361

Я взял глаз с комода, зашел в ванную, умылся и, с отвращением глядя в зеркало, вставил его в пустую глазницу. Больше меня не тошнило от этого зрелища. Костяшки пальцев были разбиты в кровь, а на щеке красовался рваный порез.
Потом я вернулся в комнату и сел на свое место. Немного погодя Билл зашевелился и, шатаясь, поднялся на ноги.
— Все в порядке, — с трудом ворочая языком, сказал он.
— Ты возвращаешься в Бингхэмптон?
— Нет. Ты был прав.
Но мне надо было убедиться, что он понял все до конца.
— Как, по-твоему, зачем я сюда приехал? Чтобы принять участие в летнем фестивале?
— Нет. Я все понял.
— Значит, ты знаешь, что мы здесь делаем?
— Да.
— Что?
— Мы ищем людей, которые убили отца.
— Зачем? Чтобы сдать их в полицию?
Билл изумленно уставился на меня, покачал головой и отвернулся.
— Нет. Не в полицию.
— Правильно. Мы сами ими займемся. А почему?
На этот раз в его глазах появилось осмысленное выражение.
— Потому что он был нашим отцом.
— Вот именно.
 
Глава 7
Вечер мы провели в номере с двумя бутылками «Старого мистера Бостона».
В девять утра зазвонил телефон, и я снял трубку. Это оказался Джонсон.
— Номер зарегистрирован за «бьюиком» выпуска пятьдесят четвертого года, — сказал он. — Украден три месяца назад. В смысле, не машина, а номерные таблички. Сейчас угоняют много «плимутов». Популярная тачка.
— Спасибо. Аванс покрывает ваши расходы?
— Если вам больше ничего не надо выяснить.
— Спасибо.
— Послушайте, мистер Келли, зря вы меня так невзлюбили — Ничуть не бывало. — Я повесил трубку и тут же забыл о его существовании Затем, полистав телефонную книгу и выписав нужный адрес, мы отправились завтракать.
Начать наши поиски мы решили с юридической фирмы «Макэрдл, Кришман, Меллон и Макэрдл». Она располагалась на восточной стороне Пятой авеню неподалеку от кафедрального собора, и, выйдя из такси, нам пришлось проталкиваться сквозь поток туристов, которые спешили с утра пораньше поглазеть на собор и Плазу. Многие туристки были в зеленых хлопковых платьях. Почти все мальчишки носили точно такие шляпы, как их папаши. Я бросил эту привычку лет в двенадцать, потому что в таких шляпах обычно ходят только в церковь по воскресеньям.
Двери лифта на первом этаже были хромированными, а на двадцать седьмом выкрашены в скучный светло-коричневый цвет. На матовом стекле двери было написано название фирмы. Мы вошли, и Билл спросил секретаршу, как найти мистера Макэрдла.
— Старшего, — добавил я.
Она скорчила презрительную гримасу и привела нас к младшему.
На вид ему было лет сорок. Мягкий пухлый живот, бледная круглая физиономия. За толстыми линзами очков в черной металлической оправе его глаза казались влажными.
— Привет, ребята, — осклабился он. — Чем я могу вам помочь?
— Ничем, — отрезал я. — Нам нужен Макэрдл номер один.
— В настоящее время мой отец не принимает активного участия в делах фирмы. — Улыбался он совсем как коммивояжер, торгующий слабительным. Уверяю вас, как юрист я почти ничем не хуже его. — Судя по всему, он принял нас за двух недоумков, не соображающих, что к чему.
— Понятно, — кивнул я. — Мы согласны на Кришмана. Сэмюэля Кришмана. А не на папочкиного протеже.
Он нахмурился.
— Боюсь, что мне придется попросить вас...
— Скажите ему — Уиллард Келли.
— Но вы сказали, что вас зовут Рэймонд.
— Это мой отец.
— Кто? Рэймонд?
— Мистер, вы осел. — Я указал на телефон. — Позвоните Сэмюэлю Кришману и скажите, что здесь сын Уилларда Келли.
— И не подумаю.
Я подошел к столу и поднял телефонную трубку. Он попытался вырвать ее у меня.
— Билл, — сказал я.
Глянув на Билла, который обходил вокруг стола, молодой Макэрдл побледнел и откинулся на спинку кресла.
