Запретный плод (Найди меня, Путь к счастью)

К Мэгги обращались только по имени. Рини же называла своих детей «лапушками», «цветочками» или «кисоньками».
В ту ночь Мэгги долго не могла уснуть, перебирая в памяти увиденное и услышанное за день. Она никогда в жизни не голодала, у нее всегда была крепкая и чистая одежда, хотя и на несколько размеров больше, чем надо, да Мэри Маргарет Хорсфилд умерла бы со стыда, если бы у нее на платье появилось пятнышко или оторвалась пуговица. Кэти с братцем выглядели как маленькие бродяжки. Их давно следовало вымыть. Зубных щеток они в глаза не видели. Но они твердо знали, что их любят. И потому тоже любили. Они возвращали то, что им давали. А ей никогда не перепадало ни грамма любви. Родители не любили ее, называя дитем греха. Почему? – спрашивала она себя. Разве дети могут быть грешниками? И почему из-за этого ее нельзя любить? За этот необычайный день она сумела понять, что, прежде чем полюбить, нужно сначала быть любимым.
Самая простая, обычная семья продемонстрировала ей, каким неестественным было ее прежнее существование.
В ту ночь Мэгги продумала и поняла очень многое. И надо же – ведь этого могло и не случиться! Если бы она не решила самостоятельно добираться до дома мисс Финли, если бы ее обнаружили там полицейские, если бы она не зашла в кафе... Именно тогда Мэгги накрепко уверовала в то, что ее ведет по жизни судьба.
События, произошедшие в понедельник, утвердили ее в этом мнении. В вечернем выпуске лондонской «Ивнинг стандарт» Мэгги прочитала сообщение о мисс Финли. Рини, читавшая все подряд, с утра посылала Кэти за газетами, днем покупались дневные выпуски, а Дорри, возвращаясь с работы, приносила вечерние.
– Ба, – сказала она, принеся газету Мэгги прямо на кухню, – уж не твоя ли это знакомая?
«Профессор сбита машиной» – гласил заголовок на последней странице. Сюзанна Финли, сотрудник факультета английского языка Лондонского университета, сбита машиной на Финчли-роуд. Пострадавшая умерла сразу. Мэгги тупо уставилась в расплывающиеся перед глазами строчки.
– Понятно теперь, почему она тебя не встретила, – сказала Дорри.
Но Мэгги ее не слышала. Она лихорадочно соображала. Так вот почему приезжала полиция. Они хотели известить семью. Но в доме никого не было, кроме собаки. Значит, никто ее и не искал. Никому она не нужна! У нее будто гора с плеч свалилась. Она опустилась на стул. Дорри решила, что Мэгги потрясена случившимся.
– Я как увидела ее имя в газете, вспомнила, что ты будто его называла. Меня сразу как током прошибло. Тебе надо чайку выпить.
Мэгги целый день не выходила из дому, опасаясь, что ее схватят полицейские. Весь день она убиралась в доме, вызывая слабый протест со стороны Рини.
– Это совсем не обязательно, – говорила она.
– Должна же я хоть как-то отблагодарить вас за доброту, – возражала Мэгги. Дела отвлекали ее от мрачных мыслей. И теперь все пело у нее в душе. Она упивалась ощущением свободы.
– Пойду позвоню тетушке, – сказала она.
– Выпей сначала чаю.
– Нет, лучше потом. Она, наверно, волнуется.
– А что ж ты раньше не позвонила?
– Она же на работе была. Она учительница.
– Ну теперь она должна быть дома. Пойди успокой ее, а я пока займусь чаем.
Грейс Кендал испытала облегчение, услышав, что с Мэгги все в порядке. О том, что случилось с Сюзанной Финли, она уже знала.
– Я так беспокоилась. Брат Сюзанны – ее единственный родственник – позвонил мне сразу, как только ему сообщили об этом из полиции. Я прямо с ума сходила, думая о тебе, о том, куда же ты делась, где ночевала и так далее. У Сюзанны, естественно, телефон не отвечает... Почему ты сразу не позвонила? А в полицию ходила? Где ты ночевала?
Мэгги рассказала.
– Какие добрые люди...
– Да, очень, – от души согласилась Мэгги.
– Ты уверена, что они тебя приютят еще на несколько дней?
– Да, абсолютно уверена. Они с удовольствием меня оставят. – «А также мои денежки, не говоря уж о том, что я у них все хозяйство веду», – про себя добавила она.
