Белый олень
— Больше всего забавляет меня мысль о Джорне — Джорне с лютней и лирой, вдруг понявшем, что он овладел сердцем и копытом самого быстрого оленя на всем божьем свете.
Он уселся в кресло, утирая слёзы смеха, а Писец всё расхаживал по залу, возмущая пламя светильников. Клод трижды вздохнул:
— Спору нет, девица зажгла огонь в моем сердце, — сказал он. — Многое бы отдал, чтобы издать указ о том, что она никогда не была оленем.
— Невозможно, сир, — сказал Писец.
— Так что же мне делать?
— Ждите и смотрите, на что смотрится, примечайте, что приметно и знайте, что раз — то однажды, что два — то дважды, что три — то трижды, а миг — быстрей мгновения.
— Вау-вау-вау, гау-гау-гау, — хватит с меня прибауток и присказок. Объявим деве, что она — олень, и пусть любезно удалится в тень!
— Она не сможет сделать этого! — воскликнул потрясённый Писец. — По вашему же указу это создание повелело вашим сыновьям исполнить подвиги и сейчас ждёт возвращения самого быстрого из них. В общем, дело сделано и решено.
— Так я и думал, что она — принцесса, — сказал Клод.
Писец пожал плечами:
— Принцессой-то её как раз назвал ваш собственный указ, — держите слово, сир. De facto и Pro tem — то есть, сейчас и фактически. Король поднял голову, издал могучее «ХАРРРУУУ» льва, которого довели волшебные мыши и так тяжко прошагал к двери, что на стенах зазвенели щиты.
— Надеюсь, что все мои сыновья заблудятся, — сказал Король. — В этом один из выходов.
— Для них — быть может, но не для вас, — возразил Писец. — Осталось с вами милое созданье, и будет здесь при вас оно, покуда огромная и тёмная планета, которую нам Токо предсказал, с Землёю не столкнётся, и тогда-то мы все умрём.
Король Клод вздохнул, поморщился и проворчал:
— Огромною и тёмною планетой, так напугавшей Токо, было птичье, оброненное на лету перо. Что за напасть тут: то слепой чудак, то дымный клоун, то колдун зловредный свалились на меня, и всем я нужен — а мне-то что до них!
Он выбежал из комнаты, хлопнув дверью так, что воздушная волна бросила Писца лицом на пол.
ДОБЛЕСТНЫЙ ПОДВИГ ПРИНЦА ТЭГА
Дорога, по которой выехал Тэг, скоро превратилась в узкую кривую тропу, петлявшую между скрюченных и сучковатых деревьев, застывших, как фигуры в танце. Отовсюду сочилась и капала клейкая густая жидкость, отяжеляя воздух сладким запахом, который то слабел, то усиливался, то затихал, то возникал, то пропадал, то вырастал.
Тэг бормотал про себя: «Тяжелый сладкий запах долго рос, но вырос не таким, как запах роз, а тем, что мучит человеку нос. Смущает он теченье стройных дум, кривою тропкой направляет ум, коварных слов развешивая шум. Но если нужно быстро сосчитать, то трижды восемь — восемьдесят пять. На единицу, равную нулю, я десять мятных пряников куплю…»
Пушистый голубой дымок плыл между деревьями кругами, кольцами и воротничками.
— Терпеть не могу этой густой сладкой дряни, — прикусил губу Тэг. — Шменя добольно!
— Сладкий — гадкий: чаще — в чаще, пуще — в пуще, — вдруг произнёс голос, по непонятной причине рассоливший Тэга, и продолжил, — я здесь в сердилке двух тёток.
— Ты хотел сказать, в резвилке двух деток? — спросил Тэг, заметив лысого толстячка в развилке двух веток над собой. — Долго ты искал это место?
— Ничуть, — возразил толстячок. — Дерзилка есть у каждого вредива.
— Чудилка пустого бредива.
— Нет уж, казнилка лесного бродива. Следи за звуками речи, если решил меня сцапить!
— Сам ты цапишься! Скажи лучше, который счас?
— Без пяти спять или полпустого, а, может, скоро ври. Только я жду не дождусь, когда уж ква!
— Ты просто не в настроении.
— Скажите на милость: сперва встречает меня, а потом говорит, в чём меня нет! Сам видишь, что я в костылке вредива. Теперь ответь, о чем я думаю?
— Ты ещё не соврался мыслями.
— Вот сейчас соврусь и побою тебя!
Тэг расхохотался.
— Грешно смеяться над человеком, который ещё не соврался, когда все уже соврались!
— Слазь со своей костылки!
— Грешно смеяться над человеком, который сидит на костылях. Чума на оба ваших дыма!
