Тварь непобедимая

Григорий пытался понять, за что ему заплатили такую сумму. Что он такого сделал, почему его услуга стоит целых двести пятьдесят долларов?
Они могли бы ничего не давать, если бы дело было чистым. Однако заплатили, пообещали уладить все проблемы. Если «Золотой родник» действует честно и легально, то для чего такие меры? Если нет – почему его до сих пор не прикрыли?
Сплошные загадки. Эти врачи из «Золотого родника», на что они надеялись, принимая посиневший, уже безнадежный труп? Если они что-то понимают в медицине, то почему не сочли нужным откачивать человека на месте, пока не ушло время?
Перед Алькой неудобно. Продался на ее глазах, как плюшевый мишка в универмаге. Доктор, называется... Умом Григорий понимал, что ничего такого не совершил и долг свой выполнил до конца. А все же неприятно.
Что ж, насколько легко эти деньги пришли, настолько легко и уйдут. Обидно отдавать их нахальному бычью, расплачиваясь не за свою вину, но ничего не попишешь. От знакомых и пациентов Гриша наслушался достаточно историй, чтобы понять, за кем будет последнее слово. Осталось только надеяться, что этих денег хватит, чтоб поправить поцарапанный «Опель».
А если еще и останется... Хорошо бы. Зайти бы вот так к родителям, бросить на стол сотню долларов – это вам.
Сейчас, когда три зеленые бумажки лежали на столе, в голову приходили десятки способов, как их можно было бы потратить. Множество покупок плыло перед глазами, и каждая из них была неотложной и необходимой. От зимних ботинок взамен старых, драных и холодных, до продуктов в вечно пустой холодильник.
Но Гриша не посмел бы сейчас разменять ни одну из купюр. Он знал: только начни тратить деньги – и они моментально уйдут. Испарятся без остатка. И тогда не останется ни одного шанса уладить проблемы миром.
Григорий осторожно сложил деньги и поместил их в потайной карманчик бумажника. Сегодня у него был свободный день, вечером он выходил на дежурство. Он собирался постирать, а потом починить двери в шкафу, где поломалась половина петель. Если будет настроение – поработать с рукописью.
Едва он запустил горячую воду в ванну, раздался звонок. В такое время к нему обычно приходила мать, и он, не задумываясь, повернул ручку замка.
На лестничной площадке стояли оба вчерашних парня. Массивный водитель «Опеля» по кличке Ганс и его приятель, небольшой чернявый Кича.
– Так и будешь на лестнице держать? – поинтересовался Кича, когда пауза слишком уж затянулась.
– Проходите, – сказал Гриша.
Он внимательно следил за каждым движением гостей, не понимая, чего от них ожидать. Пока они держались прилично, даже, если можно так сказать, дружелюбно. Единственное, что смутило, – оба, не дожидаясь приглашения и не разуваясь, сразу вошли в комнату. Ганс прислонился у двери, а чернявый прошелся вдоль стен, поглядел книжные полки, постоял с минуту перед школьными и семейными фотографиями.
– Невеста? – спросил он, ткнув пальцем в снимок Оксаны. – Или любимый пациент?
Не дожидаясь ответа, он почему-то рассмеялся, переглянувшись с Гансом.
– Ну что, доктор Айболит, – сказал Кича, сев в кресло и заложив ногу за ногу, – расплачиваться-то думаешь за машину?
– Думаю, – ответил Гриша.
– Думать мало, платить надо, – снова рассмеялся Кича. Смех его был необидным. Так добрые товарищи, сидя за общим столом, подшучивают друг над другом и вместе же веселятся. Но Гриша был этим людям не товарищ, и четко это понимал. Ни на секунду усмешка не должна появиться на лице.
– Деньги есть? – спросил Кича.
– Сколько нужно? – спокойно произнес Гриша.
– Сколько тебе надо, Ганс? – Кича повернулся к своему приятелю. Тот почему-то не ответил, только вяло двинул бровями.
– Видишь ли, Склифосовский, ты разбил ему хорошую машину, – продолжал Кича. – Он на ней больше ездить не сможет. Ты сам-то думаешь, сколько она стоит?
– Думаю, немного, – ответил Григорий и облокотился на стену, сложив на груди руки.
– Вот тут, доктор, ты заблудился. Можешь сходить на авторынок, посмотреть, поспрашивать...
