Девчонки в поисках любви

Его-то семья столпилась во дворе замка, со знанием дела рассматривая кучки камней. Одна из девочек подняла голову и заметила нас.
— Дэн! Пойди сюда, нам нужен путеводитель!
Ноготки замахали руками и зашумели.
— Идём скорее, их теперь не угомонить, — сказал Дэн. — Ты со мной?
Я пошла за ним. Папа, Анна и Моголь так и не объявились. Придётся возвращаться домой с ноготками. И тут я поняла, что мне так тоскливо, что любая компания будет в радость.
Угадайте, кого я увидела у стен замка? Папу, Анну и Моголя. Ни следа тревоги на лицах.
— А вот и Элли, — сказал папа. — Нашла себе приятеля? Умница, дочка.
Дэн расцвёл. Я метнула в папу убийственный взгляд.
— Где вы были? — строго спросила я.
— Показывали Моголю, как в средневековых замках был устроен туалет, а потом ему самому захотелось, и пришлось искать кабинку. Элли, бедняжка, ты думала, что потерялась?
— Нет, что ты, — мрачно ответила я.
— Увидимся… Элли, — сказал Дэн.
Мы виделись ещё пару раз. Он почти всегда был с ноготками. И к нему лип Моголь. Однажды мы все вместе отправились на пикник. Моросил дождь. Мокрые бутерброды, водянистые сардельки, клеклые чипсы. Никого это не трогало. У Дэна здорово выходило развлекать детей. Моголь его обожал. А меня утомило их шутовство, я сбежала, устроилась на влажном камне и принялась рисовать.
Я так увлеклась, что едва заметила, как на страницу упала тень. Я захлопнула блокнот.
— Покажи, — попросил Дэн.
— Обойдёшься.
— Злюка. Ладно тебе, не вредничай, всё-таки последний день каникул.
— И слава богу.
— Не понял.
— Не выношу слякоть.
— Да ты что, тут здорово. И потом, что хорошего дома? Снова в школу. Гадость, фу. Может, в девятом будет получше.
— С чего это в девятом? — спросила я. Дэну, как выяснилось, было всего двенадцать. Даже не подросток.
— А вот и в девятом.
— Не ври. Ты пойдёшь в восьмой, как все маленькие мальчики. [2]
— Нет, в девятый. Честное слово. — Дэн явно смутился. — Я перескочил через класс, ясно?
— Бог ты мой, мне попался вундеркинд.
— Точно.
— И как я сразу не догадалась, что ты типичный ботаник?
— Нет бы порадоваться, что гуляешь с супербашковитым парнем, — сказал Дэн.
— Я с тобой не гуляю, псих.
— Очень жаль.
— Неужели?
— Элли, ты мне нравишься. — Он больше не улыбался. — Давай встречаться.
— Нет! Ни за что! Сам знаешь, нос не дорос.
— Карманный парень — мечта многих девушек.
— Только не моя.
— Я к тебе приеду.
— Дэн, ты свихнулся. Вы живёте в Манчестере, мы — в Лондоне.
— Давай переписываться.
Чтобы только отвязаться, я вырвала из блокнота листок и написала свой адрес. Зная Дэна (не то чтобы я была рада знакомству), думаю, он давно его потерял. А если и сохранил, всё равно не станет писать. А если и станет, вряд ли я отвечу. Какой смысл? Он совсем ребёнок и вызывает у меня одно раздражение. Может, временами с ним и весело. Но какой из него парень?
Эх, был бы он лет на пять старше! А ещё не такой придурочный и странный. Был бы он потрясающим блондином с темно-карими глазами.
Интересно, встречу ли я завтра моего блондина? И я плетусь как черепаха, в голову лезут сладкие мысли. И вдруг ловлю своё отражение в витрине напротив. Затуманенный взгляд, не обременённый интеллектом, разинутый рот. И тут я замечаю часы над прилавком. Девять часов. Девять! Не может быть. Какой ужас!
Девять, номер девять, девять на часах, первый раз в девятый класс. Учебный год ещё не начался, а я уже влипла.
ДЕВЯТЬ КУМИРОВ
1. Джон Леннон: он лучший из «Битлов» и прикольный художник, а ещё он за мир.
2. Фрида Кало: несмотря на ужасную боль, прикованная к постели, она создала удивительные картины.