— Вы так просто отсюда не уйдете, — пообещал он, но особой уверенности в его голосе не чувствовалось. Обычно такую фразу говорят, когда вас заставляют что-то делать, и вы не можете этому помешать.
На телефонном аппарате под наборным диском был расположен ряд кнопок. Я нажал на ту, где было написано «Местный». В трубке была полная тишина. Я набрал ноль. По-прежнему ничего. Тогда я крутанул первый попавшийся номер.
— Алло? — послышался мужской голос.
— Черт побери, никак не могу вспомнить, какой номер у Сэмюэля.
— Восемь.
Я дал отбой и тут же набрал восьмерку. Трубку снял старик.
— Я сын Уилларда Келли. И хотя я не такой тупой, как сын Эндрю Макэрдла, но до сих пор торчу в его кабинете.
— Еще раз повторите имя.
— Вы прекрасно все слышали. Уиллард Келли.
— Лестер там?
— Макэрдл номер два? Да.
— Скажите ему, чтобы проводил вас до моего кабинета.
— Скажите ему сами. Мне он не поверит.
Я протянул трубку Лестеру, и он взял ее с таким видом, будто боялся, что она его укусит. Он покивал, слушая Кришмана, потом положил трубку и повернулся ко мне.
— Могли бы вести себя и повежливей.
— Только не с тобой.
Он повел нас по коридору, одна стена которого была выкрашена в зеленый, а другая в ржаво-коричневый цвет. Белый потолок, на полу черный линолеум, двери пастельных тонов. В самом конце коридора была светло-коричневая дверь без надписи. Мы вошли, и Макэрдл, передав нас затянутой в узкое платье брюнетке с лакированной прической, поспешно удалился. Та, нажав на клавишу селектора, пропустила нас в кабинет Кришмана.
Когда я был маленьким, то верил в существование Главного Бизнесмена.
Мне казалось, что в мире бизнеса царит строжайшая иерархия: на нижней ступеньке — бакалейные лавки и кинотеатры, в середине — склады и фабрики, а почти на самой вершине пирамиды — Уолл-стрит. А всем этим управляет Главный Бизнесмен. Он представлялся мне в виде похожего на Плуто [3] морщинистого седовласого старца в черном кожаном кресле. Слева от него — шофер в черной фуражке, справа — сиделка в белом халате, и каждая его морщина олицетворяет очередное десятилетие, проведенное в созерцании беспощадной конкурентной борьбы, полной жестокости и коварства.
Приблизительно таким и оказался Сэмюэль Кришман, правда, без шофера и сиделки, но во вращающемся черном кожаном кресле. Он сидел за огромным полированным столом из красного дерева в окружении двух черных телефонов, толстого гроссбуха в коричневой обложке и груды документов, напечатанных на желтоватой бумаге. Ее цвет, казалось, намекал на то, что в свое время за закрытыми дверями этого кабинета было проделано немало темных делишек.
— Извините, что не встаю, — проскрипел он. Четыре слова, которые он мог произнести не думая, пока внимательно разглядывал нас. Он небрежно махнул похожей на высохший корень рукой в сторону двух кожаных кресел, и на его манжете сверкнула золотая запонка в виде монеты с профилем какого-то римлянина. — Вы сказали, что вы сын Уилларда Келли, — продолжал он, глядя на меня.
— Мы оба его сыновья. Это Уиллард-младший, а я — Рэймонд.
Его бледные глазки внимательно ощупали Билла и снова перескочили на меня.
— Но главный оратор — вы. Ведь это вы говорили со мной по телефону.
Пока что все было просто. Я смотрел на него, Билл — на меня.
— Мой отец когда-то здесь работал.
Кришман снова улыбнулся, продемонстрировав отличный набор ослепительно-белых вставных зубов, выглядевших совершенно не к месту на его утиной физиономии.
— Не здесь, если уж быть совсем точным. В то время наша фирма находилась ближе к центру.
— Он поступил к вам на работу в августе тридцатого.
— Наверное. Точно не помню.
— Однажды, когда рассматривалось дело Морриса Зильбера, его имя попало в «Таймс». О нем напечатали биографический очерк.
На этот раз Кришман улыбнулся, не разжимая губ, и это выглядело куда симпатичнее.
— Да, я хорошо это помню. Уиллард был очень смущен. Это был тихий молодой человек. В отличие от сына. — Говорил он так, словно Билла здесь не было.