– Ты думаешь, я на дешевке стал бы дизелить? – угрожающе проговорил Ганс, но Кича остановил его отмашкой.
– Это хорошая и дорогая машина, – вздохнул он.
– И что?
Гриша заметил, что с ним разговаривают как-то подчеркнуто терпеливо и вежливо. Как с маленьким ребенком. Слушай, малыш, больших дядей да мотай на ус. А то дяди рассердятся...
– Ты должен полностью оплатить ему стоимость машины. Срочно. А потом забирай ее себе, если хочешь.
– Полностью?! – не поверил ушам Григорий.
– А ты как думал? – поднял брови Кича. – Машина с мятым боком – это уже не машина.
– Я на битых не катаюсь, – хрипло прибавил Ганс.
– И он прав. У нас это не принято – засмеют, уважать перестанут. Понимаешь, доктор?
Гриша оцепенело молчал. Оказывается, это не просто мелкий дорожный конфликт, а самый натуральный бандитский наезд. Он никогда не думал, что может попасть в такую историю, – что с него брать?
Гриша чувствовал, что именно сейчас настает ключевой момент разговора. Либо он сломается, начнет улыбаться их шуткам, на все соглашаться, либо будет бороться. Только бы не дать слабину, не позволить им уцепиться и начать тянуть. Иначе потом не слезут...
– Что молчишь? – сухо спросил Кича.
– Я... я ничего вам не должен, – тихо ответил Григорий.
– Да-а? – удивленно раскрыл глаза Кича. – Это, интересно, как?
– Я не виноват в аварии. Вы должны были дать мне дорогу. Я вез пациента, у меня горел маячок.
«Только удержаться, – думал он в этот момент. – Не испугаться, что начнут орать, топать ногами, бить. А то потом хуже будет».
– У-у-у... – огорченно покачал головой Кича. – Нет, ты не прав, доктор. Не надо быковать. Дохлый номер, так и знай.
– Я прав, – упрямо сказал Гриша. – Если хотите, решайте через суд.
Кича с Гансом насмешливо переглянулись.
– Решим, не сомневайся, – вкрадчиво проговорил Кича. – Только тебе от этого лучше не будет. Хуже будет, ты сам постарайся понять. Во-первых, кто в кого воткнулся? – Он изобразил руками, как случилось столкновение. – Ты в меня, верно? Верно, я спрашиваю?
– Вы должны были...
– Обожди. Во-вторых, кто скрылся с места происшествия? Разве я? Нет, ты ответь, разве я первым уехал с перекрестка?
Григория раздражало, что Кича требует подтверждать все его слова. Это создавало впечатление, что он кругом прав.
– Ну а теперь подумай, нужно ли с таким раскладом тебе все это – милиция, суд? Нет, если хочешь, пожалуйста! Я могу хоть сейчас сюда гаишника вызвать, у меня там полно своих ребят. Ну, что? А?
Григорий увидел, что Ганс пришел в движение. Он принялся не спеша бродить вдоль стены, сцепляя ладони и потягиваясь. Будто разминался. Он вроде бы ничего не хотел этим показать, но вместе с тем получалось, что он к чему-то готовится.
– Пойми, Айболит, мы тебе зла не хотим, – сказал Кича, не отрывая от Гриши внимательного взгляда. – Ну, виноват, ну не уследил за дорогой, испортил чужую машину... Заплати – и расходимся друзьями. Может, еще придешь к нам за советом, а может, и мы к тебе. Прессовать тебя не станем. Ни в лес вывозить, ни кислотой в морду плескать, ни утюгом жечь. Зачем, если сам все поймешь? Мы же просто поговорить зашли, спокойно обсудить вопрос. Ты же нормальный парень, голова на плечах есть. Разбил Гансу «Опель» – что теперь, он за свои деньги его должен чинить?
– Чинить – одно, а полностью оплачивать... – начал было Гриша, но Кича с досадой махнул рукой и отвернулся, не желая ничего слушать.
– Я на битых не езжу, ты понял? – снова подал голос Ганс. Он продолжал шататься перед глазами, поводя руками и плечами, демонстрируя силу. Чуть шевельнет локтями – и уже подмывает отшатнуться от него, закрыться. Григорий вдруг понял, что все эти разговоры и хождения не просто так. Все продумано.
Вот сидит Кича – спокойный, улыбается, все понимает и входит в положение. А вот – Ганс. Ходит, поигрывает мышцами. Мощь бежит через край, а деть ее некуда.