Наследницы

Доминик начала выступать с рекламой «Деспардс» по телевидению — Чарльзу же была ненавистна сама мысль об этом, — потому что она хотела увеличить объем продаж на мировом рынке. В настоящее время «Деспардс» только на четыре процента уступал «Кристи», но сильно отставал от «Сотбис». В прошлом году его годовой оборот составил триста миллионов, на двадцать пять миллионов больше, чем в предыдущем году. В этом году Доминик рассчитывала увеличить оборот на семнадцать процентов, и, если этот аукцион пройдет успешно, она достигнет цели.
Доминик блестяще подготовилась к аукциону. В зале сидело множество людей, которых Блэз знал либо лично, либо через свою бабку — а она знала всех. И то, что они пришли сюда лично, а не прислали своих агентов, свидетельствовало об авторитете Доминик. Каталог, который она вопреки установленной традиции сделала платным, давным-давно разошелся — еще одно доказательство, что это Аукцион Года. Сверхбогачи собрались здесь, чтобы навесить ярлык с ценой на то, что цены не имеет, а те, у кого не водилось таких денег, заплатили за то, чтобы на них поглазеть. Неудивительно, что они охали и ахали.
Сегодня здесь было больше знаменитостей, чем на любой презентации. По слухам, одна известная красавица заложила два жемчужных ожерелья, чтобы потом хвастать тем, что приобрела вещь из коллекции Уиларда Декстера.
Когда зажегся свет, из уст возбужденной публики вырвался то ли вздох, то ли стон. Из темноты выплыла чаша редкой красоты и необычной формы.
Доминик всех их держит в руках, подумал Блэз. То, что после двух лотов ей удалось заставить избалованную, все повидавшую, самоуверенную публику смиренно приносить свои дары на ее алтарь, говорило о том, что место на самом верху, к которому она стремится, по праву может принадлежать ей.
— Лот номер три, леди и джентльмены. Сосуд для вина. Самое начало династии Мин. Украшен летящими драконами и фигурками бессмертных богов. Обратите внимание на то, что кобальт здесь положен очень густо, так что образовались наплывы. На донышке имеется знак императора Чжэн Хуа, — при этих словах два ассистента бережно приподняли чашу, чтобы показать китайские иероглифы, — а также его личная монограмма. Сосуд не имеет изъянов: ни сколов, ни царапин.
Позволив присутствующим немного полюбоваться на это чудо, Доминик вернула их на землю.
— Я начинаю торги с двухсот пятидесяти тысяч долларов… Триста тысяч, благодарю вас, мсье Шартр…
Триста пятьдесят… Пятьсот, пятьсот пятьдесят, шестьсот тысяч долларов… Шестьсот пятьдесят, семьсот, семьсот пятьдесят тысяч… Восемьсот у мистера Александера… восемьсот пятьдесят… миллион долларов, благодарю, мистер Добренин… миллион долларов в первом ряду… миллион с четвертью…
Доминик сохраняла полное спокойствие, покупщики бешено торговались. Публика с азартом наблюдала за торгами. Хьюго Александер был южноафриканским Крезом.
Поговаривали, что он из бывших нацистов. В конце войны, изменив не только имя, но и внешность, он сумел бежать с развалин «третьего рейха», прихватив с собой огромные деньги. Он обожал все китайское. Все его любовницы были китаянками. Он люто ненавидел Добренина и Колчева, они платили ему тем же. Между этими троими и разгорелась жестокая битва, которую Доминик умело вела к завершению. Ее улыбка подстегнула Хьюго Александера, как удар бича.
— Миллион с четвертью против вас, мистер Александер… полтора миллиона долларов… благодарю, мистер Александер… и три четверти… два миллиона… два миллиона долларов — раз… два миллиона долларов — два…
Еще ни на одном аукционе за китайский фарфор не платили больше миллиона долларов. «Деспардс» не только завоевывал новую территорию, но и ставил рекорды.
Чарльз был бы доволен, подумал Блэз с горечью. Чарльз научил Доминик искусству вести аукцион, тонкому и точному. Эти распаленные торгом богачи следовали за ней, как овечки на бойню. Но чего не сделают мужчины ради Доминик дю Вивье?
— ..за два миллиона восемьсот тысяч долларов, — молоток обрушился на стол с таким звуком, словно кому-то раскроили череп, — лот номер три приобретает мистер Александер.
И вновь зал взорвался аплодисментами. Послышались реплики:
— Господи, это нужно было видеть!
— В жизни не поверил бы в такие цены!
