Дьявол-южанин

Она с усилием сглотнула и облизнула губы. Потом тихо спросила:
– Так что же я должна сделать?
– Просто возьми его в руки и погладь. Вверх-вниз, вверх-вниз. Да-да, вот так, хорошо… Только быстрее, быстрее, – процедил он сквозь зубы.
– У тебя капает… Морган, – пробормотала Джессамин, еще больше смутившись.
– Да-да, конечно… О, черт возьми! – прорычал он, содрогаясь всем телом. Перед глазами у него словно замерцали звезды, и семя его излилось прямо ей в руки. – О, восхитительно… – прошептал Морган, закрывая глаза.
Осторожно шевельнувшись, Морган решил наконец открыть глаза. Он не сомневался: в один прекрасный день слова его отца сбудутся, и он не станет засыпать сразу после удовлетворения.
Тут Морган вдруг заметил, что после ухода Джессамин кое-что изменилось: теперь он был прикован к кровати только лишь за одну щиколотку.
– Здесь на столе для вас кувшин с тазиком, мистер Эванс, – неожиданно раздался бесстрастный голос управляющего. – А также мочалка и полотенце.
Морган повернул голову и уставился на чернокожего гиганта. Проклятие, как же мерзко быть пленником! Тем более что заколку он не раздобыл.
Что ж, ничего страшного, в один прекрасный день они с Джессамин поменяются ролями, и тогда…
На губах Моргана заиграла улыбка и, поднявшись с постели, он занялся своим туалетом.
 
Глава 3
Не обращая внимания на бесстрастного Сократа, Морган нервно расхаживал по комнате. Солнце спряталось за тучу, и за окнами мансарды потемнело. Мысленно проклиная своих тюремщиков, Морган то и дело сжимал кулаки; он метался из угла в угол, как зверь в клетке.
Грирсон уже, наверное, подступил к лагерю Форреста, положение которого значительно усложнялось из-за того, что в его войске было слишком много необстрелянных солдат; их было в шесть раз больше, чем закаленных в сражениях бойцов. К тому же Форрест не имел ни артиллерии, ни лошадей, ни боеприпасов в достаточном количестве. В таких условиях он не сможет атаковать врага с привычной для него молниеносностью.
А лейтенант Морган, сражающийся на стороне Конфедерации, сидит тем временем в Мемфисе под арестом и ничем не может помочь своему генералу.
Но пора наконец забыть об уязвленной гордости и взглянуть правде в глаза.
Джессамин одержала победу. Даже если ему удастся вырваться на свободу в течение ближайшего часа, он уже не сумеет предупредить Форреста о подходе Грирсона. Но если он сбежит грядущей ночью, то успеет встретиться со своими и принять участие в предстоящем бою. И в этом – его долг. Он должен сражаться, каких бы усилий ему ни стоило добраться до места битвы. Даже если для этого ему придется выполнять самые нелепые приказания Джессамин и делать вид, что он с радостью предается плотским утехам.
Когда-нибудь он непременно отомстит этой девчонке. Отомстит за ужасные часы, проведенные в заточении.
Но сейчас ему не до мести. Главное сейчас – побыстрее вернуться к генералу Форресту.
Джессамин украдкой зевнула, от всей души желая, чтобы Кларабелл Хатчинсон играла рождественский гимн чуточку поживее, а не как похоронный марш. Все остальные выступления на музыкальном вечере в военном госпитале хорошо воспринимались публикой, а номер Кларабелл предварял финал. Сделав вид, что слушает с величайшим вниманием, Джессамин стала думать о более серьезных вещах.
Отец поехал продавать Сомерсет-Холл Ричарду Берку и вернется только послезавтра, перед самым Рождеством. Они с мистером Берком особо заботились о том, чтобы Сомерсет-Холл оставался в семейном владении, поскольку детей у Берка не было. Мужчины договорились, что если Берк или его наследники пожелают продать дом и землю третьему лицу, то Джессамин или ее наследникам будет предоставлено право в течение шести месяцев выкупить Сомерсет-Холл по той цене, какую заплатил за него Берк. Но Джессамин полагала, что, скорее всего никогда не сможет воспользоваться этим пунктом, то есть «правом отказа».