3. Анна Франк: она написала свой знаменитый дневник в Амстердаме, прячась от немцев на чердаке.
4. Ван Гог: он гениальный художник, а ещё он не сдался и не бросил писать, хотя его картины никто не покупал.
5. Энн Райс: она сочиняет книги о вампирах и собирает фарфоровых кукол в человеческий рост.
6. Морис Сендак: его иллюстрации замечательны — особенно к «Диким штучкам».
7. Джулиан Клэри: он такой потрясающий и такой красавчик!
8. Зоуи Болл: она никогда не унывает и ведёт передачу об искусстве.
9. Ник Парк: обожаю Уолласа и Громита!
 
ДВА ЛУЧШИЕ ПОДРУГИ
Так странно брести по коридору к кабинету миссис Хендерсон. Ничего не попишешь, в этом году миссис Хоккейная Клюшка будет нашим классным руководителем. Да что с этими физкультурниками? Она придирается ко мне с самого седьмого класса.
— Шевелись, Элеонора!
— Элеонора, научись, наконец, попадать в кольцо!
— Хватит волочить ноги, бегом, бегом!
Пришлось изобретать уловки. То страшный приступ головной боли, то дико схватывает живот — но она быстро меня раскусила. И заставила пробежать шесть кругов по хоккейной площадке за симулянтство, и стоило мне слегка притормозить, угрожающе дудела в свисток.
Терпеть не могу миссис Хендерсон. И физкультуру тоже. Магда иногда отлынивает вместе со мной, притворяется, что ей плохо. Она тоже не любит физкультуру: от бега растрепывается причёска, а о неудачно брошенный мяч можно сломать ноготь. Но когда увильнуть не удаётся, Магда носится по площадке как ураган, может забросить шесть мячей подряд или выбить шайбу через все поле.
Хоть Надин ещё хуже меня. Грациозная с виду, она совсем не умеет бегать и выбрасывает локти и колени под невероятными углами, как сломанная марионетка с безвольно повисшей головой.
Не могу дождаться встречи с Магдой и Надин. Мы не виделись больше месяца. Я вернулась из мокроты Уэльса только вчера. Но ноги сами з-а-м-е-д-л-я-ю-т шаг. Туфли скрипят на свеженачищенном паркете. Коричневые, как предписывают школьные правила, уродливые, настоящие калоши, страшная помойка. В других школах девчонки носят что хотят — каблуки, кеды, «мартинсы»… Какие «шеллис» я видела на витрине! На каблуке, конечно, приличном таком каблуке, зато бронзовые, блестящие, сексуальные, глаз не отвести. Бронзовый — почти что коричневый. Во всяком случае, коричневатый. Я умоляла Анну купить мне их для школы, но она не позволила. Это нечестно. Я должна страдать из-за того, что она носит плоские старушечьи «лодочки». Она на пару сантиметров выше папы и стесняется носить каблуки.
— Элеонора Аллард?
Ой-ой-ой. Мисс Трампер, замдиректора. Едва ли не хуже миссис Хендерсон. Учебный год начался каких-то пять минут назад, а она уже вышла на тропу войны. Мне её жаль. Старые перечницы позабыли, как радоваться жизни.
— Что это ты шныряешь по коридору, Элеонора Аллард?
— Я… я ничего, мисс Трампер.
— Вижу. Кто твой классный руководитель?
— Миссис Хендерсон. — Я киваю на дверь прямо перед собой.
— Почему же ты жмёшься под дверью? Тебя с позором выгнали из класса, и пяти минут не прошло?
— Нет! Я просто опаздываю.
— Тогда вперёд, Элеонора. Живо!
Я хватаюсь за ручку. Внутри миссис Хендерсон громогласно вещает о тысяче и одном правиле, которые не позволено нарушать новоявленным «нептуншам». Чуть не забыла — полный маразм, каждый класс носит название одной из планет: Венеры, Марса, Меркурия или Нептуна. Уран им чем-то не приглянулся. Мы — «нептунши» с маленькими трезубцами на значках. Тоска смертная. И потом, Нептун ни одной из нас не нравится. Магда хочет быть «Венерой», Надин — «марсианкой», она любит батончики «Марс»; а я бы выбрала Меркурий, покойный Фредди Меркьюри был такой лапочка…
— Элеонора! — мисс Трампер застывает на середине коридора. — Ты что, в ступор впала?
Ай-ай-ай, какие мы остроумные.