Мадам придет сегодня позже

Я работаю так много и напряженно, что абсолютно забываю Томми Кальмана. Придя домой в пятницу днем, довольная собою и всем миром, я встречаю Фаусто в прихожей с мрачной миной на лице. Он одет в спортивный синий костюм, в руке у него приглашение. Я не видела его две недели. Его присутствие вызывает шок!
— Это принес курьер, — говорит он, показывая мне серебряную карточку с золотой тесьмой. У него хрипловатый голос.
— Я знаю, что это такое, — неосторожно бросаю я. — Я туда не пойду. У меня нет времени. Кстати, я продала Сен-Луи, я как раз от нотариуса.
— За сколько? — с интересом спрашивает Фаусто. Называю сумму.
— Ага! — Он не улыбается, не хвалит меня, а продолжает изучать приглашение, как будто это самое главное на свете.
— Странно, — замечает он наконец. — Томми Кальман. Мы не принадлежим к кругу его друзей. Почему он вдруг о нас вспомнил?
Ничего не могу с собой поделать и краснею.
— Может, он ищет новых клиентов? Покупателей для своих картин? — выпаливаю я.
Фаусто вовсе не слушает.
— Откуда тебе известно про праздник? — наступает он. — Если не секрет.
— Он мне сам рассказывал, — говорю я, отвернувшись, — в прошлый раз. Три недели назад, в Версале. Помнишь, он сидел рядом со мной?
Фаусто пристально разглядывает меня, потом кладет приглашение на комод возле высокого зеркала в золотой раме.
— Я пойду, — заявляет он тоном, не терпящим возражений, — и ты, дорогуша, пойдешь со мной. Мне нравятся картины Кристины Люба. Уверен, что она потрясающая женщина, и с удовольствием с ней познакомлюсь! И как ты догадываешься, я люблю ужинать «У Максима», когда платят другие.
Он уходит. У двери еще раз оборачивается:
— К тому же у меня нет других вариантов на сегодняшний вечер. И у меня такое ощущение, что это будет весьма интересная встреча.
Итак, против воли я все же иду на праздник Томми Кальмана. И потом не жалею об этом. Начался вечер, правда, прохладно, зато закончился большим сюрпризом. Воистину — в Париже никогда не скучают. Но я забегаю вперед. Все по порядку!
Фаусто ждет меня в «роллсе». После обеда мы почти не видели друг друга. Он красив так, что больно смотреть, — в белом льняном костюме, свежевыбритый, львиная грива слегка подстрижена. При виде меня у него лезут на лоб глаза.
Я уже говорила: Фаусто не любит, когда я пользуюсь косметикой. Он хочет блистать в свете один. Нельзя безнаказанно затмевать его. Но сегодня я наношу ответный удар!
На мне вызывающее мини-платье из белоснежного муара в обтяжку, с открытыми плечами, с широким золотым поясом. На ногах — греческие сандалии со шнуровкой до колена.
На левом запястье у меня античный браслет в форме змеи, на правой руке у локтя — другой такой же. У змеек глаза из маленьких бриллиантиков и рубины на лбу. Я привезла их давным-давно из какой-то поездки. Это изумительные произведения искусства. Волосы, которые я вновь отращиваю, свежевымыты, расчесаны и уложены феном, золотыми блестящими волнами они падают мне на плечи и обрамляют лицо как венец.
Скажу честно: у меня такой вид, будто я инопланетянка. Я вся сияю белизной и золотом, и Фаусто, конечно же, обливает меня презрением. Как и следовало ожидать.
В полдевятого мы на улице Фобурж Сент-Оноре. Перед храмом современного искусства Томми уже выстроилась большая очередь. Все в белом. Красивое зрелище! Тут много знаменитостей, актеров, певцов, художников, коллекционеров. А там — не министр ли культуры? Точно. В окружении толпы журналистов.
Мы становимся в хвост. За нами очередь быстро растет. Вечер теплый. В воздухе носится нечто многообещающее. Я так взволнована, что едва дышу. Как мне смотреть Томми в глаза? Когда рядом Фаусто? У меня нет опыта подобных ситуаций. В Вене такому не научишься.
А это еще что такое? Рядом с Томми, стоящим у входа и приветствующим каждого гостя, я обнаруживаю Терезу. Его красивую чернокожую жену! Он привез ее с собой из Штатов. Это еще больше осложняет дело.
