Трефовый валет

– Давайте сядем в карету и все обсудим.
Элл и дернула головой в знак согласия, но в карету не села, а подошла к кучеру.
– Джеймс, вы знаете, где находится дом Монтфорда?
– А то как же, мисс. Кто ж этого не знает. На Гросвенор-сквер.
– Прекрасно. Вот и везите меня туда. Я собираюсь нанести визит своему деду.
Как же это он утратил контроль над ситуацией, не говоря уже о собственном экипаже и кучере? Джек с удовольствием обнаружил, что в Элл и есть решительность, что пренебрежение, которое выказали ей родственники, не произвело на нее удручающего впечатления, но он с сожалением понял, что она наивна. Что она надеется уладить, встретившись с Монтфордом? Ее ждет еще больше унижений, если этот человек прикажет выставить ее насильно. А это со всей очевидностью означало, что Джеку придется поехать с ней и защищать ее.
Джек сел в карету следом за Элли, предварительно привязав свою лошадь сзади.
– Вы когда-нибудь видели этого человека? – спросил он у Элли.
– Нет. А что? Разве у него две головы?
– Вы о нем что-нибудь знаете?
– Только то, что он богат, а его сын не вынес совместной жизни с отцом. Мой отец не стал бы дурно отзываться об этом человеке. Вы хотите меня напугать? Не поможет. Я все равно пойду туда.
Джек знал Монтфорда только в лицо да еще по его репутации, однако и то и другое не обнадеживало. Дожив почти до семидесяти лет, пользуясь поддержкой королевской семьи, обладая огромным состоянием, Монтфорд жил по правилам, созданным им самим.
– Известно, что маркиз способен напугать кого угодно. Ваш дед очень недружелюбный человек. Зачем же вам с ним встречаться? Боюсь, что вы зря потратите время, если надеетесь, что он встретит вас с распростертыми объятиями.
– Я не дура. За все эти годы он так и не простил мою мать, и я не надеюсь, что он простит меня только за то, что я существую. Но он не имеет права отрицать мое существование. Я знаю, что не смогу сдвинуть гору. Однако вырезать на ней свое имя смогу.
– Ножом? – Харриет пригнулась вперед, ей очень хотелось узнать побольше. – Вы хотите его зарезать? У меня есть рогатка. А у папы Джека, наверное, есть шпага, если он даже и продал свои пистолеты. Можно съездить домой за всем этим.
– Нет! – воскликнули разом Элли и Джек.
Миссис Крандалл прижалась к кожаным подушкам. Она выжила во время войны; теперь, когда будущее представлялось ей в розовом цвете, ей не хотелось, чтобы ее повесили за нападение на знатного человека.
– Пожалуй, я сойду у следующего угла.
Элли и Джек снова разом сказали «нет».
– Мне нужно, чтобы вы пошли со мной из соображения приличий, – сказала Элли пожилой женщине. – А вы, капитан, будете присматривать за Харриет.
Однако он предпочел бы встретиться со львом в его логове.
– Я пойду с вами.
– Нет. Я должна все сделать сама.
Карета замедлила ход. Миссис Крандалл все еще возражала, а увидев возникший перед ними дом, повысила голос:
– Мисс, мне не место в доме маркиза. Лучше пусть вас прикрывает кэп Джек. Его с детства приучали к таким вещам. И потом, он побывал в бою.
– Вам место везде, куда вы захотите пойти, Мэри. Вы смелая и верная, а ваш муж погиб ради того, чтобы богатые аристократы вроде маркиза могли пользоваться своими преимуществами над всеми нами. Впрочем, вы, может быть, предпочитаете отвести в парк Харриет с ее рогаткой?
Миссис Крандалл мгновенно передумала и предпочла пойти с Элли. Джек держал за руку Харриет и чувствовал себя покинутым. Ему полагалось руководить боевой операцией, а не сидеть с младенцем. Он – странствующий рыцарь, а Элли – дева, которую нужно спасти, будь она неладна. Но Джек Эндикотт никогда никого не посылал в бой вместо себя с тех пор, как его старший брат защищал его в школе от драчунов. Он понимал, что Элли самой нужно убить своего дракона. Он даже восхищался ею за то, что она обладала большей отвагой, чем половина рекрутов, которых он обучал. Он только надеялся, что из этой схватки она выйдет не слишком покалеченной.
