Тайна доктора Хента
– Так-так… Я сейчас. Вот только пошлю за водичкой…
Дверь открылась, и Тау, к удивлению и радости, увидел подвижного человека с лысой головой.
– Профессор Монферр! Здравствуйте.
Старик близоруко взглянул на Тау, но, занятый своими мыслями, не ответил на приветствие, а обратился прямо к полисмену:
– Вот тебе деньги, сбегай, пожалуйста, в аптеку и принеси бутылку содовой. Да, да. Содовой. Понял? Изжога мучает. Лейтенант разрешил, – добавил он, заметив, что страж не решается идти с поста.
Когда полицейский ушел, профессор повернулся к Тау:
– Так-так… Очень приятно вас видеть. Здравствуйте. Кажется, ваша фамилия Пратт? – И, не ожидая подтверждения, продолжал: – Да-да, припоминаю: Пратт. Тау Пратт. Куда же вы сбежали с третьего курса, молодой человек? Или, может быть, профессия врача вам не по душе?
– Почему не по душе? Мне очень нравится профессия врача, – смущенно ответил Тау. – Но… я не мог учиться. – Тау заговорил совсем тихо. – Отец умер… денег не было.
Профессор еще ближе подошел к Тау, точно близорукость мешала ему на таком расстоянии разглядеть собеседника, и сказал не то с сожалением, не то осуждающе:
– Денег нет? Так-так. Неуважительная причина. Слышите, молодой человек? Считаю, что причина неуважительная… В нашей великой Бизнесонии, как остроумно пишут в газетах, денег нет только у лентяев и бездарных людей. Ясно? А вы, мне помнится, не принадлежите ни к той, ни к другой категории… Впрочем, чем же вы сейчас занимаетесь?
Тау потупил взор и ответил, заикаясь:
– Я в га-газете работаю… «Вечерние слухи».
Профессор удивленно, поверх очков взглянул на Тау и сказал:
– Так. В газете, говорите, молодой человек? Плохо… совсем плохо.
Тау все же попытался защитить репутацию журналиста:
– Почему плохо? Можно и в газете делать полезное дело.
Теперь лицо профессора изображало уже не удивление, а сожаление. «Вот что может сделать жизнь с талантливым парнем», – говорил его взгляд. Но вслух он сказал:
– Не представляю себе, что полезного могут дать ваши газеты?
– Даже в маленьких заметках можно рассказывать людям правду, – заговорил Тау скороговоркой, словно боясь, что профессор уйдет, не дав ему досказать. – Я стараюсь писать правду… Не всегда помещают, но я стараюсь… Хочу быть честным…
Почти детская наивность, звучавшая в голосе Тау, тронула профессора.
– Правду, молодой человек?.. – сказал он задумчиво. – Тогда идемте, я вам покажу кое-что интересное, раз вы отважились писать правду.
Они вошли в дом, миновали две комнаты и вскоре оказались в библиотеке.
За столом сидел полицейский. «Лейтенант Бимба», – подумал Тау. У открытых шкафов с книгами Тау увидел профессоров Гонро и Дебса. Он хорошо знал их по университету.
На приветствие Пратта профессор Гонро ответил кивком головы, а Дебс, увлеченный перелистыванием какой-то книги, не обратил на вошедших внимания.
– Бумажки ищем, – сказал профессор Монферр, обращаясь к Тау. – Занятие как будто неподходящее для ученых мужей. Но Общество покровительства талантам хорошо платит за это. А деньги… вы сами знаете, что такое деньги. Ради них можно бросить науку и заняться перелистыванием бумажек. Да. Только об этом писать в газеты не нужно, господин Пратт. Мы связаны с фирмой договором.
Услышав слово «газеты», лейтенант Бимба вскочил из-за стола.
– Вы репортер? – спросил он грозно Тау.
Но профессор Монферр остановил его.
