Душа Огня

— Да неужели?
Я робко киваю, а брюнет расплывается в доброй улыбке и говорит:
— Иди сюда.
В этот миг приходит осознание: Глун знает, что я вру. Куратор в курсе, что никаких описаний жеста «Тин» в учебнике по «Базовым заклинаниям» нет, но… я все равно подчиняюсь его желанию.
Подхожу и замираю возле стола.
Но фон Глуну этого мало, он жестом приказывает обойти стол и приблизиться к креслу.
Я снова подчиняюсь, а лорд Глун отодвигает бумаги, с которыми работал, и кивает на стол со словами:
— Садись, Даша.
Я неловко присаживаюсь на край столешницы, а потом, набравшись наглости, подтягиваюсь и плавно перебираюсь на то место, где только что лежали бумаги. И ставлю ногу на колено куратора.
Этот факт, равно как и то, что я босиком, никого не смущает. Эмиль прикасается к щиколотке, и его пальцы начинают скольжение вверх. Я стараюсь делать вид, будто не замечаю, как куратор задирает подол моего форменного балахона. Но все же немного краснею, понимая, что еще чуть-чуть, и он поймет — одежды под балахоном нет. То есть вообще нет. Ничего. Даже трусиков.
— И в чем же несоответствие? — мурлычет Глун.
Я шумно вздыхаю. Со стороны может показаться, будто я переполнена негодованием и поэтому не могу подобрать слов, но в действительности все проще — я не продумала эту часть «легенды».
— Да-аш? Так в чем несоответствие?
— Во всем, — пытаюсь увильнуть я, но куратор на мою уловку не ведется.
Слышу тихий, изобличающий смех, а в следующий момент его губы касаются моего колена. О черт!
Вот отлично понимаю, что сплю, а во сне все возможно. Но электрический разряд, который пробегает по телу, удивляет очень.
— Эмиль!
— Так что тебя смутило, Дарья? — шепчет Глун с улыбкой.
— Ну… — Да, сказать мне нечего.
Ну, то есть, наверное, можно было бы что-то придумать и наврать, но когда куратор с силой отодвигает мое колено в сторону, разум отключается.
А Эмиль смеется. Тихо, но одновременно как-то очень коварно.
— Просто признайся, что снова ничего не выучила.
— Я… я выучила…
— Да?
Пальцы мужчины уверенно скользят вверх по ноге и замирают там, где им быть вообще не положено. И меня это даже смущает, но не настолько, чтобы отстраниться или призвать Глуна к порядку.
— Даша-Даша! — В голосе куратора слышится укор, но он насквозь фальшивый. — Неужели тебе приятно быть в отстающих? Неужели ты не могла выучить такую малость, как базовый жест «Тин»?
— Эмиль, пожалуйста…
Но брюнет непреклонен.
— Нет, Даша. Я, как куратор, не имею права закрывать глаза на твое наплевательское отношение к учебе.
— Эмиль…
— К тому же мы с тобой договорились.
Да, брюнет намекает на наказание. И хотя я точно знаю, что от наказания тут одно название, в очередной раз притворяюсь испуганной.
— Эмиль, пожалуйста… — В моем голосе слышится стон, но вызван он в первую очередь легкими, ленивыми движениями его пальцев.
— Нет, милая. — Он даже не пытается играть достоверно. — Даже не мечтай. Не отвертишься. Не в этот раз.
Да-да, он угрожает уже в открытую, и я, по идее, должна снова изобразить испуг. И я даже делаю испуганное лицо, но при этом бесстыдно ставлю вторую ногу на подлокотник глуновского кресла. А потом, окончательно сдаваясь, опираюсь на руки и откидываюсь назад.
Синеглазый лорд принимает это как должное, и уже через миг его пальцы начинают невероятный, совершенно неприличный танец. Чуть позже к этому танцу подключаются губы…
И я горю! Горю и хочу проснуться, но у меня не получается, поскольку этот сон — желанный и нежеланный одновременно. Мне, настоящей, ужасно стыдно, а та я, которая сидит на столе перед куратором, сходит с ума от удовольствия.
Зато ощущения у нас общие, и они бешеные. Эмиль… он, кажется, бог секса. И если в пантеоне Полара нет такой должности, я ее введу, ибо то, что он делает, — невероятно. Нереально. Немыслимо.
Проснулась я… от оргазма.