Четыре иволги в непроглазных кустах пропели: «Кру-го-голо-ва», а Тэг закрыл рот, задержал дыхание, крепко зажмурил глаза и поскакал сквозь колючие кольца дыма и тучный тошный запах. Через долгий миг он выехал из рощи кривых и узловатых деревьев и увидел прямо перед собой Долину Вечного Ликования.
Воздух засверкал сиянием чистейшего кристалла, из-за чего три человека, приближавшиеся к Тэгу, показались больше, чем были на самом деле. Они остановились рядом с конём Тэга, поклонились, улыбнулись и снова поклонились. Тэг увидел, что в руках у каждого из них была маска точь-в-точь походившая на его лицо, но одна маска была строгой, вторая — печальной, а третья — торжественной. Первый человек хихикнул, второй — прыснул, а третий — фыркнул.
Первый сказал:
— Мы надеваем наши маски по вчерам и завтрам,
Второй добавил:
— а поскольку эти печальные дни никогда не приходят,
Третий продолжил:
— мы не ведаем печалей, — и помахал маской Тэгу. — Меня зовут Вэг, это — Гэг, а это — Жэг.
— А меня зовут Тэг, — сказал Тэг.
— Чудесное имя! — воскликнул Вэг.
— Изумительное имя! — воскликнул Гэг.
— Восхитительное имя! — воскликнул Жэг. — Я бы сам хотел называться таким именем.
— Добро пожаловать в Ликованию! — сказал Вэг. — Во всей земле не сыщешь уголка приветливей, привет тебе, о Тэг! Ты лучший и приятнейший из принцев, известных нам.
— Так ведь вы меня толком не знаете, — сказал Тэг.
— Мы знаем тебя прекрасно! — сказал Вэг.
— Мы знаем тебя чудесно! — сказал Гэг.
— Мы знаем тебя великолепно! — сказал Жэг.
Тэг нахмурился.
— Я ищу дорогу к Тэдонской Пуще в Лесу Страхов. Я должен ехать. У меня мало времени.
— Далёки страхи те от нас, ты не достигнешь их за час, — сказал Вэг.
— И за день, — уточнил Гэг.
— И за месяц, — добавил Жэг. — Мы знаем это чудесное место!
— Изумительное место! — сказал Гэг.
— Восхитительное место! — сказал Жэг.
Но Тэгу уже не сиделось, а коню его не стоялось.
— Скажите мне, стали ли страхи там страшнее, а чудища — чудовищней?
Трое схватили друг друга за плечи и расхохотались до слёз, а потом разрыдались до смеху.
— Ни бед, ни чудищ вовсе нет, — хихикнул Вэг, — и ужасов не знает свет!
— Забудь о страхах! — прыснул Гэг.
— Выброси из головы чудищ! — фыркнул Жэг.
И все трое опять хохотали до слёз и плакали до смеху.
— Так какой же дорогой проехать мне к Лесу Страхов? — вдруг гаркнул на них Тэг так, что смех и плач сразу оборвались.
— Скачи себе вперёд между тем, — ответил Вэг.
— и между прочим, — добавил Гэг.
— И не упускай из виду времени, — посоветовал Жэг.
Три человека снова захихикали, запрыскали и зафыркали, а Тэг поскакал галопом прямо вперёд по зелёной долине, полной звонкого грома, весёлого шума, забав и проказ, радостных глаз, ласковых рос и смеха до слёз.
Он скакал вперёд, и по левую его руку было То, а по правую — Прочее, не упуская из виду Времени, которое висело перед ним как большие часы со смеющимся циферблатом. Он всё ехал и ехал вдоль весёлого искристого ручья, пока холмы не расступились с обеих сторон, а цвет травы не стал из зелёного бурым, а потом — серым. Весёлый человечек в дальнем конце Долины Ликования крикнул ему вслед: «Лови мгновенье!»
Дорога стала неровной и каменистой, колючки сыпались с колючих кустов и впивались в землю кинжалами. Уже у самого порога Страхов погода внезапно переменилась. Опустился мшистый туман и поднялась стеклянная буря.
Вдруг с моря налетели торнадо и циклоны, нагрянули муссоны и тучи скрыли даль, а по долине чёрной, дождями орошённой, пронзительно-холодный сорвался с гор мистраль.
Путь вёл через поток, мягкие волны которого колыхались так торжественно и пели так сладко, что Тэг едва поборол дрёму и чуть не утонул во сне. Чёрный конь ржал от страха, но понуканиями Принц заставил его пронестись галопом по гибельному лесу. Великий ветер задул с земли, и деревья падали перед всадником и конём, ?падали за ними, и по сторонам. Громадные ямы разверзались и смыкались в земле, будто пасти великанов, но Тэг направлял коня то в объезд, то между ними, то перескакивал их пржком.