Варвар

— Закончив, она сделала судорожный вдох и замолчала, ожидая его решения.
Лицо вождя варваров приняло задумчивое выражение.
— Мне доводилось слышать, — сказал он, — об экспериментах Сиятельного Клейна с так называемыми божественными реликвиями Золотого Века. Насколько я могу припомнить, это были довольно забавные, хотя и несколько устрашающие истории. Что-то такое о кораблях, перерезанных пополам на расстоянии полумили… об огненных смерчах и тому подобном… Как только у меня появится свободное время, я постараюсь осмотреть лабораторию Клейна собственными глазами. Вы можете передать вашему внуку, — продолжал он решительным тоном, — что его маленькая хитрость, предпринятая с целью возврата величайших сокровищ Империи, была с самого начала обречена на неудачу. В первые же мгновения нашей атаки пять кораблей ринулись на дворец Сиятельного Клейна с целью нейтрализовать находящееся там таинственное оружие и не дать возможности использовать его против нашего основного флота вторжения. Я рассматриваю как большую неудачу, что он сам в это время отсутствовал в столице и мы не смогли его захватить. Вы можете также сказать ему, что предпринятая им два дня назад попытка вернуть оборудование лаборатории не явилась для нас сюрпризом. Как, впрочем, и ваш визит. — Цинзар пристально посмотрел на Лидию и закончил:
— Я испытываю большое облегчение при мысли о том, что божественные реликвии вашего внука находятся в моих руках.
Лидия ничего не сказала, фраза: «Вы можете передать ему» — произвела на нее огромное впечатление. Она даже не подозревала, что находится в таком напряжении. «Вы можете передать ему…» Это означало только одно — ей разрешают покинуть город. На большее она не смела надеяться.
Цинзар сделал несколько шагов и встал прямо перед ней. Что-то варварское, диковатое, тщательно подавляемое до этого момента вдруг проступило в его поведении. Насмешка, презрение физически сильного человека к старческой слабости, чувство безусловного превосходства над всем изысканно утонченным, что было в Лидии. Когда он заговорил, стало ясно, что он сознательно дарит ей свое милосердие.
— Старуха, — сказал он, — я разрешаю тебе уйти. Ты оказала мне большую услугу, когда добилась с помощью интриг поста Великого Советника для своего младшего сына Тьюза. Это — и все, что произошло потом, — позволило мне осуществить успешное вторжение в огромную Линнианскую Империю, — он улыбнулся. — Теперь ты можешь покинуть город.
Сейчас Лидия сама была готова осудить свои опрометчивые действия, которые вознесли Тьюза почти на самую вершину власти. Но то, что об этом сказал, как о величайшем несчастье Линна, появившийся из межпланетного пространства варвар, воспринималось ею как оскорбление. Не сказав ни слова в ответ, она повернулась и вышла из тронного зала.
Цинзар медленно взобрался на холм и подошел к низкой решетке, окружавшей городской особняк Клейна. Он остановился у ограды, узнав храмовый строительный материал, из которого она была сделана, и в задумчивости двинулся дальше. Через несколько минут он задержался во дворе у фонтанов, бурно изливающих кипящую воду. Он подозвал инженера, строителя космических кораблей, перенесших его армию на Землю.
— Как они работают? — спросил он.
Конструктор осмотрел основание фонтана. Это был неторопливый полный человек, имевший репутацию большого шутника; от его грубых острот порой коробило даже видавших виды мужчин. Он успел уже захватить один из красивейших дворцов, в котором и поселился с тремя наложницами и сотней молодых рабов, отобранных из числа взятых в Линне пленников. Он был счастливым человеком, с небольшими причудами, начисто лишенный той спесивой важности, которая часто отличает ученых. Чтобы осмотреть выходное отверстие фонтана, он опустился прямо на колени на землю, как простой рабочий. В этом, однако, он не был одинок. Цинзар встал на колени рядом с ним, невольно усмехнувшись при мысли, что его поведение наверняка шокировало высокорожденных нобилей Империи, включенных в его свиту в качестве рабов.
Два человека внимательно всматривались в темноту отверстия.
— Храмовый строительный материал, — сказал Мейван, конструктор.
Цинзар кивнул головой. Они поднялись на ноги, не обменявшись более ни единым словом; эту тему они уже неоднократно обсуждали раньше. Через несколько минут, оказавшись в доме, вождь и его соратник подняли вдвоем тяжелые драпировки, которые закрывали стены коридора, ведущего в главную лабораторию. Подобно внешней ограде, стены были горячими; казалось, они источают внутреннее тепло.
Храмовый строительный материал! По-прежнему в полном молчании мужчины прошли в лабораторию; здесь они невольно обменялись изумленными взглядами. Комната казалась больше своих истинных размеров, причем они не понимали, каким образом достигается этот эффект. Одну из стен пересекала большая, грубо заделанная трещина. Однако не это было самым интересным; каждый квадратный метр огромного помещения заполняли машины — знакомые и неведомые, большие и малые, некоторые — полностью комплектные, другие — представленные отдельными фрагментами.
На мгновение ими овладело отчетливое ощущение величия всего увиденного. Цинзар осторожно прошел вперед, окидывая взглядом все эти механизмы и приборы, пытаясь установить по внешнему виду назначение и сущность незнакомых конструкций. Неожиданно он замер, уловив глазами какое-то движение.
Сильный жар. Он наклонился, вглядываясь в длинный, частично прозрачный корпус, своей вытянутой формой и размерами напоминавший саркофаг. Внутри этого устройства находился узкий изогнутый канал, по которому катился ярко светящийся шарик. Он двигался неторопливо, достигая дальнего конца канала приблизительно за одну минуту. Там шарик приостанавливался, как будто размышляя над дальнейшими действиями, и с той же неторопливостью начинал свое обратное путешествие.
Это непрерывное, не имеющее видимого смысла движение заворожило Цинзара. Он осторожно поднес ладонь на расстояние дюйма от шарика. Ничего не случилось. Он отвел ладонь обратно; его губы искривились от сдерживаемого возбуждения. Несмотря на рискованность такой акции, как нападение на могущественный Линн, Цинзар не был человеком, склонным к авантюрам. Подозвав взмахом руки стража, он приказал: