Шестое чувство Ридера
В помещение дежурного вошел молодой, привлекательной внешности полисмен.
— Вот он и обнаружил преступление, представлен к повышению, — рекомендовал Бернета инспектор. — Бернет, этот господин явился к нам от имени прокуратуры и желает переговорить с вами. Не угодно ли вам пройти, мистер Ридер, в мой частный кабинет?
Молодой полисмен взял под козырек и пошел за Ридером в следующую комнату. Он был молодым полицейским, перед которым открывалась блестящая будущность, — имя его было упомянуто в газетах, в кое-каких иллюстрированных изданиях появился его портрет, и он ожидал в ближайшем будущем повышения.
— Мне рассказали, Бернет, что вы большой любитель поэзии и сами пишете стихи. Бернет покраснел.
— Да, сэр, — признался он.
— И разумеется, вы пишете любовную лирику? — приветливо продолжал расспрашивать Ридер. — Для подобного рода творчества обычно… находится время… по ночам… Ведь ничто так благотворно не влияет на человека, как любовь…
Бернет залился краской.
— Вы правы… Порой пишешь по ночам, сэр, но я никогда не был невнимателен к своим обязанностям.
— Разумеется, — пробормотал Ридер. — У вас предрасположение к поэзии. Право, это очень поэтично — рвать цветы в полночь и…
— Садовник мне сказал, что я могу нарвать цветов сколько мне угодно, — перебил его Бернет. — Я ничего дурного не сделал.
Ридер одобрительно закивал головой.
— Это мне известно. Вы в темноте нарвали цветов, я обратил внимание, что в темноте и в спешке вы вместе с хризантемами захватили и одну маргаритку, потом вы завернули стебли цветов в листок бумаги, на котором было написано маленькое стихотворение, и… все это, вместе с приносящей счастье подковой… положили на порог дома. Я долго ломал себе голову над тем, что стало с подковой.
— Я бросил цветы в окно… молодой дамы, — нерешительно внес поправку молодой человек. — Право, мысль бросить ей цветы пришла мне в голову лосле того, как я миновал ее дом…
Ридер насторожился.
— Совершенно верно. Вот это и я утверждаю, — подхватил он. — Мысль принести ей цветы пришла вам в голову после того, как вы прошли мимо ее дома. Вы нашли подкову, подковы приносят счастье, и тогда вы решили возвратиться, нарвали цветы, написали на клочке бумаги ранее заготовленное стихотворение и все это бросили на подоконник молодой дамы… Я полагаю, будет излишним называть ее имя.
— Я не знаю, как вы все это узнали, мистер Ридер, но все это действительно было так. Ведь этим я ничего дурного не совершил…
— Нет ничего дурного в том, что бываешь влюблен, — многозначительно заметил Ридер. — Любовь — это нечто чудесное, я об этом неоднократно читал в книжках.
Мисс Магда Грайн как раз собиралась выйти погулять после обеда и, стоя перед зеркалом, надевала шляпу, как ее побеспокоил вторично странный посетитель, успевший побывать у нее сегодня утром.
Вместе с Ридером пришел и сыщик, который вел дело Грина.
Прислуги не было дома, никто не мог проникнуть в дом, пока Магда сама не захотела бы отворить дверь. Спрятавшись за занавеской, она оглядела дорогу. В некотором отдалении она заметила автомобиль, одну из тех машин, что обычно обслуживают полицию во время ее выездов; рядом с шофером сидел третий посетитель, по всей видимости, также сыщик.
Магда прокралась к себе в спальню, откинула одеяло и, вытащив из-под него пачку банкнот, поспешила засунуть их в карман. Затем она на цыпочках прокралась из комнаты.
Пройдя в комнату, выходившую на противоположную сторону, она отворила окно и легко спрыгнула на плоскую крышу пристройки, в которой помещалась кухня.
Минуту спустя она была на дворе и бежала по дорожке, ведущей на Хиг-стрит. Прежде чем мистер Ридер, отчаявшись в том, что его впустят в дом, прекратил стучать в дверь, она уже была в вагоне трамвая.
Более никогда Ридеру не пришлось видеться с этой женщиной.
Вечером мистер Ридер был у прокурора и заставил последнего выслушать свое поразительное сообщение.
