До края земли

– Я люблю океан, – сказала она, – но в то время был не лучший период в моей жизни.
Поняв, что Кэт больше ничего не добавит, Трэвис сказал:
– Хорошо, что ты не страдаешь морской болезнью. Я возьму тебя в плавание.
– Вместе с домом кузины тебе досталось и судно?
Кэт сунула салат в холодильник.
– Нет, это я приплыл на судне.
Кэт молча раскатывала и нарезала кружочками тесто.
– А тебе не интересно, какое у меня судно?
– Конечно, интересно. Какое же?
– Яхта.
– Прекрасно, угли готовы. Сейчас я полью оливковым маслом рыбу, и скоро сядем за стол.
Трэвис удивился, что Кэт ничуть не воодушевило предложение отправиться с ним на яхте.
– Ты действительно любишь путешествовать по морю?
– Я люблю океан, – ответила Кэт, – но никогда не плавала под парусом. Так что, если ты из тех одержимых, которые готовы часами рассказывать о шлюпках, катамаранах, кливерах и прочих разновидностях судов, во мне ты не найдешь благодарного слушателя.
Трэвис уныло улыбнулся.
– Я много лет назад понял, что у меня исключительная любовь к ветру, парусам и воде.
– Как и у меня к фотографии. Я могу часами подбирать освещение и текстуру объекта, форму, контрастность, тень и… Не откроешь мне дверь?
Трэвис открыл дверь и проводил Кэт на дощатый настил-палубу позади дома. Она склонилась над чугунной печуркой.
– Но все же я готова послушать, что ты расскажешь о ветре и обо всех прочих твоих увлечениях.
Кэт вернулась в кухню и начала накрывать на стол. Трэвис взял у нее столовое серебро и тарелки.
– Я помогу тебе.
– Спасибо. Салфетки сверни вот так, раковинкой.
Трэвис посмотрел на салфетки и ухмыльнулся.
– А я думал, что никто, кроме меня, так не накрывает на стол.
– Моя мамочка приложила все силы, чтобы научить меня хорошим манерам. – Кэт пожала плечами. – Это продолжалось до тех пор, пока я не поняла, что для жизни не нужны все эти условности.
Трэвис подошел к окну, набрал горсть ракушек лежащих на подоконнике и выпустил их из руки тоненькой струйкой.
– Джейсону тоже нравятся эти ракушки, – заметила Кэт.
– Джейсону? – насторожился Трэвис. – A кто это?
– Мой сосед. Эти ракушки принадлежат ему.
Трэвис не понимал, зачем Джейсон насыпал столько ракушек и почему Кэт хранит их.
– Он думает, что они тебе нравятся? – спросил он
– Однажды Джейсон увидел, как я фотографирую раковину, и поэтому подарил мне всю свою коллекцию.
– Очень великодушно.
Кэт тихо засмеялась.
– Нет, это был просто предлог, чтобы зайти ко мне. Он очень умный, у него чудесные голубые глаза и великолепная речь. Так говорит его мать, и я с ней согласна.
Искренняя симпатия Кэт к Джейсону встревожила Трэвиса. Он как-то не подумал, что по соседству у нее есть друг, да еще такой, при воспоминании о котором в глазах вспыхивает радость.
– Мне казалось, ты не любишь мальчиков.
– Для семилетних я делаю исключение, тем более что новорожденные близнецы занимают все время его мамочки до последней секунды. Он завтракает у меня всякий раз, когда ему удается ускользнуть.
– Неужели Джейсону семь? – повеселел Трэвис.
– Он очень смышленый для своего возраста.
Трэвис наблюдал, как Кэт поставила салат на небольшой столик, перевернула рыбу в чугунной печурке и вынула печенье.
– Рыба готова? – с надеждой спросил Трэвис.
– Ты голоден?
– Я же говорил, что люблю поесть.
Трэвис действительно поужинал с большим аппетитом. Взяв печенье, он улыбнулся.
– Да, ты и в самом деле замечательно готовишь; странно, однако, почему ты весишь так мало?
– Есть в одиночестве не слишком приятное занятие.
– А соседский ребенок?
– Джейсону позволено приходить только завтракать со мной. Так распорядилась его мамочка. Шэрон угрожает, что если он не перестанет мешать мне, то она наденет на него ошейник и посадит на поводок. Но мальчику так одиноко.
