Шопоголик и брачные узы

Минуточку.
Нет. Конечно…
Нет.
— Сьюзи?
— Да?
— Сьюзи, ты… — Я сглатываю. — Ты не… беременна?
— Нет! — С негодованием восклицает Сьюзи. — Конечно, нет! Надо же такое придумать! И с чего ты только… — Она встречается со мной глазами, умолкает и передергивает плечом. — Ну ладно, да. Как ты догадалась?
— Как догадалась? По твоему… То есть видно, что ты беременна.
— Вовсе нет! Никто больше не заметил!
— Наверняка заметили. Это же очевидно!
— Ничего не очевидно! — Сьюзи втягивает живот и смотрится в зеркало. — Ну как? А когда я затяну корсет…
Голова идет кругом. Сьюзи беременна!
— Так это секрет? Твои родители не знают?
— Нет! Никто не знает. Даже Тарки. — Сьюзи строит гримаску. — Это ведь несколько рановато — быть беременной в день свадьбы, да? Я-то хотела притвориться, что ребенок зачат во время медового месяца.
— Но тут же как минимум три месяца.
— Четыре. Ребенок родится в начале июня. Я во все глаза смотрю на нее.
— И каким образом ты собиралась притвориться? Относительно медового месяца?
— Ну… — Сьюзи с минуту раздумывает. — Это могли быть преждевременные роды.
— На четыре месяца?
— Да никто и считать не станет! Ты же знаешь, какие у меня родители рассеянные.
Что есть, то есть. Однажды они заехали за Сьюзи в пансион, чтобы забрать ее в конце семестра, что само по себе было замечательно, — только она к тому времени уже два года как закончила школу.
— А Таркин?
— А он наверняка понятия не имеет про сроки, — беззаботно отмахивается Сьюзи. — Он ведь овец разводит, а у овец беременность длится месяцев пять. Скажу ему, что у людей примерно так же. — Она снова берется за расческу. — Знаешь, я однажды сказала ему, что девушкам дважды в день нужно есть шоколад, иначе они упадут в обморок, — так он поверил!
По крайней мере в одном Сьюзи права. Когда она затягивает корсет, округлость совершенно незаметна. Утром в день свадьбы, когда мы вдвоем сидим за туалетным столиком и нервно улыбаемся друг другу, Сьюзи кажется гораздо тоньше меня — по-моему, вопиющая несправедливость.
Мы чудесно провели два дня, прогуливаясь, пересматривая по видео старые фильмы и поедая бесконечные «Кит-Кат». (Сьюзи теперь уплетает за двоих, а я восстанавливала силы после трансатлантического перелета.) Люк захватил с собой какие-то деловые бумаги и большую часть времени проторчал в библиотеке, но на этот раз я не бунтовала. Меня так радовала возможность побыть со Сьюзи. Я выслушала ее рассказ о квартире, которую они с Таркином купили в Лондоне, посмотрела фотографии великолепного отеля на Антигуа, где они собирались провести медовый месяц, и перемерила почти все обновки в ее гардеробе.
В доме творится настоящее столпотворение; цветочники, носильщики и родственники прибывают каждую минуту. Как ни странно, никого из домочадцев это, кажется, не беспокоит. Оба дня, что я живу здесь, мать Сьюзи провела на охоте, а отец отсиживался в своем кабинете. Их экономка, миссис Гиринг, занимавшаяся и цветами, и свадебным шатром, и всем прочим, — и та в ус не дула. Когда я поделилась своим удивлением со Сьюзи, она лишь пожала плечами:
— Наверное, просто привыкли к шумным вечеринкам.
Накануне состоялся большой прием для многочисленных родственников Таркина и Сьюзи, съехавшихся из Шотландии; я думала, что разговоров только и будет что о свадьбе. Но сколько бы я ни пыталась привлечь внимание гостей к цветам или обсудить иную романтическую тему, неизменно натыкалась на отсутствующий взгляд. Лишь когда Сьюзи упомянула, что в качестве свадебного подарка Таркин собирается купить ей лошадь, все вдруг оживились и загалдели о знакомых заводчиках, о купленных конях и о том, какой у их приятеля есть чудесный рыжий жеребец, — Сьюзи он наверняка бы заинтересовал.
Я серьезно. Ни один даже не полюбопытствовал, какое у меня будет платье.
Ну и пусть — мне все равно, потому что смотрится оно чудесно. Мы обе смотримся чудесно.