Грин действительно оказался бывшим обитателем тюрьмы, сумевшим все же благодаря своей добросовестности сделать банковскую карьеру. Он не солгал, сказав, что получил письмо от человека, с которым ему вместе пришлось сидеть в тюрьме. Имя этого вымогателя — Артур Джордж Кретер, он же Маллинг!
— Что? Маллинг — ночной сторож?! — вскричал не веря своим ушам прокурор. Ридер кивнул головой.
— Совершенно верно, сэр, то был не кто иной, как Артур Маллинг. Его дочь, мисс Магда Кретер, действительно родилась в Вольворте 17 октября 1908 года. Обычно люди, проживающие под чужой фамилией, не дают себе труда сменить и имя свое. И поэтому мне нетрудно было установить, что на самом деле ее фамилия Кретер.
Маллинг самым тщательным образом подготавливал ограбление банка.
Он привез свою дочь в Эйлинг и поселил ее под вымышленным именем. Затем он познакомил ее с Грином. Магде было поручено вкрасться в доверие Грина — очень возможно, что ей было поручено и раздобыть оттиски ключей от кладовой. Удалось ли Маллингу опознать Грина, или же Грин проболтался о своем прошлом его дочери, нам, очевидно, выяснить не удастся.
Во всяком случае, Маллинг располагал этими сведениями и задумал не только ограбить банк, но и направить подозрение непосредственно на лицо, возглавлявшее отделение.
Девушка должна была разыгрывать роль молодой женщины, несчастливой в браке и стоявшей перед необходимостью развестись со своим мужем. Зачем они это выдумали, мне было неясно, пока я не понял, что Маллинг ни за что не хотел, чтобы имя его дочери в какой-нибудь мере связывали с именем Грина.
Ограбление банка должно было произойти в ночь на 17 октября. План Маллинга избавиться от директора увенчался успехом. В кабинете он обнаружил его письма и ключи, — хотя, должно быть, у него заранее были припасены оттиски с ключей, и он имел возможность обзавестись второй связкой ключей. Из кладовой он похитил столько денег, сколько мог унести с собою. Потом он поспешил к себе домой и закопал свою добычу в клумбе под розовым кустом. Я сразу обратил внимание на то, что дальнейшему цветению растения что-то помешало. Надеюсь, цветок окончательно не завял, — я дал необходимые указания относительно его пересадки, и, надеюсь, он снова зацветет.
— Да, да, — рассеянно заметил прокурор, менее всего склонный выслушивать сообщения Ридера относительно его мероприятий по части садоводства.
— Маллинг, сажая снова цветок, расцарапал себе руки, — как известно, нет розы без шипов… Я поспешил в Эйлинг и исследовал растение. Потом он возвратился в банк и выждал, пока полисмен Бернет не миновал банка. Маллинг захватил с собою жестянку с хлороформом, ремни и наручники Выждав, пока в отдалении блеснул фонарик полисмена, он быстро прикрепил жестянку с хлороформом, связал себя и стал ждать, рассчитывая, что прежде чем что-либо произойдет с ним, полисмен поравняется с банком, обнаружит происшедшее и освободит его.
Но полисмен Бернет познакомился с его дочерью, которой отец ее также поручил быть по отношению к молодому полисмену возможно любезнее и внимательнее. Бернет был сентиментальным молодым человеком, склонным к поэтическим излияниям. Он знал, что сегодня день ее рождения. Случайно натолкнулся он на старую подкову, и ему пришло в голову повернуть обратно и украсить подкову несколькими цветами — садовник разрешил ему пользоваться ими, — и затем свое подношение направить даме сердца.
Надо воздать должное его плану — все это было очень лирично и свидетельствует о том, что нашей полиции не чужды благородные порывы.
Вся эта процедура заняла довольно много времени. И пока молодой Бернет набрасывал на бумаге свои сердечные излияния, Артур Маллинг, не дождавшись его появления, скончался.
Через несколько секунд, под действием хлороформа, он потерял сознание… хлороформ продолжал капать, пропитывая слой ваты, и, когда полисмен поравнялся с банком, на десять минут позже, чем обычно, Маллинг уже был мертв.
Прокурор откинулся на спинку кресла и в изумлении уставился на своего подчиненного.