Скрытые таланты

— Ну, поплутаем несколько часов, потом умрем от переохлаждения, — безмятежно ответила Сиренити. — Хорошо то, что, если такое случится, мы не узнаем о вторжении.
— О каком вторжении?
— О том, которого Блейд ожидает со дня на день.
— Спасибо за предупреждение.
— Всегда пожалуйста. — Сиренити поняла, что не видит даже машин, стоящих у нее на подъездной дорожке. Несмотря на это, она смело двинулась вперед. Ей нужно было во что бы то ни стало выдворить Калеба из своего дома.
— Эта идея не кажется мне очень удачной, — сказал у нее за спиной Калеб. — Может быть, стоит пока подождать и посмотреть, не поредеет ли хоть немного этот туман.
— В Уиттс-Энде я знаю все как свои пять пальцев. — Сиренити сделала еще один шаг вперед и налетела на жесткое металлическое крыло своего джипа. — Ой!
— И свою дорожку тоже? — Калеб подошел и взял у нее фонарь. — С вами все в порядке?
Она поморщилась. Удар пришелся на колено.
— Да-да, все нормально.
— Рад это слышать. Однако дальше мы сейчас не пойдем. Вам, может, и нравится спотыкаться тут в тумане, а я не хочу изуродовать себя, пока ищу этот дом. — Калеб взял Сиренити за руку, развернул ее кругом и повел обратно сквозь туман к коттеджу.
У потерпевшей фиаско Сиренити настроение было хуже некуда.
— Ладно. Сначала поужинаем, а потом пойдем к Джулиусу.
— Ну, наконец. А то я уже стал бояться, что вы так и не пригласите меня на ужин.
Проснувшись на следующее утро после беспокойного сна, Калеб вдруг ощутил, что кровать почему-то двигается. Ответ напрашивался сам собой. Землетрясение.
Он резко сел в постели, готовый ринуться к выходу. Постель закачалась еще сильнее, и Калеб наконец вспомнил, что постель Джулиуса Мейкписа была подвешена к деревянному потолку на четырех толстых цепях. От малейшего движения она начинала дрожать и качаться. Он еще подумал, не вызовет ли это у него приступа морской болезни.
Он снова откинулся на подушки и стал задумчиво смотреть, как серый свет раннего утра просачивается в спальню через цветные витражи.
Он нерешительно высунул было одну ногу из-под груды лоскутных одеял ручной работы, но тут же втянул ее обратно. Было дьявольски холодно. Похоже, что в печке, которую ему удалось растопить накануне вечером, до конца прогорели все угли.
Хорошо, что он все еще в Уиттс-Энде, а не в тридцати милях отсюда, не в Буллингтоне.
Собравшись с духом, Калеб отбросил одеяла и выбрался из постели. Он схватил свою сумку и направился в малюсенькую ванную комнату. К сожалению, он забыл в Сиэтле свой халат и, вероятно, еще несколько очень нужных вещей. Обычно он тщательнее упаковывался, собираясь в дорогу.
Конечно, у него не оказалось времени на сборы в эту поездку по живописным окрестностям Уиттс-Энда, напомнил он себе. Решение было неожиданным для него самого. Совершенно не в его характере. Уж не сошел ли он с ума?
Калеб прошествовал в ванную и включил подогрев воды в душе. Его поразило, что одна стена была целиком стеклянной. Подняв глаза к потолку, он обнаружил там световой люк. Как видно, Мейкпису нравилась иллюзия купания в лесу. Кроме деревьев, за окном ничего не было видно, но Калеб знал, что будет чувствовать себя ужасно незащищенным от чужих глаз, моясь под этим душем.
Ожидая, пока нагреется вода, он мельком поймал в зеркале отражение собственной физиономии, мрачной и небритой, и поспешил отвернуться. В последнее время он стал избегать зеркал и других отражающих поверхностей. Они пугали его.
Он понимал, как это дико, но почему-то начал бояться, что в один прекрасный день, случайно бросив взгляд в зеркало или на какую-нибудь другую полированную поверхность, он там вообще ничего не увидит. Он не был уверен, что призраки видят свои отражения.
Он встал под душ и постарался сосредоточиться на том, что ему предстояло.
