Мой папа — киллер

— Положи! — выкрикнул Корольков.
— У тебя, маменькин сынок, не спрашивают, — мгновенно отреагировал Крендель. — И так все в курсе, что ты не будешь.
Прихлебатели заржали.
— Ну, раз никто не хочет, — Мишка пожал плечами и ткнул мизинцем в крышку. — Оп-па! — Он наклонил бутылку, и молоко полилось тонкой струйкой…
— Ты, Крендель, мертвец, — медленно, словно ему только что открылась эта страшная истина, зашипел Корольков. — Я тебя угрохаю, понял? Не ты — меня, а я тебя — угрохаю. И я знаю, как…
Крендель под общее веселье рисовал струйкой круги на утоптанном черноземе.
— Смотри, маменькин сынок, тебя рисую, — сказал он.
— Я зна-аю, — Леха вертел головой и упрямо повторял свое.
— Слушай, Спид, — поморщился Мишка. — Угости-ка ты его, пусть пососет. Может, заткнется.
Потный Спид захохотал над ухом у Ле-хи — и вдруг выхватил у себя изо рта полурастаявшую прозрачную таблетку.
— Держи, шкет.
Так вот чем он там чмокал, «Минтоном»! Леха зажмурился и отвернулся.
— Нет, вы слышали, а? Слышали? — Крендель медленно нес наклоненную бутылку к Лехе. — Моченый — преступник. Он угрожает, кто бы подумал?
— А ты своему папаше скажи, — ехидно посоветовал Блэкмор. — Он же как раз таких крутых и обламывает!
— А это идея, папаше сказать, — Мишка вдруг стал очень серьезен. — Это просто замечательная идея. — Он понизил голос почти до шепота и сузил глаза: — Только мы с Моченым сами разберемся. В два счета! — И Крендель сунул свободную руку в задний карман джинсов.
Через секунду все увидели в его руке нож.
Вся тусовка хором выдохнула. Леха нахмурился: «Что он задумал?»
— Мой папаня в другие игры играет, — как ни в чем не бывало, продолжал Крендель, — и не стоит его отвлекать. — Мишка достал из пластикового пакета хлеб, отрезал горбушку и отправил в рот, затем отхлебнул молока. — Моченый мне угрожает, МНЕ, догнали? Угрожает, а сам… ссытся по ночам!
Леха заерзал. Подонок… Кто его за язык тянул… Неужели пришел конец перемирию? Так быстро?
— Т-так т-ты, Крендель, ф-фингал забыл? — страшно волнуясь, начал Корольков. — Был д-договор…
— Блэкмор, заткни его! — резко бросил Крендель.
Дроздовский закрыл рот пленника грязной ладонью — и Леха лишился возможности рассказать историю о фингале.
Впрочем… какая там история? Устарела история с фингалом, это же ясно. Леха метнул угрюмый взгляд на желтые остатки синяка под Мишкиным глазом — поезд ушел…
Крендель прошелся перед Лехой гоголем.
— Я вот о чем подумал, — сказал он, тряхнув длинными волосами. — Не стану я бить тебя, Моченый… пока что. Потому что я маленьких не бью, — Мишка ухмыльнулся. — Я не бью маменькиных сынков, у которых мокрые штаны! Догнал? МОКРЫЕ ШТАНЫ! — Крендель сделал шаг вперед и вновь наклонил бутылку.
Молоко весело побежало на свободу.
Леха замычал, до него вдруг дошло, как задумал развлечься Крендель — но что он, Леха, мог в своем полувисящем состоянии?
Уж лучше бы по морде влепили, гады, не было бы так пакостно…
Крендель аккуратно приближал струйку молока к Лехиной ширинке.
— Погоди, погоди… — бормотал Мишка, и глаза его горели радостью. — Сейчас…
Корольков извивался, но Череп, Спид и Блэкмор пыхтели с трех сторон и никак не давали ему вывернуться. Где-то рядом хохотал, как оглашенный, Цыпа.
Леха зажмурил глаза, изо всех сил махнул ногой. Но — напрасно, нога разрезала пустоту. Ч-черт!
Вот сейчас… Еще секунду, и молоко окажется на штанах.
И вдруг послышался испуганный возглас:
— Ой, что вы делаете?!
От неожиданности вздрогнули не только Крендель и его тусовка, но и Леха. Голос принадлежал девчонке — и ей оказалась не кто иная, как Анжелка. Она показалась из-за дома вместе со своим псом.
— Крендель? Дроздовский? — растерянно пролепетала рыжеволосая. — Вы что?!