То есть я наверняка не знаю, но, судя по всем признакам, от него самого. А чем еще объяснить тот факт, что лицо пылает, сердце бьется до того сильно, что, кажется, вот-вот из груди вырвется, а еще ноги дрожат, и как-то… очень сыро. И стыдно до чертиков!
Вернее, это даже не стыд, а нечто большее. Нечто, от чего хочется провалиться сквозь землю как минимум. Сделать что угодно, только бы никто никогда не узнал. И не застукал меня в таком состоянии.
Последнее желание заставило перевернуться на живот, зарыться лицом в подушку и впервые пожалеть, что делю чердак с Кузей и Кракозябром. Сейчас я даже таких свидетелей стеснялась.
Ну а когда дыхание более-менее выровнялось, а сердце перестало стучать в ушах, стало понятно, что не все так плохо. Во всяком случае, если я и стонала (ведь при оргазме стонут, да?), то этого никто не заметил. Кузя мирно дрых на одеяле и громко сопел, а Зяба… ну, видимо, он за кем-то, кроме меня, в этот момент присматривал. Или подглядывал? Короче, ехидного призрака, к счастью, на чердаке не было.
Кстати, а ведь уже утро. Вон даже солнце в окно бьет. То есть в любом случае надо вставать и собираться на пары.
Потратив еще минут пятнадцать на попытку успокоиться, я осторожно выбралась из-под одеяла и поспешила в ванную. А умываясь ледяной водой, в который раз порадовалась, что тут нет зеркала. Представляю, какой у меня сейчас видок! Стоит Зябе раз взглянуть, он сразу все поймет.
Черт, как все-таки стыдно!
Может, я извращенка? Ведь нормальным людям такие ролевые игры вряд ли снятся. И не только извращенка, но и мазохистка, раз мое подсознание именно Глуна, этого ядовитого аристократа, партнером выбрало? Вот ведь наказание!
Так, хватит. Отставить панику и самобичевание. В конце концов, это только сон и о нем никто, кроме меня, не знает. А с собой я как-нибудь договорюсь, верно? И постараюсь забыть этот утренний оргазм…
Главное, немедленно перестать о нем думать!
Сделать глубокий вдох, взять себя в руки и идти уже на пары. И учиться, блин, не покладая мозга своего, чтобы свалить с Полара раньше, чем мой случай перейдет в клиническую стадию.
Не знаю, чем таким важным в это утро занимался Зяба, но меня даже словами приветствия не удостоили. Призрак проявился в зеркале внезапно, именно в тот момент, когда я ресницы подкрашивала, и жутко напугал.
— Дашка поторопись, — буркнул он. — Тебя Дорс в правом коридоре дожидается.
— В правом? — Да, я тоже поздороваться забыла, но с испугу.
Плюс удивление свою роль сыграло: Дорс? Ждет? Да еще в правом коридоре… Хотя это понятно — левый ведет в столовую, все огневики тем путем пойдут. А правый выводит в большой зал, и если через него идти, то сразу в учебное крыло попадешь.
— А что ему надо? — опомнившись, спросила я, но поздно. Зяба уже растворился.
Я отодвинулась от зеркала и бросила недоуменный взгляд на Кузьму, который сидел в трех шагах от зеркала и отчаянно зевал — твир поднялся только для того, чтобы проводить меня на пары. В смысле, чтобы дверь за мной запереть.
— Кузь, ты что-нибудь понимаешь?
— Не-а, — зевнув, отозвался «котик». Совершенно спокойный и беззаботный.
Глядя на пофигизм твира, я тоже решила не заморачиваться. В конце концов, если бы случилось что-то серьезное, Кракозябр бы сказал.
Ну а тот факт, что Дорс в правом коридоре дожидается — да мало ли что ему понадобилось. Разберемся.
Завинтив тушь, я кинула футлярчик в косметичку. А затем настал момент, который смущал все утро: мне пришлось надеть форменную мантию.
Щеки тотчас опалил румянец стыда, но я решительно тряхнула головой и запретила себе вспоминать о прошедшей ночи. Вместо этого подхватила сумку с учебниками и направилась к двери.
Кузьма посеменил за мной.
— Удач-и-и! — пропищал «котик».
Я присела, погладила ушастую голову и, получив в ответ самое настоящее кошачье мурчание, покинула чердак.
В этот раз я не опаздывала, так что по лестнице спускалась «в общем потоке». Наверное, благодаря этому я должна была почувствовать какое-то единение с остальными огневиками — а как иначе? Мы же все в одинаковых балахонах и дружно в столовку идем, но… чувства единения все-таки не было.