– Так тебя не раздражает, когда соседский ребенок вертится под ногами? – Трэвис вытер стол губкой. – А я думал, ты очень занята.
– Джейсон дает мне повод расслабиться.
– Неужели ты так занята погоней за деньгами, что тебе нужен повод расслабиться?
Кэт молча оперлась на посудомоечную машину. Усталость от постоянного недосыпания и непрерывной работы снова охватила ее. Еще целых четыре месяца!
Январь.
Кэт подумала о том, что успеет сделать все за эти сто с небольшим дней и как-нибудь переживет этот период. Нужно только принимать каждый день таким, какой он есть. Один за другим.
Она глубоко вздохнула.
– В твоих словах есть доля истины.
Кэт сразу почувствовала, что разочаровала Трэвиса.
– Но почему это так волнует тебя? – спросила она.
– Деньги слишком ничтожны, чтобы тратить на них время.
– Разве из этого правила нет никаких исключений?
– Ни одного, – неумолимо отрезал Трэвис. Слезы вдруг подступили к глазам Кэт. Она не плакала целых семь лет, однако сейчас усталость доконала ее.
Овладев собой, она посмотрела на Трэвиса.
– Ты закончил?
– Мыть тарелки?
– Нет. Выражать недовольство моим образом жизни.
– Кэт…
– Теперь моя очередь. Не знаю, с какой женщиной ты меня сравниваешь, но чертовски устала от бестактности. Возможны лишь два варианта, Трэвис. Ты принимаешь меня такой, какая я есть, или уходишь.
Он скрестил руки на груди.
– А если я скажу тебе, что богат? Ты все равно заставишь меня уйти?
– Но почему мальчикам всегда кажется, что деньги оправдывают все?
– Потому что это им постоянно говорят девочки, научившиеся отличать монету в пять центов от десятицентовой.
– У тебя не осталось выбора. Уходи.
– А если я очень богат?
Впрочем, Трэвис давно знал ответ – богатый всегда прав. А еще богатство позволяет чувствовать себя таким же конвертируемым и безымянным, как стодолларовая купюра. Одна купюра неотличима от другой, пока ясно видны нули.
– Если ты очень богат, это объясняет все, кроме моей тупости. Я думала, что быстро учусь, но, оказывается, кое-что необходимо пройти дважды.
– Ты потеряла меня.
– Так всегда и бывает. – Кэт пожала плечами. – Что-то выигрываешь, что-то теряешь, а что-то никогда не получаешь. Если ты богат, то третий случай про нас.
– Ты не подумала.
В голосе Трэвиса слышалось нетерпение и что-то еще. Возможно, настойчивость и неуверенность. Эта женщина не может вот так отвернуться от него.
Но Кэт отвернулась.
– Неужели не ясно, что пора сказать прощай?
– Ты не веришь, что я богат? – Он считал, что женщины никогда не отворачиваются от настоящих богачей, но теперь догадался, в чем дело.
– Мальчик Трэви, да если бы ты сорил алмазами, это все равно не поразило бы меня.
– Сомневаюсь. Такие женщины, как ты, не…
– Ты ничего не знаешь о таких женщинах, как я, – с горечью оборвала его Кэт.
– Не уверен.
– А я уверена.
Кэт хотела на этом остановиться, но злость и ощущение предательства заставили ее высказаться.
– Я уже однажды ночью проплыла пару миль в открытом море, чтобы убежать от таких денег, какие тебе, наверное, и не снились. Господи, сохрани меня от богатых мальчиков!
В кухне воцарилась тишина. Посмотрев на спину дрожащей Кэт, Трэвис понял, что совершил ошибку. Она сказала правду о своих отношениях с богатыми мужчинами. Кэт презирала их.
Задумавшись, Трэвис прошел через кухню к окну, где поблескивали ракушки, и начал медленно просеивать их сквозь пальцы.
– Кто он? – спросил наконец Трэвис. Кэт молчала, уставившись на угли, тлеющие в чугунной печурке.
– Кэт?
Обернувшись, она холодно посмотрела на Трэвиса, но не сказала ни слова.
Трэвис направился к ней.
Если бы она пригляделась к его походке, то поняла бы, почему он показался ей таким знакомым. Трэвис ходил, как человек, проводящий много времени в море. Так же ходили и покойный отец Кэт, и ее муж, которого она сначала принимала за мужчину.