Секреты обольщения

На одном он увидел ярко-красную надпись:
«Моя мамочка». На листе бумаги была нарисована высокая стройная женщина с длинными вьющимися волосами, зелеными кошачьими глазами и алыми губами.
Конэлл испытал настоящий шок: значит, у Морджин есть ребенок. И у ребенка есть отец…
Приятель Морджин? Или ребенок — плод предыдущего романа? Это неожиданное открытие вывело Конэлла из себя. Он буквально сходил с ума от ревности.
С трудом сглотнув застрявший в горле комок, Конэлл снова направился в гостиную. Толстый ковер цвета морской волны приглушал шаги. Когда он вошел в комнату, Морджин лежала на кушетке. Ее голова покоилась на бархатной подушечке, глаза были закрыты. Внутри у него все сжалось от досады. Ясно, что отношения между ними ни в коем случае не должны выходить за рамки профессиональных. Ему, конечно, понадобится время, чтобы привыкнуть к этой мысли, но он справится. Нельзя разрушать семью, особенно ту, где есть ребенок. Придется подавить страстное желание, которое он испытывал всякий раз, когда смотрел в эти удивительные изумрудные глаза.
Словно почувствовав его присутствие. Морджин приподнялась.
— Ты нашел аспирин, спасибо. — Она приняла таблетки.
— У тебя очень удобный дом, — тихо заметил Конэлл. — В нем легко найти все, что нужно.
Почему ты не сказала, что у тебя есть ребенок?
Голова у нее закружилась еще сильнее. Ну, конечно же.., кухня. Должно быть, он увидел на холодильнике рисунки Ниши. Что ж, наверно, это даже к лучшему. Бросив усталый взгляд на серьезное красивое лицо, Морджин поняла, что сейчас может быть с Конэллом полностью откровенной.
— Об этом никогда не заходила речь.
Она облизнула пересохшие губы. Конэллу пришлось приложить максимум усилий, чтобы не отреагировать на этот невинный, но чертовски соблазнительный жест. Не расстегнув пиджака, он уселся на кушетке напротив. Каждая частичка его тела напряглась до предела, потому что он хотел Морджин. Пусть у нее жар, пусть ребенок.., и даже, возможно, у нее есть мужчина… Все это не имело никакого значения, страстное желание сжигало его изнутри.
— Ее зовут Ниша. Ей уже шесть лет. Я не упоминала о ней, чтобы не давать повода думать, что хочу таким образом увильнуть от своих обязанностей и получить послабление. Всем известно, что некоторые начальники не любят, когда служащие их компаний имеют семейные обязательства. А мне нужна эта работа. Ну вот, теперь вы знаете все.
Голубые глаза Конэлла сощурились. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы переварить то, что он услышал.
— Ниша? Если я правильно понял, это и есть твой любимый человек?
— Разумеется. Кто же еще?
— А где ее отец? На работе?
— Понятия не имею. Он навещает дочь три-четыре раза в год. Это в лучшем случае. — Морджин горько усмехнулась. — Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы он вообще не появлялся.
— Вы разошлись? — В душе Конэлла вспыхнула надежда.
— Развелись.., пять лет назад. Я воспитываю дочь одна. Теперь вы знаете обо мне все. Морджин уже жалела о только что сделанном признании.
— Не все. — Конэлл нежно улыбнулся. — Почему вы расстались?
— Это вас не касается, — после некоторого молчания хмуро произнесла женщина.
Морджин обхватила плечи руками. Какого черта он околачивается здесь и донимает ее расспросами? Неужели нельзя подождать до лучших времен? Сейчас ей больше всего на свете хотелось свернуться калачиком на кушетке и заснуть. Саймон поступил отвратительно, но она вовсе не собиралась обсуждать его со своим боссом. Кроме того, Морджин была наслышана о мужской солидарности в подобных вопросах. Скорей всего, Конэлл подумает, что это ее вина, а ей совсем не хотелось, чтобы он пополнил список осуждавших ее людей.
— Дети не могут служить причиной увольнения, Морджин. Пока сотрудники моей компании не ставят свою семью на первое место, я не против. Если ребенок болен и его не с кем оставить, они могут побыть с ним дома. У каждого человека есть право на личную жизнь. Да, кстати, где сейчас твоя дочь?
— У матери. Раз в неделю она ночует у бабушки.
Морджин вдруг почувствовала себя настолько усталой и больной, что просто не выдержала. Она поджала под себя ноги и уронила голову на подушку. Ей нужен сон, чтобы прийти в себя.
Она закрыла глаза и улыбнулась — было приятно услышать слова Конэлла по поводу семьи.
Образ властного и своевольного руководителя отошел в сторону. Оказывается, Конэлл О'Брайен способен понять проблемы других и до его сердца не так уж трудно достучаться.
Несколько минут спустя Конэлл снял пиджак и посмотрел на спящую женщину, потом взял с кресла мягкое шерстяное покрывало и нежно укрыл ее. Сейчас Морджин напоминала ему маленького ребенка, который нуждается в заботе и ласке.
Странно, но еще несколько дней назад подобные чувства заставили бы его бежать от этой женщины со всех ног. Он удивлялся самому себе. Конэлл очень редко назначал свидания женщинам, озабоченным своей карьерой. Ему не нравились строгие и амбициозные феминистки, которые отлично знают, чего хотят от жизни, и не остановятся ни перед чем, чтобы добиться своей цели.
В то же время у Конэлла никогда не возникало желания избавиться от репутации плейбоя.
Он привык получать все, что хотел, включая красивых женщин. Однако мысль о создании семьи еще ни разу не приходила ему в голову.
До сегодняшнего дня. Стоя сейчас в этой уютной гостиной, он спрашивал себя: а может быть, гораздо приятнее быть с одной-единственной женщиной вместо нескольких? По крайней мере до тех пор, пока она не начнет цепляться к нему и требовать, чтобы он на ней женился.
— Ты меняешь девушек как перчатки, — однажды упрекнула его сестра. А он ответил, что не испытывает угрызений совести, потому что они, будучи взрослыми, самостоятельными женщинами, знают, на что идут. Конэлл с самого начала всегда давал понять, что отношения не продлятся долго. Он терпеть не мог каких-либо обязательств. В большинстве случаев женщины соглашались на такие условия, и каждый получал то, что хотел. Разве не так?
Конэлл взглянул на прекрасное лицо Морджин. Очевидно, брак не оправдал ее надежд, иначе она бы не развелась. Жаль, что ее девичьи мечты разбились в пух и прах…
Боже, что за мысли! Конэлл покачал головой и вдруг почувствовал жуткий голод — он с утра ничего не ел, отказавшись от сэндвичей в перерыве совещания ради того, чтобы поговорить с Морджин с глазу на глаз. Но как ее оставить одну? А вдруг ей понадобится помощь? Вместо того чтобы копаться в прошлом, надо было узнать телефон ее матери.
В конце концов Конэлл решил пойти на кухню и поискать там чего-нибудь съестного. Морджин наверняка будет не против, если он приготовит себе сэндвич. Он обязательно отблагодарит ее и как-нибудь пригласит в хороший ресторан поужинать. Довольный, что нашел такое простое решение, Конэлл отрезал два куска белого хлеба, намазал печеночным паштетом, а сверху положил ломтики сыра, который нашел в холодильнике. Еще бы бутылку хорошего красного вина, и он был бы на седьмом небе от счастья…
Морджин пошевелилась во сне и застонала.
Тело ломило, а голова казалась чугунной, шею щекотал шерстяной плед. Морджин с трудом открыла отяжелевшие веки. Она не помнила, чтобы накрывалась пледом перед тем, как заснуть. Конэлл? Когда он ушел? А еще важнее, что она сказала ему на прощанье? Хорошо, если не какую-нибудь глупость, о которой потом придется пожалеть.
С трудом сев, девушка облизала пересохшие губы, потянулась за стаканом воды и почувствовала сильное головокружение.
— Постой, я помогу, — донесся из темноты голос Конэлла.
Морджин чуть не подпрыгнула от испуга.
Она удивленно смотрела на него, не понимая, что происходит. Что он здесь делает? И сколько сейчас времени?
— Куда ты собираешься идти? — озабоченно спросил он.
— В ванную. — Морджин закусила губу. Ее всю трясло, а ноги отказывались повиноваться. — Я… я сама.
— Я тебе помогу. Ты вся горишь. — Конэлл дотронулся до ее лба. — После ванны ты сразу же отправишься в кровать. Хочешь или нет, но тебе придется показать мне, где находится твоя спальня.