– Не волнуйтесь, Бимба. Я лично знаю господина Пратта и рассчитываю на его скромность. Да, да. Он ничего лишнего не напишет. А вот это возьмите и почитайте. – Монферр передал Тау листок бумаги. – Об этом можно писать в газетах… Даже нужно, если только в газетах можно писать правду, как вы утверждаете.
Тау быстро пробежал строки, написанные торопливой рукой взволнованного человека.
«Я убедился, что в Бизнесонии нет правды. Всюду деньги, деньги – ложь, ложь, ложь! Как и всем людям, мне хотелось счастья, но я познал горе. Я любил – меня ненавидели. Мне хотелось сделать людей талантливыми и счастливыми, – а они стали несчастными. Я убедился: талантам не цвести там, где владычествуют деньги.
Признаюсь в малодушии. Я знаю, что надо было драться. Но у меня нет сил вступить в борьбу с самим собою и теми, кто под видом покровительства талантам душит все живое.
Мне хочется верить, что наступит рассвет и людям будет хорошо. Но у меня нет сил бороться и ждать.
Мое последнее слово любви тем, кто понимал меня.
Прощайте.
Дочитав записку, Тау услышал голос профессора Монферра:
– Ну, что скажете, молодой человек?
– Не знаю, что сказать. Здесь кое-что… непонятно.
– Вот это «кое-что» и мы не понимаем. Роемся, роемся среди бумаг и даже намека не находим. Впервые встречаю ученого, который не оставил бы после себя никаких следов научной работы. Ни одной записи, ни одного дневника. Вот так. Даже врач, который занимается частной практикой, ведет регистрацию больных, записывает для памяти новые рецепты. А здесь ничего. Ни-че-го, молодой человек. Одни книги, книги да отравленные обезьяны. Доктор Хент унес с собою на тот свет научное наследство. А наследство было. Общество покровительства талантам не платило бы нам таких бешеных денег, если бы здесь не требовалось выяснить что-то очень важное.
Профессор Гонро все так же копался в бумагах. При этих словах раздался его голос:
– Мне кажется, коллега, вы позволяете себе чрезмерную откровенность с этим парнем, даже если поверить, что он порядочный человек… Все-таки – репортер. А у нас есть обязательства перед фирмой.
Это замечание вызвало раздражение Монферра.
– Пошла она к черту, ваша фирма! – воскликнул он в сердцах. – Никаких тайн мы не открываем. Мы обязались не предавать гласности найденное. Я ничего не нашел и ничего, таким образом, не раскрываю. Я высказываю свои предположения. И вообще плевать хочу на всякие тайны. Вот так… Доктор Хент производил какие-то опыты, связанные с изучением высшей нервной деятельности животных и человека. Вот что ясно.
Словоизлияние Монферра прервал неожиданный скрип двери. В комнату ворвался тонкий и длинный, как жердь, мужчина с красным прыщавым лицом. У него было лицо забулдыги и рецидивиста, хотя одежда свидетельствовала о том, что это представитель власть имущих. Ни к кому не обращаясь, он спросил тоном человека, привыкшего повелевать:
– Нашли что-нибудь?
– Пока ничего, господин Чёрч, – ответил Гонро.
– Плохо. Не может быть, чтобы не осталось и следов, – сказал раздраженно Чёрч.
– В жилетном кармане покойника я обнаружил квитанцию почтового отправления, – робко вмешался в разговор лейтенант Бимба.
– Куда отправлено? – повернулся к нему Чёрч.
– Заказная бандероль на имя профессора Райса.
Чёрч ударил тросточкой по столу и завопил:
– Задержать! Немедленно задержать! Двадцать тысяч бульгенов тому, кто задержит.
Услыхав цифру, лейтенант Бимба даже побледнел. Комок застрял у него в горле. Он открыл рот, жадно глотнул воздух и, тараща глаза на Чёрча, сдавленным голосом сказал:
– Поздно… Прошло два дня. Я уже проверил. Бандероль получена… Профессор Райс скрылся…