За каким дьяволом он здесь? Уж никак не из деловых соображений. Тогда зачем?
В холодном свете раннего утра он заставил себя прямо взглянуть на свои истинные мотивы. Горячая вода струилась по телу, согревая его, а сквозь стекло он видел лес. Какой смысл лгать самому себе? Он приехал в Уиттс-Энд не из-за этого незавершенного контракта, своей профессиональной репутации или прибыли, которую мог бы получать в будущем от какой-то там мелкой фирмы, торгующей по почтовым заказам.
Он приехал в Уиттс-Энд из-за Сиренити.
И из-за того, что с ней он чувствовал, что живет.
Через сорок минут, свежевыбритый и одетый в джинсы и толстый шерстяной свитер, Калеб был уже в кухне. Он нашел ее еще холоднее, чем вчера, но ему не захотелось опять возиться с растопкой печи. Он стал открывать все шкафы подряд, пока не нашел банку с гранолой 5 домашнего приготовления. Молока не было — холодильник оказался пуст.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы сгрызть миску сухой овсянки с орехами. Хорошо еще, решил он, что у него здоровые, крепкие зубы. Надо не забыть купить по дороге молока. Зубы хоть и хорошие, но все-таки не из стали.
Жуя гранолу, он разглядывал развешанные по стенам произведения искусства. Большинство картин в аккуратных рамках представляли собой любовно выписанные изображения старинных мотоциклов. Было очевидно, что эти полотна с хромированными монстрами, блестящими и странно величественными, принадлежат кисти талантливого художника. Калеб всмотрелся в подпись на одной из картин. Джесси Бланшар.
Картины с мотоциклами висели между книжными шкафами. Калеб взглянул на несколько корешков на полках. Джеймс Джойс, Пруст и Мильтон соседствовали с Керуаком и Гинзбергом.
Он покончил с овсянкой, сполоснул миску, вытер ее и аккуратно поставил обратно в шкафчик. Потом взял куртку и вышел из дома.
От тумана остались редкие серые пряди. Стоя на крыльце дома Мейкписа, Калеб за группой деревьев различал коттедж Сиренити. Несмотря на неважное настроение, он слегка улыбнулся и стал вспоминать свои первые вчерашние впечатления.
Домик Сиренити был похож на иллюстрацию к волшебной сказке. Построенный из бревен и натурального камня, с толстой дымовой трубой и круто наклоненной крышей, он явно был творением любящих рук. Он был маленький, изящный и излучал невероятное радушие и очарование. Идеальное жилище для леди, которая выглядит так, словно ей нравится в полночь танцевать на лугу при лунном свете. Несмотря на прохладный прием, который ему там оказали накануне, он обнаружил, что горит нетерпением туда вернуться.
Он натянул кожаные перчатки и спустился с крыльца. В этот момент он с радостью пошел бы на убийство за чашку кофе. Он надеялся, что кофе есть у Сиренити. В такое утро просто чаем было не обойтись.
Дорога до коттеджа была недолгой. Ее джип по-прежнему стоял на дорожке рядом с его «ягом», но когда он забарабанил в дверь, никто ему не ответил. Калеб попробовал ручку и с досадой покачал головой, когда она легко повернулась у него под рукой. Эта женщина и в самом деле не от мира сего. Даже не потрудилась запереть дверь.
— Сиренити?
Ответа не было. Он закрыл дверь и сошел по ступенькам. Взглянул на джип и понял, что пешком она вряд ли ушла далеко. Было рано, но она могла пойти в поселок выпить кофе.
Он не мог не отметить, что она не пригласила его с собой.
Меньше чем через десять минут он уже был в центре Уиттс-Энда.
Единственное, что можно было сказать о небольшой группе причудливых, в высшей степени оригинальных сооружений индивидуальной постройки, составлявших центральную часть Уиттс-Энда, — каждое из них было единственным в своем роде. Там было несколько необычных геометрических конструкций из дерева и стекла, с украшениями в ярких и сочных тонах. Рядом с продовольственным магазином Калеб заметил маленькое кафе. Внутри горел свет.
Свет горел и в магазине. Из любопытства Калеб свернул и вошел сначала в магазин Сиренити. Где-то над головой звякнули колокольчики, когда он открывал дверь.