Рейд к звездам

Старший метеоролог корабля, лейтенант Кэннонс, поднялся с кресла навстречу леди Глории, шедшей к нему через обширный зал трансмиттерного приемника, где покоилась метеостанция Пятидесяти Солнц. Лейтенант был стар с сед. Очень стар, вспомнила она, подходя к нему, и подумала: «В этих людях, наблюдающих великие космические бури, пульс жизни бьется медленнее. Должно быть они ощущают эфемерность всего сущего и бесконечность времени. Бури, которым нужен век, а то и больше, чтобы достичь всей полноты своей ревущей мощи, и люди систематизирующие эти бури, заносящие их в каталоги, должны обретать со временем черты духовного родства.
Лейтенант с присущей ему грацией поклонился ей и произнес негромким голосом:
— Честь имею приветствовать Главного капитана Ее сиятельство Глорию Сесилию, леди Лорр из Благородных Лорров.
Она признательно кивнула и развернула перед ним принесенную пленку. Метеоролог, хмурясь, выслушал ее, потом сказал:
— Широта, которую он указал для шторма, не имеет ни малейшего значения. Эти невероятные существа разработали для Большого Магелланова Облака систему координат, не привязанную к полюсам Облака. Видимо, они приняли за центр одно из солнц и опираясь на него создали свою пространственную географию.
Старик круто повернулся и повел ее в центр метеостанции, к краю углубления, над которым висела восстановленная карта погоды.
— Она для нас совершенно неприменима, — коротко сказал он.
— Почему?
Леди Глория перехватила удивленный взгляд его задумчивых глаз, цвета полированной стали.
— Скажите, что вы думаете об этой карте? — спросил он.
Женщина помолчала, будучи отнюдь не расположена компрометировать себя перед лицом столь крупного специалиста. Потом хмуро проговорила:
— Я полагаюсь на свои ощущения не меньше, чем на ваши знания. Пусть они создали собственную систему координат — мы должны сделать все, чтобы подобрать к ней ключ. Главная проблема сводится, на мой взгляд, — продолжала она умереннее, — к выбору направления, в котором мы должны двинуться из окрестностей этой метеостанции. Неверный выбор будет чреват досадной задержкой; но главное, из-за чего мы не можем уверенно проложить курс — это, конечно же, возможность бурь.
Закончив, она вопросительно посмотрела на него. Старик печально покачал головой.
— Боюсь, все не так просто. Эти светлые точки, изображающие звезды, кажутся размером с горошину только благодаря преломлению света, но если взглянуть в микроскоп, видно, что диаметр их составляет всего несколько молекул. Если так выражается их пропорциональность относительно звезд…
Леди Глория давно научилась управлять своими чувствами даже в самых трудных ситуациях. Вот теперь, внутренне ошеломленная, она сумела сохранить спокойный, холодный, задумчивый вид. Наконец она спросила:
— Вы полагаете, что каждая из этих звезд, их солнц, затеряна среди тысяч других?
— Хуже того. Я хочу сказать, что они заселили только одну систему из десяти тысяч. Нам все время нужно помнить, что Большое Магелланово Облако
— это мир пятидесяти с лишним миллионов солнц. Это мир, переполненный светом, — заключил лейтенант спокойно. — Если хотите, я проложу петляющий курс, который позволит с максимальной скоростью десять световых дней в минуту осмотреть все ближайшие звезды. Мы можем попытать счастья.
Главный капитан взбешенно дернула головой:
— Одну из десяти тысяч? Не говорите глупостей. Я случайно знаю, какова связь между законом средних чисел и десятью тысячами. Нам пришлось бы посетить не меньше двух с половиной тысяч солнц, если повезет, и от тридцати пяти до пятидесяти тысяч, если нет. Нет, нет, — жестокая улыбка тронула тонкие губы. — Мы не будем терять пятьсот лет на поиски иглы в стоге сена. Я верю в психологию больше, чем в удачу. У нас есть человек, умеющий читать эту карту, и как бы долго он ни сопротивлялся, в конце концов заговорит.
Она направилась было к выходу, но остановилась.
— А что вы думаете о самом здании? Его конструкция вам что-нибудь напоминает?
Он кивнул.
— Тип использовавшийся по всей галактике около пятнадцати тысяч лет назад.
— Какие-нибудь усовершенствования, изменения?
— Никаких, насколько я понимаю. Один наблюдатель делает все. Просто, примитивно.
Леди Глория стояла в задумчивости, чуть вытянув шею, словно пыталась разглядеть нечто сквозь туман.
— Странно. За пятнадцать тысяч лет они могли бы что-то сделать. Обычно колонии статичны, но чтобы настолько…
Когда тремя часами позднее она читала текущие рапорты, дважды прозвенел негромкий сигнал астровизора. Два сообщения… Первое было из Психологического Центра и содержало единственный вопрос:
— Можно ли разрушать психику пленника?
— Нет! — ответила главный капитан Лорр.
Второе заставило ее бросить взгляд на экран орбитографа испещренный символами: негодный старик игнорировал ее распоряжение не прокладывать курс. Усмехнувшись леди Глория подошла ближе и долго изучала светящиеся кривые; потом отдала приказ включить главные двигатели. Она подождала, пока гигантский корабль не углубился во мрак ночи. В конце концов, подумала она, гоняться за двумя зайцами — обычное дело.
В первый день она смотрела вниз на внешнюю планету бело-голубого солнца. Планета плыла в темноте под кораблем — лишенная атмосфера масса камня и металла, однообразная и ужасная, как астероид, мир первозданных гор и долин, не тронутых дыханием жизни. Подзорный луч показывал только камень, бесконечный камень; никакого движения или хотя бы его следов.
Были здесь еще три планеты; причем одна из них — теплый зеленеющий мир, где девственные леса волновались под порывами ветра, а равнины кишели зверьем. Однако не было видно ни одного дома, ни единого свидетельства присутствия человека.
— На какую глубину проникает под поверхность ваше излучение? — мрачно спросила она по внутрикорабельному коммуникатору.
— Сто футов.
— Существуют ли какие-нибудь металлы, имитирующие сто футов грунта?
— Несколько, благородная леди.
Разочарованная она выключила коммуникатор. Из Психологического Центра в тот день сообщений не поступало.