Они с отцом собирались отправиться в Нью-Йорк на следующей неделе. И теперь настало время распрощаться с Морганом и глупыми мечтами о том, что она смогла бы выйти за него замуж. Пора было серьезно подумать о своем будущем. Ей нужен мужчина, которому она сможет доверять, мужчина, который, в отличие от Моргана, всегда будет говорить ей правду, какой бы горькой она ни была.
Поджав губы, Джессамин вежливо поаплодировала Кларабелл.
Но с другой стороны, ей очень нравилось доставлять Моргану удовольствие и ласкать его, нравилось смотреть, как темнеют от страсти его глаза, и слушать его стоны…
Она с легкостью простила его, когда он вступил в кавалерию повстанцев. Простила, потому что признавала за ним право бороться за свои убеждения, пусть даже они противоречили ее собственным. Но когда он так бесчестно обошелся с ее семьей… Джессамин стиснула зубы и невольно сжала кулаки.
Скоро ей придется освободить его, чтобы он мог покинуть город до возвращения отца и до приезда Сайруса. Конечно, Аристотель мог бы и без нее его освободить, но ей очень хотелось увидеться с ним еще раз…
Тусклый зимний день угасал. Морган лежат на кровати, листал «Айвенго». Джессамин же, приподнявшись на цыпочках, высунулась из мансардного окна, пытаясь разглядеть, что происходит в штабе северян. В последние дни многие солдаты покинули город, чтобы выступить против Форреста, и Джессамин уже привыкла к тому, что в гарнизоне Мемфиса царит относительное спокойствие. Но час назад оттуда стали доноситься звуки, возвещавшие о сборах кавалерии, – топот копыт и сапог, а также звяканье оружия и сбруи.
Джессамин находилась с Морганом наедине, поэтому на всякий случай старалась держаться от него подальше.
Но сейчас, на время забыв о пленнике, она пыталась понять, что же все-таки происходит у штаба…
Действительно, куда направляются конники и сколько их? Может, это всего лишь небольшой отряд, имеющий намерение присоединиться к основным силам для участия в сражении против Форреста?
– Джессамин, не хочешь ли поласкать меня еще раз? – неожиданно спросил Морган.
Она оглянулась, пытаясь разглядеть получше его лицо.
– А что?
– Ах, Джессамин, клянусь, что не убью тебя, когда ты немного поласкаешь меня своими чудесными пальчиками! – Он ласково улыбнулся ей и закрыл книгу.
«Почему он снова со мной флиртует? – спрашивала себя Джессамин. – Может, просто от скуки?»
Но ей действительно хотелось снова его поласкать, очень хотелось. Вчера ночью она долго лежала без сна, вспоминая, как ласкала его, и представляя, как целовала бы его плечи, его шею, его мускулистую грудь…
Вспомнив об этих своих мечтаниях, она судорожно сглотнула и почувствовала, что у нее подгибаются колени. Немного помедлив, Джессамин приняла решение.
– А ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу?
Он тут же кивнул:
– Даю слово.
Джессамин казалось, что именно сейчас у нее появилась прекрасная возможность узнать все секреты мужского тела, узнать, что доставляет мужчине удовольствие. В конце концов, она ведь выйдет замуж, поэтому должна знать такие вещи. Нет ничего страшного в том, что она сейчас… немного потрогает Моргана. Они ведь с ним теперь точно не поженятся, поэтому у нее не должно быть опасений, что она поддастся его очарованию.
Тут Морган поднялся с кровати и выпрямился во весь рост – широкоплечий, узкобедрый, длинноногий. Джессамин едва удержалась от искушения броситься к нему и заключить в объятия.
– Сними рубашку, – приказала она. – И подтяжки (теперь он уже был в рубахе и в штанах, которые по просьбе хозяйки принес для него Аристотель).
Морган повиновался, и Джессамин затаив дыхание приблизилась к нему. Медленно подняв руку, она провела пальцем по шраму на его плече, затем провела ладонью по животу. Он тихо застонал, но не шелохнулся. Только зажмурился. Потом вдруг запрокинул голову, пробормотав что-то невнятное. В этот момент его густые каштановые волосы коснулись ее щеки, и Джессамин, вздрогнув, едва удержалась от стона. Трудно было поверить, что прикосновение волос может вызвать у нее такую реакцию, но она от этого действительно почувствовала влечение…