Другой

— Джордж... — Ада колебалась.
— Пошли, пошли, заходите, — настаивал он самым сердечным тоном. — Это великий вечер. Банкет не может обойтись без тоста, а тоста не будет без семьи.
Когда остальные вышли, Винни задержалась и тронула Аду за руку.
— Что у вас тут случилось? — спросила она в замешательстве. — Нильс опять разговаривал сам с собой?
— Нет, дорогая, — ответила Ада, покачав головой. — Это просто игра.
Озадаченная Винни следом за ней прошла через буфетную в прокуренную столовую, освещенную дрожащим светом свечей. Центральное украшение стола, большая ваза с фруктами, была сдвинута в сторону. На ее место среди винных бутылок и ждущих тоста бокалов был поставлен серебряный поднос с ножками, а на него — бочонок с вином, выглядевший до странного неуместно. Когда вошла Ада, все члены управы поднялись, — все, кроме мистера Пеннифезера.
— Это Ада? — спросил он со своего места возле входа в буфетную. Ада подошла к нему, пожала руку, поцеловала в щеку, потом взяла свободный стул и села поодаль от стола, возле китайского чайного столика. Оставив кресло по другую сторону чайного столика Холланду, Нильс встал у стены, в тени, прямо напротив мистера Анжелини, принаряженного по такому случаю.
Когда Винни подала бокалы, Джордж стал подставлять их под краник и разливать вино. Потом полные до краев бокалы возвращались, каждый на свое место.
— Вот этот для Винни, — игриво говорил Джордж, передавая бокал Аде. — А этот для Лино. Самый большой.
Когда мистер Пеннифезер получил свой бокал, он нащупал его ножку и легонько постучал по ней ложечкой, призывая ко вниманию. В комнате все стихло, он встал; опустив плечи, уставившись в стол черными очками, скрывавшими слепоту, он произнес речь:
— Ну, — сказал он просто, — я рад, что мы собрались здесь. Еще один год прошел, и еще раз мы собрались за столом в доме дедушки Перри. Это был печальный год. Семья понесла много потерь, много печальных утрат. Когда я услышал, что наш обычный обед все-таки состоится, я был удивлен. И были среди нас такие, которых это поразило, возможно, — я не знаю. Но я счастлив, что мы все же встретились, счастлив, что Джордж и Ада настояли на этом. Я думаю, что каждому из нас эта встреча поможет немного приободриться. — Он повернулся в сторону Райдера, который чуть заметно кивнул. — Все мы, не члены этой семьи, мы все... мы чувствуем, что представляем здесь граждан нашего города. И мы хотим сказать, что испытываем чувство глубочайшего соболезнования и сожаления о тех, кого не стало в последние месяцы. Глубочайшего сожаления, можно сказать. И я знаю — мы все знаем, — что члены этой семьи найдут в себе силы подчиниться воле Господа нашего.
— Аминь, — сказали остальные.
Его пальцы осторожно скользнули по скатерти, нащупывая бока. Он нашел и поднял его, и все мужчины снова встали.
— Мы гордимся честью, — продолжал мистер Пеннифезер, — быть друзьями семьи Дедушки Перри, который так много сделал для общества, упорно и доброжелательно. Уотсон Перри был хорошим другом Пиквот Лэндинг, и теперь мы, каждый из нас, собрались здесь в его честь, чтобы принять его пожертвование на городские нужды. Леди и джентльмены, — произнес он с подъемом, — выпьем же в память о Джоне Уотсоне Перри!
Имя эхом отозвалось за столом, бокалы были воздеты к портрету на стене, поддерживая традиционный мемориальный тост.
— Слушайте, слушайте, — повторял Нильс вместе со всеми, пригубив вино и протягивая бокал Холланду, выражения лица которого не мог разобрать.
Джордж поддержал тост и протянул белый конверт с чеком доктору Брайнарду, который передал его Фенстермахеру, а тот вручил его мистеру Пеннифезеру. Мужчины уселись, и Винни, осушив бокал, стала подавать десерт. Разговор возобновился, мистер Пеннифезер дружески болтал с мистером Анжелини, который стоял возле его стула и, смущенный, принял второй бокал вина. Ада незаметно ускользнула в буфетную, а Винни разливала кофе, когда распахнулась дверь, выходящая в холл, все повернули головы и увидели Торри, застывшую на пороге.
Снова мужчины встали, а Райдер бросился к жене и попытался вывести ее из комнаты.
— Нет... нет, пожалуйста. Я... — Она повисла у него на руке, бессмысленно озираясь вокруг. Одета она была небрежно: кофта не застегнута, чулок нет. Она не накрасилась, и волосы, собранные на затылке, небрежно стянуты резинкой. В руках она держала куклу-лампу, провод от нее тянулся по полу. Удивленная обращенными к ней взглядами, она заколебалась.
— Я пришла... — начала она снова, с мукой глядя на Райдера.
— Ты пришла, чтобы присоединиться к тосту, правда, Торри? — поддержал ее дядя Джордж, стараясь разрядить напряженность, и проводил ее на место. — Ну разве это не замечательно!
— Да, — сказала она рассеянно. Вилка лампы скрежетала по голому полу, пока она позволяла себя усаживать. Она положила лампу на колени и поправила юбку-абажур. На ее заплаканном лице выделялись красные глаза с припухшими веками, в глазах застыла пустота. Голос хриплый, так что для Нильса это была не Торри, а какое-то незнакомое, полное тоски существо.
Затянувшееся молчание прервал мистер Пеннифезер:
— Джордж, поскольку Торри почтила нас своим присутствием, я считаю, что мы должны провозгласить второй тост. Может быть, доктор произнесет его?
Доктор Брайнард прочистил горло, члены управы откашливались в ладошки, подтягивали галстуки и старались смотреть куда угодно, только не на Торри, прямо сидевшую во главе стола и безучастно смотревшую на Джорджа, подставившего бокал под втулку бочонка и свободной рукой повернувшего краник.
Как кровь из вскрытых вен, вино брызнуло в бокал, затем струя иссякла, снова брызнула, журча, и сошла на нет.
Пораженный, Джордж повертел маховик, поставил бокал и наклонил бочонок над ним. Слабая струйка потекла в полупустой бокал.
— Не может быть пустым, — пробормотал он, встряхивая бочонок и крутя его на серебряной подставке. Он прислушался, затем удивленно уставился на Лино. — Черт побери, похоже, он полный, правда, Лино? — Его пожелтевшие от табака пальцы развязали узел стягивающей бочонок веревки. Он отбросил в сторону брезент и при свете поднятой свечи заглянул внутрь. И тут же схватил салфетку и прижал ко рту, и, в то время как Нильс и мистер Анжелини оставались на своих местах, остальные подошли поближе — мистер Фенстермахер и доктор Брайнард, мистер Фули и Ада, — и все вместе посмотрели. Мистер Фенстермахер первым бросился прочь, издавая громкие хриплые звуки, Ада закричала, и Торри, вскочив, бросилась вперед, раскинув руки, и Райдер с трудом перехватил ее, когда она стала падать, а кукла-лампа откатилась к стене, лампочка лопнула.