– Ну что же, надо быть благодарными даже за это добро. Но ты не пропадай, ладно? Я думала, что меня позовут на похороны, но Джон сказал, что они хотят все сделать очень скромно, без лишней суеты. Может, потому, что чем меньше он потратит на похороны, тем больше ему останется.
– Хорошо, я буду звонить. А что там у нас? Обо мне никто не спрашивал?
– Пока нет. Да и с какой стати кто-то заподозрит уважаемую учительницу в том, что она замешана в исчезновении шестнадцатилетней девчонки? Но если поднимется шум, я дам тебе знать. Какой у тебя адрес?
Мэгги продиктовала.
– Про твоих родителей я ничего не слышала, и, наверно, лучше держаться от них подальше, верно?
– Совершенно верно, – без колебаний согласилась Мэгги. – Пускай живут как хотят.
– Если тебе что понадобится – не стесняйся, звони, пиши. Как у тебя с деньгами?
– Осталось почти четырнадцать фунтов.
– Нормально. В драматические школы еще не ходила?
– Нет, завтра начну. – Теперь можно, про себя подумала она. Теперь не надо прятаться.
Вернувшись домой, она застала сестер на кухне перед газетой.
– Дорри мне сказала про твою знакомую. Судьба то и дело подстраивает нам неожиданности.
«Я-то знаю, что меня ждет, – подумала Мэгги. – Слава и удача». Теперь она была в этом уверена как никогда. Судьба вела ее за руку.
Дорри налила ей чаю.
– Ты, говорят, целый день занималась уборкой. Зря ты это.
Рини пожала плечами:
– И я ей говорила, что не надо.
– Я конфеток принесла. Ребята почти все съели. На вот и тебе, лови!
– Спасибо.
– Что думаешь делать? Домой вернешься?
– Нет! – горячо воскликнула она, но, заметив удивление на их лицах, сдержалась: – Останусь в Лондоне. Попытаюсь поступить в актерскую школу.
– Это денег стоит, – процедила Рини.
– Если удастся получить стипендию, примут бесплатно. Сестры рассмеялись.
– Фиг ты получишь! Я десять лет дожидалась стипендии и до сих пор стою на листе ожидания, – сказала Рини.
– Я все же попытаюсь. Я затем и приехала. Может, вы меня оставите на время у себя – за деньги, конечно?
– Я обычно беру три фунта в неделю, но тебе сдам угол за два, – не колеблясь ответила Рини. – Ты будешь жить в комнате Дорри.
– Значит, решено, – быстро согласилась Мэгги, сосчитав в уме, что еще фунт уйдет у нее на транспорт и прочие расходы. Так что на три недели денег хватит, а там, глядишь, выяснится, поступит ли она в школу и дадут ли ей стипендию.
Грейс Кендал научила ее, как нужно обращаться с просьбой о стипендии. «Сюзанна тебе поможет, она в этих делах собаку съела, и сама член городского совета, который распределяет стипендии. Она свяжется, с кем надо. Стипендии хватит на оплату обучения и, может быть, даже расходов на жизнь. Иначе просто не знаю, как быть...»
Но теперь Сюзанна Финли уже ничем не могла помочь. И наутро Мэгги отправилась в Кэмденскую ратушу, где получила кучу формуляров и бланков, которые надо было заполнить для прошения о стипендии. Беглый взгляд на них камня на камне не оставил от ее иллюзий. До достижения семнадцати лет каждый желающий получить стипендию обязан был представить письменное согласие родителей. С подписью.
Ошеломленная, она покинула ратушу и побрела куда глаза глядят. Подумать только – она потерпела поражение на самом старте! Ей и в голову не приходило, что она слишком молода, чтобы стать студенткой. Семнадцать ей исполнится только в ноябре, а потом придется ждать еще целый долгий год, когда снова будут набирать курс. Может, как-нибудь подделать эти проклятые подписи... Хотелось плакать, но слезами, как известно, горю не поможешь, поэтому она продолжала брести с сухими глазами.
Первый удар судьбы, думала она, уже начиная видеть себя героиней голливудского фильма. Раз все так складывается, значит, надо поступать в школу без стипендии. Надо узнать, во сколько это обойдется.
Остаток дня она посвятила сбору сведений о всех драматических школах, которые были в пределах досягаемости. Чтобы сэкономить на автобусных билетах, она большей частью добиралась до них пешком.