Золотой дар
— Ага… Понятно, — прищелкнула языком Верити. — Дуэли на узких улочках… Честь женщины отстаивалась в кровавом смертельном поединке… Я слышу звон клинков!
Джонас вдруг замер. Верити удивленно приподняла ресницы и встретила его тяжелый пристальный взгляд.
— Вам бы хотелось, чтобы двое мужчин в кровавом поединке оспаривали друг у друга право на вашу ночь?
— Какие глупости! — ужаснулась Верити. — Это всего лишь шутка! Я уже не в том возрасте, чтобы увлекаться подобными фантазиями… да еще в наше время! Впрочем, это вряд ли понравилось бы мне и в шестнадцатом веке!
Я не та женщина, из-за которой дерутся на дуэлях. Конечно, забавно поразмышлять на досуге о жизни шикарной куртизанки, но, честно говоря, я скорее всего ушла бы в монастырь. Женщины-настоятельницы должны обладать хорошими деловыми качествами, не так ли?
Джонас рассеянно кивнул:
— Несомненно. Управление монастырем сродни ведению огромного дела. Настоятельнице приходилось решать массу чисто финансовых вопросов. Она ведала сбором монастырской подати. Неусыпно наблюдала за работой членов обители. Думаю, ты в курсе того, что монашки обычно вносили лепту в монастырскую казну, занимаясь каким-нибудь ремеслом — прядением шелковой пряжи, например. А это, в свою очередь, означало необходимость решения других вопросов, в частности сбыта готовой продукции. Надо было также следить за обучением послушниц и новообращенных, смотреть за приготовлением еды, стиркой и уборкой. Но самое главное, пожалуй, заключалось в исполнении той особой роли, которую в то время играли монастыри. Настоятельнице надлежало быть тонким дипломатом.
— Что-то уж больно похоже на мою работу, — сморщила носик Верити. — Пожалуй, профессиональной куртизанке это оказалось бы не по силам. И все же я выбрала бы постриг.
Золото глаз Джонаса зажглось глубоким, таинственным светом. Рука его скользнула вверх по ноге Верити, коснулась ее бедра. Джонас не сделал больше ни единого движения, но Верити вдруг поняла, что теперь он сидит к ней гораздо ближе, чем раньше, и прикосновение его стало скорее интимным, чем успокаивающим. Тем временем Джонас выпрямился и убрал ногу с ее коленей. Верити замерла, не зная, что за этим последует и — самое главное — как к этому надо будет отнестись.
«Я ни за что не позволю ему целовать меня, — твердо решила она. — Такие вольности недопустимы с наемным работником! Совершенно недопустимы…»
— На твоем месте я был бы поосторожнее с выводами. Откуда тебе знать, какой женщиной ты стала бы в эпоху Ренессанса? Не думаю, что ты знаешь себя даже сейчас, — прошептал Джонас, глядя прямо на нее.
— Думаю, я хорошо себя знаю, — хрипло ответила Верити.
— Вот как? А я уверен, у тебя есть секреты, о которых ты даже не подозреваешь, маленькая тиранка. Может, поищем их вместе?
Она открыла было рот, чтобы посоветовать ему немедленно выбросить эту абсурдную мысль из головы, но все сердитые слова так и остались невысказанными. Губы Джонаса оказались вдруг совсем близко — и праведный гнев Верити умер, не успев родиться.
Его рот с головокружительной непосредственностью закрыл ей губы. Убаюканная теплой водой, массажем и пивом, Верити успела лишь подумать, что не стоит устраивать сцену из-за одного невинного поцелуя… И напрасно. Это был как раз тот самый поцелуй, который должен встречать решительный отпор у всякой порядочной женщины.
Верити затруднялась дать точное определение этому поцелую… Но он был особенным — совершенно особенным, уж это точно! В прикосновении и вкусе этих губ было нечто необыкновенное, дурманящее, нечто такое, чего она безуспешно ждала всю свою долгую одинокую жизнь.
Так неужели до сих пор она даже не подозревала, чего ждет?
И тут недолго думая Верити обвила рукой шею Джонаса и принялась ласкать теплые бронзовые плечи: так игривая кошечка теребит лапками шелковую подушку.
Джонас хрипло застонал от удовольствия. Он заставил Верити приоткрыть губы и, когда она подчинилась, что-то неразборчиво пробормотал. Горячее золото затопило Верити, вскружило голову. Джонас принялся ласкать ее кончиком языка, вызывая на сладкую сексуальную дуэль. Рука его скользнула вверх по ее бедру — к самому купальнику.
