Проблески Абидхармы

Итак, эго в конечном счете относительно, и является источником всех относительных понятий во всем мире. Без эго у вас не критериев, понятий для сравнения. Вещи начинаются с эго — относительности. Даже нирвана начинается так. Когда появляется эго, нирвана, другая сторона этой монеты, начинается тоже. Без эго не может быть никакой вещи вроде нирваны или освобождения, так как без относительности свободное состояние было бы неотличимо от остальных. Так по мере развития эго начинается существование свободы и тюрьмы, эта относительная ситуация содержит основные качества неведения.
Абхидхарма не говорит слишком много о неведении в фундаментальном смысле неведения самого по себе, но понимание его добавляет еще одно измерение учению о восьми сознаниях. Коль скоро существует замешательство, то начинается и изумленное желание узнать где вы были, кто вы есть, и где вы есть. Но природа замешательства заключается в том, что вы не хотите возвратиться и узнать вашу первоначальную ситуацию — вы не хотите все разрушить и вернуться. Так как вместе с замешательством вы создали нечто закрытое, вы хотите проигнорировать историю событий, приводящую к этому. Вы хотите выставить самое лучшее из настоящего момента и уцепиться за него. Это и есть игнорирование — отказ от возвращения из-за его чрезмерной мучительности и перепуга. Как говорят, «неведение есть блаженство». Игнорирование неведения является блаженством — по крайней мере с точки зрения эго.
Такое понимание неведения приходит из учения «махамудры» в традиции ваджраяны. Разница во взгляде на неведение между абхидхармой, учениями основных сутр и учением более прямой и отважной махамудры состоит в том, что учения сутр и абхидхармы рассматривают неведение как однозначный процесс — развиваются замешательство, схватывание, шесть чувственных сознаний, и неведение одерживает верх. Однако в перспективе ваджраяны неведение видно не только под углом развития эго, но также и как заключающее в себе потенции мудрости. Это совсем не упоминается в более ранних учениях. Но в восьми сознаниях, включая шесть чувственных сознаний, действительно существует возможность перехода в мудрость. Это является ключевой точкой, так как мудрость не может родиться от теории — она должна возникнуть от реального состояния вашего ума, являющегося рабочей основой для всей духовной практики.
Мудрость обращения с ситуациями, как они есть (а это и есть мудрость), заключает в себе громадную точность, которая не может придти откуда-либо еще, кроме как из физических ситуаций зрения, обоняния, ощущения, осязаемых объектов и звуков. Источником мудрости является земная ситуация реальных вещей, как они есть. Вы можете становиться полностью идентичными с обонянием, зрением, звуком, и ваше знание о них прекращает существование, — ваше знание становится мудростью. Нет ничего такого, что нужно знать о вещах в качестве внешнего образовательного процесса. Вы становитесь полностью едины с ними, полностью поглощаетесь звуками, запахами, зрительными видениями и т.д. Этот подход находится в самой сердцевине принципа мандалы в учении ваджраяны. В то же время величайшее значение, придаваемое шести чувственным сознаниям в Абхидхарме, имеет конкретное значение в приложении к практике медитации и тому, как личность относится к своим переживаниям. Оба уровня учения делают сильное ударение на прямой связи с практическим аспектом переживания.
Вопрос: Можете ли вы сказать немного больше о том, как шесть чувств связаны с медитацией?
Ответ: То, что подразумевается учением Абхидхармы относительно роли шести чувств в практике медитации, состоит в идентифицировании себя со звуками, осязаемыми объектами, чувствами, дыханием и так далее.
Единственный путь развития здоровой медитативной техники — это видеть что-то обычное и использовать его. До тех пор, пока вы не берете что-нибудь простое, цельное, — состояние ума в вашей медитации будет основываться на конфликте реального и нереального, а также на вашем отношении к нему. Это привносит все типы сложностей, и начинается интерпретация этих сложностей, как психологических проблем, невротических проблем, и начинается развитие некоторых параноидальных рамок ума, в которых происходящее представляется нам гипертрофированным в сравнении с действительностью. Итак, идея состоит в том, чтобы нащупать связь с недуальностью на практическом уровне, выйти из параноидальных конфликтов самоконтроля. Мы должны просто войти в актуальные вещи — зрительные видения, звуки и т.п., как они есть. Основная часть традиции медитации состоит в использовании чувственных восприятий, как возможностей связи с землей. Они — нечто вроде посредников между вами и землей. Они не содержат ни добра, ни зла, не имеют отношения ни к духовности, ни к самсаре, ни к чему-либо вообще. Они просто нейтральны.
Вопрос: Неведению как будто даются разные оценки в разное время, если я правильно вас понял. Не могли бы вы объяснить это полнее?
Ответ: Неведение является эволюционным процессом. Оно не просто случается, как некоторая единая событийная масса, но развивается и растет, как некое растение. У вас есть семя и навоз: растение растет и в конце концов распускается. Как мы уже говорили, начало этого неведения есть замешательство, паника, — предельная паника, даже не содержащая страха. Будучи чистой паникой, она превосходит страх. Она является чем-то весьма медитативным в этом смысле, почти духовным — некой духовной абсорбцией. Это что-то глубокое, что приходит прямо из глубины самого вашего бытия. Это неведение — семя того, что вы есть. Оно фундаментально, нейтрально, без каких-либо понятий или идей. Только чистая паника, сто процентов паники. Из нее в качестве после-эффекта развивается помрачение, — подобно тому, как после удара возникает головокружение.
Вопрос: Когда вы говорите о «вещах как они есть», имеете ли вы ввиду полное отсутствие проекций? По крайней мере, теоретически возможно переживание без проекций, не так ли? Причина, по которой я спрашиваю, состоит в том, что если существует всеохватывающее качество восприятия вещей, как они есть, то чувство охвата всего может быть проекцией, не так ли?
Ответ: Конечно же, возможно переживать вещи без проекций. Но просто вещи, как они есть, не должны быть всеохватывающими, — это дуалистично. Не может быть никакого качества всеохватывания, поскольку это означает «кого-то, кто получил контроль над чем-то». Итак, вопроса о всеохватности не возникает вовсе. Видение вещей, как они есть, является очень ясным. В силу этой ясности оно полноцветно и точно. Не существует никакой запутывающей игры и поэтому оно еще более ясное и точное. Не нужно никаких относительных опор, не требуется никаких сравнений. Именно из-за этого индивидуальность вещей видна более точно — не требуется сравнивать что-либо с чем-либо. Вы видите достоинство ситуации в ее собственном свете, как она есть.
Вопрос: Не играет ли тогда изучающий Абхидхарму в некую игру, интеллектуально предполагая недуалистическую точку зрения и затем используя ее для актуальной проработки дуальности?
Ответ: В случае Абхидхармы это в большой степени не так. Я сказал бы, что это более верно при работе с принципом шуньяты согласно срединному пути школы мадхьямика буддизма. Эта философия была развита после Абхидхармы. Другим примером может быть практика коана в традиции риндзай дзен, где медитация включает попытки использования некоторого рода логики, которая кажется нелогичной. Но она является своего рода логикой потому, что она нелогична. Беспрерывное использование коанов истощает привычное мышление ума и как-то отрывает его от проторенного пути. Происходит внезапное переживание тщетности и несерьезности попыток применить обычную логику — и именно здесь происходит прорыв, сатори. Это случай дуалистичного использования логики недуальности для того, чтобы разрушить дуализм. Абхидхарма, с другой стороны, просто представляет некую первичную идею паттерна дуальности. Она — скорее философия медитации. Объясняя психологический паттерн, она говорит, почему медитация имеет силу.