— Это смешно, вот что я вам скажу. Четыреста тысяч долларов — красная цена, а тут почти три миллиона!
Женщины нервно прихорашивались, мужчины хмурили брови. Доминик попросила услужливого молодого человека усилить вентиляцию.
Блэз посмотрел на часы. Ему действительно пора. Он обещал забрать тещу из дома Фрэнка Кэмпбелса, где она в течение всего дня принимала соболезнования. И сразу после этого он должен вылететь в Лондон, где у него была назначена встреча в адвокатской фирме «Финч, Френшам и Финч» по поводу завещания Чарльза. Но уходить Блэзу не хотелось. Обычно аукционы оставляли его равнодушным — в нем не было амбиций коллекционера.
Они проснулись в нем всего один раз: когда он впервые увидел Доминик. Блэз не любил сидеть дома: он ездил верхом, охотился, ловил рыбу, катался на лыжах, летал на своем самолете. Доминик ненавидела спорт, мысль о том, чтобы провести время на природе, приводила ее в содрогание. Она ни разу не была на ранчо, где бабка Блэза жила почти безвыездно. Она и слышать не хотела о Колорадо и Скалистых горах. Блэз решил остаться еще на один лот. Он успеет заехать за Катрин, отвезти ее домой, а потом из Чандлер-билдинга доберется на вертолете до аэропорта Кеннеди, где его ждет «боинг-737».
— Леди и джентльмены, лот четыре. Фигурка Шоу-Лао, бога долголетия. Конец династии Мин. Согласно китайской легенде, владельца подобной статуэтки ждет долгая жизнь. Мистер Декстер, как вам известно, дожил до восьмидесяти семи. — Публика оживилась. — Обычно подобные фигурки делались из керамики, но эта, фарфоровая, вероятно, была изготовлена по заказу знатного вельможи или жреца. Обратите внимание на глубокий синий цвет глазури и теплые тона фигурки оленя — другого символа долголетия, — на котором восседает бог. Я начинаю торги с пятидесяти тысяч долларов… Семьдесят… восемьдесят… девяносто… сто тысяч долларов. — Ей передали записку. — Только что поступило предложение из-за границы: сто двадцать пять тысяч долларов… сто пятьдесят тысяч… сто семьдесят пять… двести тысяч долларов…
Как и до этого, беспощадная схватка между главными соперниками смела с пути всех остальных. Хьюго Александер сдался на ста тысячах. Ему, разумеется, хотелось бы долго жить, но сама фигурка не настолько ему нравилась, чтобы швырять на ветер тысячи. Пускай те двое поторгуются. А он дождется фарфоровых блюд эпохи императора Канг Ши с французскими подставками восемнадцатого века из позолоченной бронзы.
— Итак, триста тысяч долларов… за триста тысяч долларов… — Доминик сделала паузу, подняла молоток, ее брови слегка приподнялись. Она мягко подвела обоих соперников к этой цифре: улыбка — одному, взгляд — Другому, вкрадчивый голос — им обоим. Теперь, когда они заколебались, она поняла, что понукать их больше не следует. Удар молотка заставил нескольких женщин вскрикнуть, так захвачены они были разыгравшейся на их глазах драмой. — За триста тысяч долларов — мистеру Колчеву.
Снова аплодисменты, снова удивленные голоса и лица.
Она получит свои десять миллионов, подумал Блэз, испытывая одновременно и восхищение, и досаду. В глубине души он надеялся, что на этот раз Доминик переоценила себя. Ему следовало бы знать: Доминик не делает ошибок. Она слишком долго готовилась к этому дню. Блэз взял бокал с шампанским, которое снова стали разносить по рядам. Накануне, когда Доминик назвала ему круглую сумму, потраченную на открытие, он удивленно присвистнул. Теперь он был уверен, что она десятикратно окупится. К тому же нью-йоркское отделение «Деспардс» сэкономит миллионы на рекламе. Об этом аукционе завтра будет говорить весь город.
— Боже мой, Блэз! — Спешивший облегчить свой мочевой пузырь знакомый сжал его руку. — Доминик превзошла себя! Что за открытие! Колчев и Добренин едва не перегрызли друг другу глотку! Я никогда не видел таких цен, как, впрочем, и вещей такого качества. Когда Декстер купил эту фигурку, она стоила вчетверо дешевле. Я рассчитывал приобрести пару ваз «розового семейства», но теперь сомневаюсь, что это удастся… — Знакомый заторопился, чтобы побыстрей вернуться.