Опасная близость
– Хочу поблагодарить его, ведь он спас меня.
– Эль Гранде сейчас здесь нет. Он… как это вы говорите… сражается с нашими врагами.
– Когда он вернется?
– Скоро, очень скоро, когда дождь прекратится. Реки…. – Каталина беспомощно пожала плечами, подыскивая английские слова. – Слишком опасно переправляться.
– Кто же в таком случае исполняет его обязанности?
Она непонимающе посмотрела на него:
– Кто?..
– Кто сейчас у вас за главного?
– Хуан.
– Хуан? – недоверчиво переспросил Маркоc. – Он единственный мужчина в лагере? – Хуану вряд ли было больше семнадцати.
Глаза ее были опущены, и у него возникло странное ощущение, что Каталина смеется над ним, но, когда она подняла голову, лицо ее было серьезно, а глаза ясны.
– Здесь есть женщины-воины, senor, и падре, и другие англичане.
– Какие англичане?
– Солдаты, как и вы. Эль Гранде их тоже спас.
– И сколько их?
– Шесть, – показала она на пальцах.
– Так много? Кто они? Где находятся?
– Не могу сказать. Я не разговариваю с англичанами. Брат мне запрещает. Я пришлю Хуана. Он ответит на все вопросы.
Каталина легко поднялась, сунула пистолет за пояс, собрала тетрадь, чернильницу, перо и заперла их в резном комоде, стоявшем сбоку от камина.
Она была уже возле двери, когда Маркус позвал:
– Постойте, Каталина!
– Senor? – Она холодно взглянула на него, уловив повелительные нотки в его голосе. Маркус тотчас сменил тон:
– Но ведь вы навещаете меня, а я англичанин?
– Я прихожу сюда, чтобы побыть одна или что бы сменить свечу и проследить за камином. И конечно, чтобы ходить за вами, когда Хуан занят. Но теперь вы поправляетесь и должны понять меня. Брат будет очень гневаться, если узнает, что я была у вас.
– Это ведь ваша комната? – спросил Маркус. Он внимательно посмотрел на комод, и у него мелькнула догадка. – Вы приходите сюда писать?
Она опустила глаза.
– Что же вы пишете?
– Как это у вас называется… diario – дневник.
– Вы ведете дневник?
– Si.
– О чем же вы там пишете?
– О том, что важно женскому сердцу.
– Что же важно вашему сердцу, Каталина? Мечтаете ли вы о любви?
Она неопределенно улыбнулась.
– Разве всякая женщина не мечтает о любви?
– Нет, некоторые мечтают о прекрасных нарядах, дорогих украшениях, толпе поклонников. – Он помолчал. – Могла бы такая девушка, как вы, мечтать о мужчине вроде меня: простом солдате, которому нечего предложить, кроме жизни, полной лишений?
– Могла бы. Вы, я думаю, привлекательны на свой, английский, лад. – Каталина изучающе по смотрела на его темные волосы, дочерна загорелое лицо.
– Говорят, – заметил Маркус, – что я мог бы сойти за испанца.
– Никогда! Вы слишком большой. Хуан не может найти вам одежду по росту.
– Мой мундир, наверно, пострадал от французских пик?
– Еще и залит вашей кровью. Эль Гранде говорит, что вы дрались отчаянно, что вы очень храбрый.
– А вы очень красивы.
Она посмотрела на него в упор долгим взглядом, но ответила коротко:
– Запомните, senor. Больше никакой Изабеллы. Никогда! Понятно? – Лицо ее было сурово.
– Никогда, – пообещал Маркус. – Вы придете завтра? Не надо бояться меня. Право, не надо.
– Там будет видно, – ответила она и вышла, тихо притворив дверь.
В течение следующих трех недель Маркус постепенно поправлялся, и чем больше он набирался сил, тем нетерпеливее становился. Ситуация складывалась критическая. Армия Веллингтона откатывалась к Лиссабону, отдавая французам завоеванную территорию и неся огромные потери. И в это время он, боевой офицер-кавалерист, вынужден был сидеть сложа руки в этом убежище, не имея возможности помочь соотечественникам. У него было такое чувство, будто он находится на необитаемом острове.