Время для девушки остановилось. Она парила над самыми вратами волшебной страны чувственных откровений. Ее нисколько не тревожило то, что пальцы Джонаса медленно-медленно прокрадываются под эластичный вырез купальника. Она еще успеет остановить его… А сейчас хотелось вкусить как можно больше. Она была просто околдована.
Горячая вода вокруг внезапно вспенилась — это Джонас, не отрываясь от губ Верити, снова сменил позу. Он откинулся на бортик белого кафельного бассейна, усадил Верити на колени. Одну руку он по-прежнему держал на ее бедре, продолжая вторжение за гладкую преграду строгого купальничка, а второй крепко обнял Верити за плечи, так что ладонь его почти касалась ее груди.
Как ни странно, Верити ничуть не испугалась. Напротив, она только теперь по-настоящему предалась наслаждению. Ее язык страстно ласкал рот Джонаса, пальцы скользили по жестким курчавым волосам на груди мужчины. Но Джонас отнюдь не возражал против предпринятого ею ответного исследования.
«Пусть это длится вечно, — думала Верити. — Я так долго ждала и теперь, когда пробил мой час, не упущу ни одной минутки! Пришел тот мужчина, которого я ждала…» Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что она балансирует на самом краю пропасти. Еще один шаг, и тогда…
Яркий свет внезапно озарил купальню.
— Прошу прощения, ребята, но в десять вечера купальня закрывается. Весьма сожалею, но вам придется немедленно уйти.
При первых же звуках знакомого голоса Верити испуганно охнула, отшатнулась от Джонаса, неловко взмахнула руками, пытаясь соскочить с его коленей, и шлепнулась в бассейн. Бурлящая горячая вода мгновенно сомкнулась над ее головой.
В следующую секунду чьи-то сильные руки подхватили ее под мышки и рывком подняли на поверхность.
Судорожно глотая воздух и отплевываясь, Верити нащупала ногами пол и ухитрилась встать. Мокрые волосы плотно облепили голову, глаза щипало… Не убирая руку с ее плеч, Джонас повернулся к вошедшей.
— Тише ты, Лаура! — пробормотала Верити.
Лаура Гризвальд пристально посмотрела на барахтающуюся в бассейне парочку, и изумление на ее хорошеньком личике быстро сменилось выражением насмешливого любопытства.
— Извини, Верити, я просто не разглядела, что это ты. Понимаешь, я увидела двоих в бассейне и решила, что какие-то курортники нарушают правила. А как зовут твоего дружка?
Верити мучительно покраснела. Щеки полыхнули таким жаром — куда там горячему минеральному источнику! Она поспешила высвободиться из рук Джонаса и решительно устремилась к бортику за своим белым махровым полотенцем.
— Лаура, это Джонас Куаррел. Он… ну, в общем, он работает у меня. Я наняла его в пятницу… Джонас, это Лаура Гризвальд. Они с мужем заведуют здравницей.
Пока Лаура с Джонасом обменивались вежливыми приветствиями, Верити благоразумно уткнулась в полотенце, вытирая лицо и волосы. Когда с церемонией знакомства было покончено, она уже полностью взяла себя в руки… Толика смущения все-таки осталась, но Верити нашла в себе силы храбро улыбнуться подруге:
— Тяжеленький выдался уик-энд, верно? Я-то думала, что осенью станет поспокойнее, но уик-энды и сейчас что надо! Жду не дождусь, когда можно будет закрываться не только по понедельникам, но и по воскресеньям. Мы с Джонасом сегодня полностью выложились. Ну и решили немного расслабиться в твоей купальне. Надеюсь, ты не возражаешь?
Если Лаура и решила, что подруга несет чепуху, то деликатно не подала виду. Она только широко улыбнулась, переводя искрящиеся ореховые глаза с непроницаемого лица Джонаса на пылающие щеки Верити. В ярком свете зажженных ламп каштановое каре Лауры излучало «жизненную силу и блеск здоровых волос». Да и все ее стройное тренированное тело так и светилось стопроцентным здоровьем и неиссякаемой энергией — как и подобает хозяйке оздоровительного курорта. Будучи тремя годами старше Верити, Лаура как-то незаметно для себя стала ее защитницей и опекуншей.