Жанна д'Арк

Братья принесли Жанне родительское благословение с пожеланием успеха и обещание со временем благословить ее лично. Преисполненная счастья и окрыленная надеждами, она снова предстала перед комендантом. Но он был не более сговорчив, чем в первый раз, и отказался направить ее к королю. Это ее огорчило, но не разочаровало. Она сказала:
— Я буду приходить сюда до тех пор, пока не получу вооруженной охраны. Так мне велено свыше, и я не могу ослушаться. Я должна явиться к дофину, даже если бы мне пришлось ползти на коленях.
Мы с двумя братьями Жанны встречались с ней каждый день, чтобы посмотреть, сколько людей бывает у нее, и послушать, что они говорят. Однажды ее посетил знаменитый рыцарь сьер Жан де Мец. Он начал говорить с ней ласковым, шутливым тоном, точь-в-точь как говорят с маленькими детьми.
— Что ты здесь делаешь, девочка? Я слышал, нашего короля собираются изгнать из Франции, а нас превратить в англичан?
Она ответила ему спокойно и серьезно:
— Я пришла просить Робера де Бодрикура препроводить меня к королю, но он не обращает внимания на мои просьбы.
— О, ты удивительно настойчива! В самом деле, прошел уже год, а ты все еще не отказалась от своих намерений. Я видел тебя, когда ты приходила в первый раз.
Жанна спокойно ответила:
— Это не простое намерение, а великая цель. Он все же согласится на это. А я могу и подождать.
— Ах, вряд ли благоразумно утешать себя надеждами, дитя мое. Коменданты — народ упрямый. В случае, если он не исполнит твоей просьбы…
— Он исполнит ее. Он должен это сделать. Другого выбора нет.
Шутливое настроение этого господина стало понемногу исчезать, что было видно по выражению его лица. Убежденность и настойчивость Жанны произвели на него впечатление. Так случалось всегда: каждый, кто начинал разговор с нею шутками, кончал тем, что сам проникался ее серьезностью и искренностью. Люди начали замечать у Жанны качества, о которых раньше и не подозревали: подкупающую искренность, глубину мысли и непоколебимую твердость взглядов, — все это быстро рассеивало их легкомыслие и разоружало их в ее присутствии; сьер де Мец на мгновение задумался, а затем проговорил уже вполне серьезно:
— Тебе необходимо срочно видеть короля? То есть, я имею в виду…
— Перед началом великого поста; во что бы то ни стало!
Эти слова прозвучали страстно, свидетельствуя о том, до какой степени Жанна была предана своей идее. Ответ сьера де Меца можно было прочесть на его лице: его глаза заблестели, и в них светилось участие. Теперь он уже не думал шутить.
— Тебе должны дать охрану, — проговорил он, — клянусь богом, должны. Не знаю только, что из этого получится. Скажи мне, что ты собираешься сделать? Каковы твои надежды и цель?
— Освободить Францию. Исполнить это мне предначертано свыше. Никто другой на свете, ни короли, ни герцоги не смогут спасти Францию — одна я могу ей помочь.
Эти слова, произнесенные скорбно и проникновенно, тронули сердце доброго дворянина. Я хорошо все видел. Потом Жанна тихо сказала:
— Право, чем браться за такое дело, я бы охотнее пряла пряжу со своей бедной матерью. Война — не мое призвание. Но я должна идти и исполнить это, ибо такова воля моего повелителя.
— Кто же твой повелитель?
— Господь бог.
Тогда сьер де Мец, согласно старому рыцарскому обычаю, преклонил колено и, подав Жанне руку в знак уважения, поклялся, что сам доставит ее к королю.
На другой день явился рыцарь Бертран де Пуланжи, который также дал клятву и рыцарское слово, что не оставит Жанну и последует за нею всюду, куда она поведет.
И в тот же день, к вечеру, по городу разнесся слух, будто сам комендант намерен посетить молодую девушку в ее скромном жилище. Поэтому на другой день уже с самого утра все улицы и переулки были запружены народом, желавшим посмотреть, действительно ли произойдет это невероятное событие. И оно произошло. Комендант выехал в полной форме, в сопровождении своей стражи, и весть об этом разнеслась повсюду, вызывая восторг и удивление, заставляя насмешников прикусить языки и отступить перед славою Жанны.
У коменданта сложилось твердое убеждение: Жанна или колдунья, или святая. Он задался целью выяснить, кто же она. Для этого комендант захватил с собой священника, — а вдруг в ней окажется нечистая сила, которую необходимо будет изгнать. Священник прочел соответствующую молитву, но не обнаружил никакого дьявола. Он только понапрасну оскорбил чувства Жанны и осквернил ее чистую душу: ведь она уже раньше исповедывалась у него, и он должен был знать, что дьяволы не выносят исповедальни, а издают страшные вопли и проклятия, попав в это святое место.
Комендант уехал задумчивый и озабоченный, не зная, что ему предпринять. А пока он размышлял и прикидывал, прошло несколько дней и настало четырнадцатое февраля. Жанна опять отправилась в замок и сказала коменданту:
— Именем бога говорю тебе, Робер де Бодрикур, ты слишком медлишь с отправкой меня в армию и этим причиняешь большой вред общему делу. Сегодня дофин проиграл сражение под Орлеаном [18] и потерпит еще большее поражение, если ты в ближайшее время не пошлешь меня к нему.
Комендант, в изумлении от ее слов, сказал:
— Сегодня, дитя? Ты говоришь, сегодня? Как ты можешь знать, что там случилось сегодня? Ведь известия оттуда приходят к нам не раньше чем через неделю.
— Мои голоса известили меня, и это истинная правда. Сегодня проиграно сражение, и ты поступаешь неправильно, задерживая меня так долго.
Комендант прошелся несколько раз взад и вперед, рассуждая про себя и бормоча ругательства. Наконец, он промолвил:
— Слушай! Уходи с миром и жди. Если подтвердится то, что ты сказала, я дам тебе письмо и пошлю к королю, но не иначе.
Жанна воскликнула с горячностью:
— Слава богу, мучительное ожидание заканчивается. Через девять дней ты вручишь мне письмо.
Жители Вокулера уже подарили ей коня, вооружили и снарядили ее, как воина. Жанне никогда не приходилось править лошадью, и она еще не знала, сможет ли ездить верхом. Ее первейшей обязанностью было оставаться на своем посту, подымать дух и надежды тех, кто приходил побеседовать с нею, подготавливать их к борьбе за возрождение родины. Это поглощало все ее свободное время. Но речь не об этом. Не было такого дела, которому она не могла бы научиться, и притом в самое короткое время. И прежде всего в этом убедился ее конь. А тем временем мы с братьями Жанны поочередно брали ее коня, чтобы самим научиться верховой езде. Точно так же мы обучались владеть мечом и другим оружием.