, в чем она не осмелилась бы себе признаться. Майкл Фаллон каким-то образом приводил ее в замешательство, хотя с мужчинами ей всегда удавалось держать себя ровно и чуть отстраненно.
По большей части представители противоположного пола раздражали ее своим высокомерием и банальностями. Отваживала она особ такого рода без труда. Стивен, с которым она была обручена, ее не раздражал. Старше ее на три года, он учился на адвоката и мечтал стать светилом британской юриспруденции. Она любила его, и они могли пожениться сразу после окончания им университета, если бы не роковой изъян в ее планах.
Стивен очень хотел детей, чтобы жена обеспечивала его домашним уютом в его полностью респектабельной и степенной жизни. Однако Бриана относилась к Стивену Уильямсу с девичьим обожанием, которое не шло ни в какое сравнение с тем, что девушка испытывала при одном взгляде на майора Фаллона.
Недавно она прикоснулась к нему, и ей мучительно хотелось, чтобы это повторилось.