Вокруг Лехи все замерло. Даже молоко в бутылке. Корольков скосил глаза и увидел, что каким-то чудом его штаны до сих пор не пострадали.
Пауза затянулась ; — ив этот момент бультерьер рванул изо всех сил к одному ему известной цели. Анжелка растерялась и выпустила поводок.
— Ай!!! Мама! Джимми, ко мне! Джимми! — Пес суетился, обнюхивая землю вокруг пацанов, и поводок волочился за ним, как второй хвост. — Джимми! Ко мне! Джимми, ко мне, кому сказала! — Анжелка надрывалась напрасно.
Леха не успел и глазом моргнуть — послышались глухое рычание, возня и возглас Кренделя: «Паску-уда!», а потом — снова рычание. В ту же секунду Королькова отпустили — и он полетел на землю.
От удара копчиком небо закрутилось перед глазами. Леха неожиданно ощутил, ему стало очень трудно дышать.
Он подтянул колени к груди и стал выдыхать… выдыхать… Ему показалось, конца-края этому не будет, рядом что-то звякнуло, послышался топот, а он все выдыхал… выдыхал…. и никак не мог наполнить легкие воздухом.
Секунды плелись, как стая хромых черепах;
Леха застыл, лежа на боку. Мелькнула мысль, взрослая какая-то, серьезная: вот так, в двух шагах от дома… в расцвете лет… не закончив очередной учебный год…
…И тут его легкие заработали снова.
— Уууууп! — Корольков втянул в себя воздух, стараясь глотнуть побольше, потому что — кто знает, надолго ли к нему вернулась способность дышать?
Леха сел и огляделся вокруг.
Рядом деловито сопел бультерьер — лизал молоко, не обращая никакого внимания на кучу бутылочных осколков в центре лужи. «Крендель разбил бутылку, — подумал Леха, — а я катался по земле и мог наткнуться на стекло».
В двух метрах сиротливо лежал пакет с надписью «Мюнхен».
Подняв взгляд, Леха увидел Анжелку Жмойдяк. Глаза ее были закрыты, а по щекам текли слезы. Она будто забыла о своем Джимми.
— Да елки ж палки. — Леха вскочил на ноги и храбро оттащил бультерьера от опасного места. Для этого, кстати, пришлось приложить немало усилий.
— Ой, — девчонка распахнула глаза. — Там стекло! — Она благодарно посмотрела на Леху: — Спаси-ибо…
Корольков не ответил. Он напустил на себя очень суровый вид. Вот еще, станет он разговаривать с какой-то там девчонкой, пусть она даже и Анжелка Жмойдяк, первая красавица класса и микрорайона. Тем более если она только что видела, как над Лехой издевались.
Кстати — куда это Крендель с дружками подевались? Какой ветер их унес?
Корольков вздохнул… и заметил на земле рогатку — ту самую, из которой стрелял Мишка. Видно, она выпала из кармана кожанки.
Леха ее подобрал и растянул — таким же движением, каким недавно это делал Крендель.
Хорошая рогатка. Дальнобойная.
— Держи, — он протянул находку Анжелке.
— Ой, зачем? — та почему-то убрала руки за спину.
Поводок вдруг натянулся, как леска спиннинга, — и Анжелку оттащило в сторону. Да-а, ну и собачка, в телегу можно впрягать.
— Трофей, — глухо пояснил Леха. — Из нее Крендель твоего пса расстреливал…
— Вот еще, лучше выкинь! — воскликнула Анжелка, пытаясь справиться с собакой.
Леха рассеянно сунул рогатку в карман — в хозяйстве и пулемет пригодится.
Он подобрал пакет, проверил содержимое — хлеб и сметана были на месте… Ну вот и все, теперь можно идти домой.
Но возле Анжелки Леха остановился.
— А где… эти?
— Кто?
— Ну… Крендель, Блэкмор, Череп.
— Удрали. Джимми испугались. А может, тебя.
— Ме-еня-а? — Леха не верил собственным ушам.
— Ну, что ты упал на стекло, — с улыбкой пояснила собеседница.
— А-а-а, — протянул Корольков. — А ты почему плакала?!
— А ты почему так стонал?
Он — стонал? Он пытался дышать…
Леха украдкой разглядывал зареванную первую красавицу. И вовсе она не выпендривается. Такая, как все. Нормальная. И нос у нее распух от слез.
— Джимми хотел кого-то обнюхать, возле кого-то хвостом помахать, — рассказывала Анжелка. — А Мишка, дурак такой, его — ногой… Представляешь? Ну, Джимми испугался и не выдержал…