Харка — сын вождя (без ил.)

Харка соскочил с коня: теперь он это мог сделать, так как знал, что вожак никогда не покинет стреноженного стада. Мальчик забросил лук за спину и приготовил нож. Волк, вцепившийся в шею кобылы, был слеп ко всему вокруг. Харка подкрался и сильным, хорошо нацеленным ударом всадил нож в шею волка. Он тут же выхватил нож из тела убитого зверя и издал победный клич, но в тот же момент понял, что он не в лучшем положении, чем убитый зверь: вокруг него была целая свора хищников. В мгновение ока он оценил положение. Большая стая волков разделилась. Часть ее совершила небольшой налет на высоту, и пусть там были потери, но зато воины и собаки — все были там. Другая же часть стаи обошла высотку, чтобы напасть на табун.
Харка издал предупреждающий крик. Три огромных волка в это время напали на одну из лошадей и рвали ее зубами. Возможно, хищники не набросятся на него, ведь он пах человеком, а значит опасно. Перед ними было достаточно беспомощных жертв. Но среди стаи был один волк покрупнее, чем другие, вероятно, вожак стада. И вот этот направился к Харке. Единственное спасение было — вскочить на коня отца. Он это и сделал. А конь в смертельном страхе понесся прочь. Скоро юному всаднику удалось совладать с конем и повернуть его назад, к табуну.
Теперь Харка увидел, что мужчины, юноши, женщины и девушки бежали к коням и разрезали путы, чтобы кони могли спастись от волков бегством. Немало хищников было уже убито.
Харка не покидал коня отца. Животное, видимо, пыталось направить бегство табуна, и мальчик не мешал ему. Разбежавшиеся лошади стали собираться вокруг вожака, и после большого захода по прерии их удалось направить к стойбищу.
Волки отступили.
Но чего это стоило! С наступлением рассвета картина прояснилась. Двенадцать коней было задрано волками, девять поранено, пятнадцать — разбежались, и если род Медведицы имел сто пятьдесят коней, то почти четверть была потеряна. Эта утрата была особенно тяжела во время похода.
Коней согнали на другой конец лагеря, так как на месте схватки их тревожил запах крови, и снова стреножили. Женщины принесли мясо задранных животных. Хавандшита и Матотаупа разделили его по семьям по числу едоков, а маленькие куски мяса были тут же съедены голодными людьми.
Харка снова привязал коня отца у типи и пошел посмотреть на убитых волков, на следы ночной схватки. Он нашел убитого им волка, отрезал ему уши и прицепил к поясу. Харбстена с удивлением посмотрел на брата. Харка кивнул ему, и они вместе отправились осмотреть убитых хищников. Огромного зверя, который хотел напасть на Харку ночью, они не нашли. Он, видимо, успел удрать.
— Это был большой вождь среди волков, — сказал Харка Харбстене. — По его следам видно, как он вел стаю, как распределил ее, чтобы нас перехитрить. Много волков погибло, но другие сыты, хотя и нет бизонов.
Мальчики, совершив обход, направились к отцовской типи. Здесь они увидели Четана и Шонку, которые растерянно стояли перед Матотаупой. Харка хотел было вместе с Харбстеном побыстрее уйти, чтобы юный брат не слышал, как стыдят Четана, большого друга Харки. Но было поздно. Харбстена поспешил к матери в глубь типи, и Харке пришлось остаться и быть свидетелем всего происходящего.
— Вы оба вели себя как маленькие девочки, которые не могут сдержаться, — сказал военный вождь двум юношам, это были очень обидные слова. — Вы покинули дозор у табуна, чтобы поохотиться за волчьими ушами. Что произошло, вы знаете. Воины рода Медведицы считают, что вы не имеете права носить на поясе уши убитых вами волков.
Харка взглянул на своего друга Четана. Какой позор! Четану придется большими делами искупить вину. Конечно, это предстояло и Шонке, но о нем Харка не думал.
Харка отвернулся, как будто ничего не видел и не слышал.
Бледные, закусив губы, покинули оба юноши вождя. И пока славными делами они не смоют позора, им придется помнить обидные слова вождя.
Матотаупа дал приказ сниматься.