Макияж нам делал профессиональный визажист, а прически — это нечто. А еще позвали фотографа, который снимал так называемую «натуру» — например, как я застегиваю Сьюзи платье (он заставил нас застегивать его трижды, под конец даже неинтересно стало). И теперь Сьюзи охает и ахает над шестью фамильными свадебными тиарами, а я потягиваю шампанское. Чтобы нервы успокоить.
— А как насчет вашей матери? — спрашивает парикмахер у Сьюзи. — Она не желает укладку феном?
— Сомневаюсь. — Сьюзи ухмыляется. — Она не любительница такого.
— Что она наденет? — интересуюсь я.
— Бог ее знает, — пожимает плечами Сьюзи. — Наверное, первое, что попадется под руку.
Наши взгляды встречаются, и я сочувственно хмурюсь. Вчера вечером мать Сьюзи спустилась за стаканчиком виски в широкой юбке в сборку и в узорчатом шерстяном джемпере, украшенном огромной бриллиантовой брошью. Между нами говоря, матушка Таркина выглядела еще похлеще. Понятия не имею, от кого ухитрилась перенять чувство стиля Сьюзи.
— Бекс, а может, ты проследишь, чтобы она не напялила какое-нибудь тряпье, в котором только грядки полоть? — просит Сьюзи. — Тебя-то она послушает, я знаю.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Сомнительно, но попробую.
В коридоре я сталкиваюсь с Люком, бредущим мне навстречу в халате.
— Какая ты красавица, — говорит он с улыбкой.
— Правда? — радуюсь я и делаю пируэт. — Платье — просто прелесть, да? И так хорошо сидит…
— Я не о платье, — произносит Люк, и от огоньков, играющих в его глазах, меня охватывает сладкое волнение. — К Сьюзи можно? — спрашивает Люк. — Я хотел пожелать ей удачи.
— Конечно, заходи. Люк, ты ни за что не догадаешься!
Последние два дня я буквально умирала от желания рассказать Люку о беременности Сьюзи, и эти слова срываются сами собой, прежде чем я успеваю прикусить язык.
— О чем?
— У нее… — Не могу ему сказать, не могу — и все. Сьюзи меня прикончит. — У нее… замечательное платье! — неуклюже выкручиваюсь я.
— Неужели? Грандиозный сюрприз. Что ж, заскочу к ней на пару слов. Увидимся.
Я осторожно приближаюсь к спальне матери Сьюз и тихонько стучу.
— Да-да-а-а? — гудит зычный голос, и Кэролайн, матушка Сьюзи, распахивает дверь.
Ростом она шесть футов, длинноногая, с седыми волосами, собранными в узел, лицо обветренное.
— Ребекка! — грохочет она, приветливо улыбается и бросает взгляд на часы: — Вроде еще не пора?
— Не совсем. — Я улыбаюсь в ответ и окидываю взглядом ее костюм: видавшая виды темно-синяя фуфайка, бриджи и сапоги для верховой езды. Для женщины ее возраста фигура у Кэролайн изумительная. Неудивительно, что и Сьюзи такая стройная. Я осматриваюсь по сторонам и не обнаруживаю в комнате ни свертков с нарядами, ни шляпных картонок.
— Я о чем, Кэролайн… Просто хотела узнать, что вы сегодня наденете. Бы же мать невесты!
— Мать невесты? — Кэролайн озадаченно таращится на меня. — Господи, ну конечно же. Как-то не смотрела на это с такой точки зрения.
— Ну как же! И у вас, наверное… уже подходящее платье готово?
— Но ведь одеваться, по-моему, еще рановато? Просто накину что-нибудь перед самым выходом.
— Давайте помогу вам выбрать, — твердо говорю я, шагаю к гардеробу, распахиваю дверцу, готовая к любым потрясениям, — и открываю рот от изумления.
Поверить не могу. Наверное, это самая невообразимая коллекция нарядов, какую мне доводилось видеть. Амазонки, бальные платья, костюмы в стиле тридцатых годов теснятся вместе с индийскими сари, мексиканскими пончо и целой армией туземных украшений.
— Вот это да… — выдыхаю я.
— Знаю. — Кэролайн окидывает свои шмотки небрежным взглядом. — Ворох старых тряпок.
— Старых тряпок? Да в нью-йоркских магазинах такое не отыщешь… — Я вытаскиваю светло-голубое атласное платье, отороченное лентами. — Это же фантастика!
— Тебе нравится? — удивляется Кэролайн. — Забирай.