– Мы будем на другой стороне улицы, если вам понадобится подкрепление, – сказал Джек. – А карета будет стоять у дома Монтфорда на тот случай, если вам придется поспешно ретироваться.
Элли бегло улыбнулась ему, губы у нее почти не дрожали.
– И не кормите маленьких зверьков, – сказала она.
– Мы не собираемся в зоопарк… ах, вы о Харриет. Ну да.
Дворецкий в доме Монтфорда был таким одеревеневшим, что мог бы сойти за старомодную подставку для париков; пудреные белые букли довершали сходство. Он устремил взгляд поверх плеча Элли и заявил, что его милости нет дома.
– Хорошо, тогда я подожду его возвращения.
– Сожалею, мисс, но его светлости не будет дома и позже.
Наверное, маркиза никогда нет дома для молодой женщины, явившейся без приглашения, особенно если эта женщина – нежеланный ошметок грязного семейного белья, подумала Элли.
– Все равно я подожду, может быть, мне повезет.
– Сожалею, но это невозможно. Мы не можем принимать гостей в отсутствие его светлости.
– Я не прошу вас играть со мной в шарады или спеть арию из оперы. Я просто могу подождать в одной из многих приемных, которые непременно есть в этом доме, или я могла бы подождать на улице, сообщая всем прохожим, кто я такая. Сказала ли я вам, что я – внучка лорда Монтфорда?
– Пожалуйте сюда, мисс.
Очень быстро Элли оказалась в великолепной комнате, наполненной бесценными произведениями искусства. Хорошо, что с ней не было Харриет. Миссис Крандалл пошла за дворецким в помещение для прислуги, чтобы перекусить; вот и хорошо – там ей будет удобнее. Дверь осталась приоткрытой. Элли показалось, что она слышит в коридоре крадущиеся шаги – это прислуга старалась тайком глянуть на падшую женщину из семьи Монтфордов. Но Элли это не волновало. Пусть себе смотрят, потому что сама она может прекрасно провести оставшуюся часть дня здесь, рассматривая полотна на стенах, статуи, стоящие в нишах, и фигурки из нефрита, размещенные в застекленных шкафах.
Верный своей противоречивой натуре, Монтфорд послал за ней прежде, чем она успела навосхищаться сокровищами, расположенными хотя бы у одной стены.
На этот раз Элли последовала за дворецким в глубину дома, в библиотеку, все стены которой занимали книжные шкафы. Здесь она тоже могла бы провести много дней, просто рассматривая названия книг в кожаных переплетах. Но лорд Монтфорд, судя по всему, не собирался уделить ей более пяти минут. Не вставая из-за своего огромного письменного стола, маркиз бросил ей кожаный кошелек с деньгами.
– Берите и убирайтесь из Лондона. Здесь вы не нужны. Ваше присутствие оскорбительно для нас.
Элли поймала тяжелый кошелек, только чтобы он не попал в нее. Потом сделала три шага по направлению к столу и присела в глубоком изящном реверансе. Выпрямившись, она положила кошелек на блестящий стол вишневого дерева.
– Дедушка, – сказала Элли.
Старик побагровел. Багрянец не шел к его серо-стальным волосам и к коричневым пятнам на щеках. Маркиз был высоким худощавым человеком, руки у него слегка дрожали, но сидел он прямо, уставившись на Элли так, будто она была остатками рыбного блюда недельной давности.
– Я-не-ваш-дедушка.
Элли по-прежнему стояла у кожаного кресла, сесть в которое ей не предложили. Спину она держала прямо.
– Нет, сэр, вы мой дед. И этот факт радует меня не больше, чем вас.
– Как вы посмели прийти в мой дом, дерзкая девчонка?!
Элли скрестила руки на груди. Она не позволит этому престарелому аристократу запугать себя. Возможно, он член кабинета министров и, очевидно, выдающийся коллекционер произведений искусства, но при этом он всего-навсего злобный, противный старикашка. Она может бояться Лондона, бояться остаться одной, но она не станет бояться обычного мизантропа.
– Как я посмела? А как вы посмели объявить меня мертвой? Я жива, и я в Лондоне, нравится вам это или нет.
– И вызвали очередной скандал. Совсем как ваша мать.