Другие англичане, которых в свое время спас тот же Эль Гранде, относились к своему положению спокойней. У всех у них, не в пример Маркусу, раны были легкими, и старший по званию, майор Шепард, не позволял им бездельничать, поручив помогать женщинам охранять лагерь, расположенный в монастыре. Иногда, добравшись с трудом до узкого окна башни, Маркус видел их в монастырском дворе.
Англичан было шестеро: три драгунских офицера, юный знаменосец и двое стрелков из 95-го полка. Не будь Маркус в таком тяжелом состоянии, когда партизаны принесли его в свой лагерь, его поместили бы в монастырской часовне вместе с другими англичанами. Он и сейчас был еще не в том состоянии, чтобы его можно было перевести в часовню, и потому офицеры сами навещали его. Стрелки же, и здесь державшиеся особняком, к нему не приходили.
Каталина никогда не появлялась, если у него бывали посетители. Она вообще избегала англичан, делая исключение только для Маркуса: появлялась каждый вечер и оставалась у него, пока не догорала свеча. Иногда она делала записи в своем дневнике, но чаще всего они просто разговаривали. Он очень интересовал ее, как и она – его. Она рассказывала о гордом и свободолюбивом испанском народе, страдающем от нашествия французов, а он говорил о далекой Англии и жизни, к которой вернется, если не погибнет в сражениях.
Но было нечто, о чем Маркус предпочитал умалчивать, когда рассказывал о себе. А именно: что он не простой солдат, каким представлялся ей. Она знала его как Маркуса Литтона, капитана 3-го драгунского полка. В действительности же он был лордом, графом Ротемом, богачом, владельцем огромных поместий в Англии. Хотя в полку его родовитость и богатство ни для кого не были секретом, он никому не позволял называть себя ни лордом, ни графом. Ему претило, что его титулы вызывают подобострастие и отдаляют его от тех, кого он любил и уважал.
В отношениях с женщинами все было иначе. Иногда он довольно беззастенчиво использовал свое богатство и знатность, чтобы заманить их в постель. Он открыл для себя, что даже ничтожный человек может легко вскружить голову женщине, если обладает порядочным состоянием. Естественно, Маркус был не слишком высокого мнения о женщинах, считая их алчными и беспринципными, готовыми продавать свое тело за наряды и побрякушки.
Но к Каталине это не относилось. Его восхищали ее отвага и чувство собственного достоинства. Она вела трудную и полную опасностей жизнь, но таков был ее выбор. Такая красивая девушка, как Каталина, легко могла найти себе богатого покровителя или состоятельного мужа. Вместо того она связала свою судьбу с повстанцами.
Маркус не был уверен, что она обрадуется, узнав, кто он на самом деле. Ему не хотелось, чтобы что-нибудь менялось в их отношениях. Сейчас она смотрела на него просто как на мужчину. И то, что она видела, явно нравилось ей. В этом Маркус ничуть не сомневался. Когда они бывали вместе, между ними словно искра пробегала – искра взаимного желания. Иногда он забывал следить за своим лицом, и тогда Каталина останавливалась посреди фразы и, не слушая его протестов, покидала комнату. Но всегда возвращалась, и он знал, что ее тянет к нему – почти так же, как его к ней.
Монотонный, наводящий тоску дождь наконец прекратился. А спустя три дня в монастырь прибыл отряд Эль Гранде. Маркус из окошка башни смотрел на разношерстную толпу всадников, одетых кто во что горазд: одни – в домотканое крестьянское платье, другие – в мундиры и башмаки, снятые с убитых французских солдат. Черные лошади выглядели свежее своих измученных седоков.
Услышав, как скрипнула дверь, он повернул голову. Каталина встала рядом с ним у окна. На ней было белое платье; распущенные черные волосы струились по плечам. В глазах поблескивали предательские слезы. Маркус тут же забыл о людях во дворе.
– Вода в реке спала, – сказала она. – Можно переправляться. Нынче ночью ты покинешь лагерь.
Чтобы не испугать ее, он лишь стиснул ее ладони и прижал их к своей груди.
– Послушай, Каталина, – горячо заговорил он. – Мы расстаемся не навсегда. Я найду способ увидеться с тобой. Ты понимаешь меня? Я разыщу тебя, даже если нам придется ждать, пока не кончится война. Даю тебе слово.