Тридцать типи было разобрано. Некоторым детям пришлось сесть на лошадей к своим матерям или устроиться на волокушах: коней не хватало. Кое-кому из женщин, как и жрецу Хавандшите, пришлось идти пешком.
Харка — Убивший Волка мог, однако, ехать на своем коне, как и другие воины, которые сопровождали длинную цепочку людей.
 
Беззубый Бен
В тесном провале пещеры зашевелился человек. Его кожаные штаны и куртка были совершенно мокры. Он пытался карабкаться по почти вертикальному ходу. Оглушенный грохотом воды, которая клокотала всего в нескольких метрах от его головы, он только благодарил судьбу за то, что чудом уцелел, за то, что жив и дышит. Мощный поток, как щепку, протащил его по камням, и все кости у человека ныли. Ружье и нож он потерял, шляпу сбило водой, огниво подмокло. У него осталась только жалкая жизнь да мокрое платье. Один-одинешенек внутри горы, он не имел представления, как добраться до выхода.
Поток сбросил его вниз. Нечего было и думать вернуться назад тем же путем, каким он попал сюда. Оставался лишь путь по этому круто поднимающемуся ходу. Куда он ведет — неизвестно. Но это была единственная надежда, и продрогший, ослабший человек карабкался вверх.
Он не знал, день сейчас или ночь, не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он выбрался из потока, он только чувствовал, что голоден и что последние силы оставляют его.
Однако крутой подъем кончился, и двигаться стало легче. Скоро проход разделился на два, и человек не раздумывая выбрал более широкий: ведь по нему легче было продвигаться. И несмотря на то, что его ждала неизвестность, несмотря на то, что он дошел до последней степени изнеможения, он все же полз.
И когда надежда на спасение уже, казалось, была потеряна, перед его глазами замерцал слабый свет. Он закрыл глаза руками, отнял руки, снова закрыл и снова отнял: нет, это не показалось ему — настоящий свет. Он даже смог различить выступы утесов, даже разглядел свои собственные руки. И он хотел уже было броситься вперед, но ноги вдруг отказались повиноваться: это был не дневной свет, это был огонь. Огонь в пещере! Откуда в пещере огонь?
И тут из-за скалы показалась рука, держащая лучину, затем лицо в колеблющемся свете пламени. Люди заметили друг друга.
— Проклятье! — произнес человек с лучиной, его лицо исказила злоба, и он схватился за нож.
— Черт возьми! — растерянно пробормотал узник пещеры.
— Проклятье и еще раз проклятье! Несчастный червяк! Откуда ты взялся?
— Из воды. Не направляешься ли ты тоже туда?
— Нет уж. Пожалуй, я самого тебя еще раз туда отправлю, если захочу…
Лучина сгорела. Наступила тьма.
— Ну так что ж ты меня не отправляешь?..
— А зачем мне это надо, проклятый слизняк! Проныра! Что ты здесь потерял? — голос владельца ножа не предвещал ничего доброго.
— Я не знал, что это твоя пещера, — сбавил тон безоружный.
— Ну так теперь знай!.. Что ты тут искал?
— Да… так… ничего…
— Ты врешь, поганец! Ты искал золото! Где ты нашел его?
— Я… я… нет, не искал…
— Где ты его нашел?
— Я не нашел его…
— Ну погоди! Я тебя заставлю выложить правду! Я ухожу, но не надейся, что разрешу ползти за мной. Это будет стоить тебе жизни.
Обессилевшему неудачнику показалось, что голос удаляется.
— Пощади же! — взмолился он. — Я ничего не нашел, это правда, но я все расскажу, я сделаю все, что ты потребуешь…
— Безмозглая башка! Идем! Ты будешь делать все, что я скажу!
— Да, да… все, что ты прикажешь, все…
В ответ послышался презрительный смешок и короткое:
— Пошли!
Бесконечно долго, молча тащились они в темноте по закоулкам пещеры, пока перед ними не забрезжил дневной свет.
— Свет! Свет! — закричал воспрянувший духом неудачник.
— Заткни глотку! В лесу дакоты!
— Я знаю… О милое небо! Я буду молчать…
— Мне наплевать, что тебе дорого небо. И если ты не хочешь сейчас же туда отправиться — помалкивай.