Тереза выше Томми и стройная, как тростинка. Раньше она была манекенщицей. На ней длинное белое африканское платье и белый головной убор из перьев. Она похожа на экзотическую птицу. Смотрит на меня испытующе. Неужели все обо мне знает? Или это плод моего воображения?
Еще шаг. Я оказываюсь перед своим любовником. Что произойдет? Разумеется, ничего. Мы в Париже, и все в порядке вещей.
— Мадам Сент-Аполл, — говорит Томми без малейшей вибрации в голосе, — давно не имел чести. Месье Сент-Аполл! Особенно рад видеть вас! — Он целует мои пальцы, улыбается мне без тени смущения и обращается к следующим.
Я с облегчением вхожу в святыню искусства. Современная галерея из дерева, хрома и стекла, огромный триплекс, полный эксцентрично одетых людей и безумно дорогих картин. Индусы в белых тюрбанах подают шампанское, и, к ужасу Фаусто, множество восхищенных глаз устремлено на меня, а не на него! Это слишком! Он бросает меня, ныряет в сутолоку и исчезает.
Ура! Я победила! Мне едва удается скрыть свою радость. Впервые я не поблекла на фоне Фаусто, впервые не страдала возле своего полубога в то время, как он мысленно спал со всеми присутствующими женщинами. Нет! Я обворожительно всем улыбаюсь и, окруженная четырьмя мужчинами, обращаю свой взор к картинам.
Они грандиозны!
Никогда не видала подобного. Выставлены полотна, написанные по впечатлениям от поездки в Китай. Художница увеличила мельчайшие детали с фасадов дворцов, решетчатых ворот, улиц, ускользающие от глаза в повседневной жизни, и подчеркнула их неповторимость.
Картины, висящие в три ряда, просто околдовали меня.
Но больше всего — сама художница: интересная блондинка со стрижкой под пажа, васильковыми глазами и красиво очерченным ртом. Славная пора середины жизни, и тем не менее девичья внешность. В отличие от нас она в черном. Она в центре всеобщего внимания, принимает поздравления, и Фаусто уже заявил на нее свои права. Он стоит рядом, сунув одну руку в карман брюк, а она объясняет ему свою картину. Для меня он потерян, но я нисколько не расстраиваюсь.
Вокруг меня четыре поклонника: два художника, красавчик-блондин, американский журналист по имени Боб и директор музея в Лондоне. Я чувствую себя превосходно!
Боб приносит мне новый бокал шампанского и пьет за меня. Он лишь недавно приехал в Париж, подыскивает себе квартиру, а пока живет в отеле. Он немногословен, но взгляд его говорит, что он находит меня неотразимой.
К десяти собрались все гости. Томми держит пламенную речь, художницу приветствуют аплодисментами, и вскоре пять картин уже проданы и помечены красными точками. Высокое достижение при таких-то ценах!
Потом я вместе со своими кавалерами отправляюсь к «Максиму», в знаменитый ресторан в стиле модерн. Мы приглашены на изысканный ужин с музыкой и танцами. Ночь теплая, мы много смеемся. Неожиданно, когда мы уже сворачиваем на улицу Рояль, нас догоняет Томми Кальман.
— Мадам Сент-Аполл! Пардон, пардон! — Он совсем запыхался. — Извините, господа! Уважаемая Тиция, сейчас я представлю вас обещанному сюрпризу. — Он возвращается с худощавым пожилым господином. У него тонкие черты лица, густые седые волосы и темные глаза. Чем-то он напоминает мне дядю Кроноса.
Томми Кальман берет мою руку.
— Это самый талантливый архитектор по интерьеру во всем Париже, — с гордостью представляет он меня, как будто я его дочь, — а это месье президент Валентен. Господин президент сейчас как раз перестраивает свой дом в Нормандии и весьма недоволен результатом.
— Добрый вечер, мадам, — говорит чужой господин и улыбается.
— Добрый вечер, месье. Мне жаль, что вы были разочарованы. Может, я могу помочь? В чем проблема?
Господин президент откашливается.
— Если бы я знал причину, любезная мадам, я бы давно ее устранил. Дело сложнее. Каждая деталь верна, все как на плане, но результат обратный. Я выложил целое состояние и не выношу собственный дом!
— Дом старый?
— Восемнадцатый век, — с гордостью отвечает он.