Драконы Войны Душ
— Я мог бы принести тебя на берег.
Это предложение вызвало у Жека негодующее фырканье:
— Если бы минотаврам было предназначено летать, Саргоннас снабдил бы нас крыльями! Не сочти за обиду, капитан…
— Тогда прощай, Жек. И спасибо тебе.
Мысли Щита уже не занимало прошлое. Он думал о будущем. Звезда, наконец, обрела покой. Он похоронит ее останки, и в его мыслях воцарится спокойствие. Однако, выйдя из пещеры в темноту ночи, он едва не выронил свою драгоценную ношу, настолько ошеломило его увиденное. Буря утихла, и небо очистилось от туч, приветствуя изумленный взор дракона множеством звезд, сложившихся в знакомые очертания. Все они были на местах. Все, кроме двух. Нигде не было видно созвездия Паладайна…
И еще Щит не смог отыскать созвездие Такхизис, а это, как он понимал, было намного важнее.
Запел рог. Щит оторвал взгляд от невероятной картины в небе и посмотрел на берег. В освещенном факелами лагере торжественно выстроились минотавры. Лунный свет блестел на их доспехах.
Все как один, они подняли оружие и проревели боевой клич, повторив его пять раз, чтобы привлечь удачу.
Щит спустился пониже, распростер крылья и издал победный рык. А затем его сердце наполнилось надеждой, которая была не только его личной, но и всего этого мира, — и серебряный дракон взмыл в звездное небо.
Ненси Верайн
ДРАКОНЫШ
Содранными в кровь пальцами Ворон Торн ухватился за последнюю зацепку на склоне горы, носком сапога нащупал последнюю выемку и прижался к каменной стене. Ледяной ветер хлестал по щекам; пальцы начали быстро неметь. Он запрокинул голову и взглянул на вход в пещеру — высокое темное отверстие над широким уступом. Повиснув между бледным зимним солнцем и каменистой пустыней, Ворон набрал полную грудь холодного воздуха, собрал остатки сил и подтянулся на край выступа. Наконец руки могли отдохнуть на равной поверхности. Спустя мгновение он сумел выбраться на площадку. Ворон повернулся и посмотрел на лежащий внизу мир. На юго-востоке раскинулся город Оплот; за ним притаилось Убийственное ущелье, пристанище воров и логово наемных убийц. Там, в Убийственном ущелье, был дом Ворона. В нескольких милях от поселка начиналась гряда гор, тянувшаяся до самых Лордов Рока, группы спящих вулканов.
Ворон нырнул в пещеру. Во внезапно обступившей тишине он спрятал ладони под мышками и пригнулся, настороженно прислушиваясь. За спиной ветер над пустыней насвистывал свою вечную песню. Впереди слышалось спокойное дыхание гор. Оно не подчинялось определенному ритму, но постоянно напоминало о бесчисленных пещерах и туннелях, пронизывающих подземелье. Запутанные ходы были когда-то прорыты Сумрачным Народцем, легендарными жителями гор, о существовании которых теперь напоминали только древние каверны в толще камня. Легенды не интересовали Ворона; он беспокоился только о реальных препятствиях. Люди говорили, что банды бродячих драконидов обосновались в пещерах и туннелях и стали грабить жителей Нераки. Меньше всего Ворон хотел сейчас наткнуться на ящерообразных выродков, поскольку верил, что этой ночью нашел путь, ведущий к богатству.
При мысли о предстоящем испытании он невесело усмехнулся.
До войны драконы часто устраивали себе логова в горных пещерах, но в решающем сражении мало кто выжил, даже среди них. Гигантские ящеры, призванные на последнюю битву, были вынуждены покинуть свои кладки ради защиты армии Темной Королевы. Много красных и черных драконов, обитавших в окрестностях Нераки, не вернулись с войны. Люди в тавернах говорили, что целиком уничтожены два поколения — одни были перебиты в сражениях, другие погибли, не успев вылупиться из яиц.
Несчастье для драконов сулило удачу Ворону. Раньше скорлупа их яиц не представляла никакого интереса — диковинка, и ничего больше, ни один вор не стал бы ради нее рисковать своей жизнью. Но теперь, когда Боги вернулись на Кринн, когда маги вновь обрели способность заниматься чародейством и нуждались в магических компонентах для своих заклинаний, скорлупа драконьих яиц стоила не меньше состояния какого-нибудь лорда. Ворон не был лордом, но он был вором и хотел богатства. Его счета в баре давно не оплачивались, а хозяин дома прошлым вечером забрал все ценное из имущества Ворона в уплату за ночлег, а остальной хлам выбросил в канаву. Эти долги и потери еще можно было пережить, но вот хитроглазый гном Феррус Земная Твердь не обладал таким мягким сердцем, как арендатор. Ворон мог сбежать от владельца бара и хозяина дома, но у него не было иллюзий насчет своей участи в том случае, если бы карточный долг гному остался без уплаты в течение нескольких дней. По следу глупцов, которые считали бегство из Убийственного ущелья удачным способом предотвратить расчет, Феррус пускал надежных охотников, неумолимых, как сама смерть, — даже если им приходилось выискивать несговорчивых должников гнома на Пыльных Равнинах и дальше. Когда не было возможности вернуть деньги, наемники возвращались в Убийственное ущелье с тошнотворными трофеями, не оставлявшими никаких сомнений в смерти несчастных жуликов.
В одном из темных кварталов Ворон услышал, что двое охотников гнома праздновали выполнение очередного задания. Он наскоро сравнил риск встречи с ними и перспективу разорения драконьего логова и еще до рассвета выскользнул из Убийственного ущелья.
Ворон проверил короткий меч на бедре и взвесил в руке полную бутыль в кожаном чехле. Затем пересчитал факелы в связке за спиной. В небольшом мешочке на поясе имелось несколько пучков промасленной ветоши, а в кармане — кремень и кресало. Еще один мешок, заполненный гусиным пухом, висел на плече — в нем скорлупа будет в сохранности. Вытащив один из факелов, Ворон намотал немного ветоши и высек огонь. Оранжевое пламя мгновенно разгорелось, а в ноздри ударил запах рыбьего жира.
Повернувшись спиной к пустыне, вор шагнул в полную шорохов темноту.
Пещера оказалась высокой и очень просторной. Неровный пол под ногами был усыпан щебнем. Вой ветра затих, осталось только едва слышное дыхание самой горы. Ворон прислушался, не раздастся ли еще какой-нибудь звук: гортанное ворчание драконидов или отдаленный рык сидящей на яйцах драконицы.
В темноте что-то прошуршало за его спиной. Ворон быстро повернулся, едва не погасив факел. Из-под неровного края скалы на него сверкнули зеленые глаза черной горбатой крысы. Спустя мгновение та повернулась и юркнула в незаметную щель, словно растворившись в каменной стене.
Ворон сплюнул и пошел дальше. Сначала пол круто поднимался, затем выровнялся, и перед беглецом открылись два туннеля, уходивших вглубь горы под разными углами. Один проход вел вверх, второй же опускался, и оттуда веяло холодом. Ворон выбрал его. Пламя факела колыхалось от сквозняка. Туннель свернул еще раз, но продолжал уводить вниз. Ворон сделал не больше десяти шагов в новом направлении, как вдруг почувствовал, что поверхность стала неровной, и резко остановился.
В полушаге от него, словно купель в полу, зияла впадина. На темных стенах белели длинные глубокие царапины. Большая драконица сделала яму для своей кладки. Внизу лежала скорлупа четырех разбитых яиц разного цвета — от буровато-кровавого до пламенно-рубинового.
У Ворона зачесались ладони, как бывало всегда, стоило ему увидеть что-нибудь достойное кражи. Он облизнул пересохшие и потрескавшиеся от холода губы. Волосы на затылке тревожно шевельнулись, но Ворон все же высоко поднял факел.
Только одно яйцо раскололось из-за появления на свет отпрыска драконицы. Три из четырех были разбиты снаружи. Возле одного валялся обломок скалы, расколовший скорлупу, а заодно сломавший хребет готового вылупиться дракончика; остальные яйца тоже явно кто-то намеренно расколол камнями. Ворон нащупал рукоять меча. В пыли на дне гнезда он увидел широкий и глубокий отпечаток когтистой лапы. У вора засосало под ложечкой. Такой след мог оставить только драконид — человекоящер, передвигающийся на двух лапах. Судя по величине отпечатка, это существо было на целую голову выше Ворона.