Гарри Поттер и узник Азкабана

— Итак, — прорычал дядя Вернон, — с Мардж ты будешь предельно вежлив! Только попробуй ей нагрубить! Понял?!
— Хорошо, — уныло выдохнул Гарри. — Но пусть и она меня не обижает...
Дядя Вернон пропустил его слова мимо ушей.
— Далее. Мардж ничего не знает о твоей... э-э... ненормальности... И покуда она здесь, никаких аномальных явлений! Веди себя прилично! Понял меня?!
— Буду. Если она тоже будет прилично вести, — стиснув зубы, кивнул Гарри.
На багровом, мясистом лице дяди еле проглядывали маленькие, злые глазки.
— И наконец, мы сказали Мардж, что ты ходишь в школу для трудных, ну, в общем, безнадежных подростков имени святого Брутуса.
— Что?! — ахнул Гарри. Врать, что он учится с будущими преступниками?!
— Мальчик, запомни, что я сказал. Не то тебе будет худо, — брызнул слюной дядя.
Побледнев, Гарри уставился на дядю. Тетушка Мардж приезжает на целую неделю! Да-а, Дурсли устроили незабываемый день рождения! По сравнению с этим подарок в виде старых носков дяди Вернона — просто мечта!
— Ну, Петунья, я поехал, — сказал дядя, тяжело поднимаясь со стула. — Дадли, не хочешь прокатиться со мной?
— Не-а, — замотал головой Дадли.
Дядя Вернон перестал поучать Гарри, и толстяк снова впился в телевизор.
— Дадлик, пойди переоденься. — Тетя ласково погладила сыночка по жидким светлым волосам. — Мама купила своему мальчику такую красивую бабочку! Ах! Тетушка будет в восторге!
Дядя хлопнул Дадли по толстому плечу.
— Я скоро вернусь, — попрощался он и вышел из кухни.
Гарри сидел понурив голову. Он был вне себя. И вдруг его озарило. Отбросив гренку, Гарри пулей вылетел в холл.
Дядя Вернон уже натягивал пальто.
— А тебя я с собой не звал, — буркнул дядя.
— Я не за этим, — твердо сказал Гарри. — Хочу вас кое о чем попросить.
Дядя Вернон прищурился.
— Третьекурсникам в Хог... то есть в моей школе разрешено посещать одну деревню,— произнес Гарри.
— А я при чем? — зашипел дядя, снимая с крючка ключи от машины.
— Но надо ваше разрешение.
— С какой стати, интересно? — хмыкнул дядя Вернон.
— Понимаете,— осторожно начал Гарри, — мне ведь нелегко будет притворяться, что я учусь в школе святого...
— В школе для трудных, с криминальными наклонностями подростков имени святого Брутуса, — закончил за него дядя Вернон.
Кажется, дядя занервничал, подумал Гарри.
— Правильно. — Он спокойно смотрел на багровое лицо дяди и продолжал: — Но это трудно запомнить. И чтобы тетушка Мардж поверила, придется постараться, а то вдруг я скажу чего не так?
— Тогда я из твоей башки выбью всю дурь!!! Сжав кулак, дядя двинулся на Гарри, но тот и не шелохнулся.
— Ну и выбивайте! Тетушка все равно сказанного мной не забудет!
Дядя Вернон оторопел — кулак повис в воздухе, лицо исказила гримаса.
— Но если вы подпишете разрешение, — быстро сказал Гарри, — то, клянусь, я запомню эту школу и буду вести себя как магл, то есть как хороший мальчик.
Дядя стиснул зубы и задумался. Жилка у него на виске запульсировала.
— Ладно,— наконец изрек он. — Будешь говорить, что я велел, подпишу эту чертову бумагу. Но если обманешь — пеняй на себя!
Дядя круто развернулся и хлопнул дверью так, что из частого переплета над ней вылетело цветное стеклышко.
На кухню Гарри не вернулся, отправился к себе в комнату: хочешь вести себя как истинный магл, начинай прямо сейчас.
Гарри долго собирал подарки с открытками. Наконец с тяжким вздохом спрятал все под кровать к учебникам. Подошел к клетке: Букля и Стрелка, которая уже оправилась от перелета, спали, спрятав под крыло голову. Гарри снова вздохнул и разбудил сов, потыкав пальцем ту и другую.
— Букля,— жалобно молвил он, — вам со Стрелкой придется улететь. Только на неделю. Я Рону напишу, он присмотрит за тобой. Ну не надо так смотреть, ради бога! — В больших янтарных глазах Букли читался упрек. — Я не виноват! Я только так смогу получить разрешение, чтобы с друзьями ходить в Хогсмид.
Гарри написал Рону письмо, привязал к лапе Букли, и минут через десять совы вылетели из окна. Гарри убрал пустую клетку в шкаф. Эх, тоска, но делать нечего!
Скучать долго не пришлось. Вскоре весь дом огласили крики тети Петуньи:
— Когда прибудет тетушка, немедленно выходи поздороваться! И пригладь свои патлы, неряха!
Но что он может поделать с волосами? Да и тетушка Мардж обожает его ругать, к чему лишать ее удовольствия?
Немного погодя зашуршал гравий, хлопнули дверцы машины, в саду раздался топот. Приехали.
— Открой дверь! — зашипела тетя Петунья.
С тяжелым сердцем Гарри повиновался. На пороге стояла тетушка Мардж.
Эта краснолицая, внушительной комплекции дама очень походила на дядю Вернона. У нее были даже усы, правда, не такие пышные, как у дяди. В одной руке она держала здоровенный чемодан, второй прижимала к груди старого, угрюмого бульдога.
— А где мой ненаглядный Дадли? — хрипло гаркнула тетушка. — Где мой медвежонок?
В коридоре появился толстяк Дадли. Соломенные волосы прилизаны, из-под пяти подбородков торчит галстук-бабочка. Швырнув чемодан Гарри, тетушка ринулась навстречу племяннику. Удар пришелся в живот, и у Гарри перехватило дыхание. Тетушка Мардж подбежала к Дадли и, потискав его одной рукой, смачно чмокнула в щеку.
Гарри прекрасно знал, что ее объятия Дадли терпит лишь потому, что тетушка ему за это платит. И действительно, когда объятия разжались, в кулаке толстяка хрустнула двадцатифунтовая бумажка.
— Петунья! — воскликнула тетушка и двинулась к ней.
На Гарри она и не взглянула. Он был для нее пустым местом. Тетушки поцеловались, Мардж прижалась массивной челюстью к впалой щеке тети Петуньи. Появился и дядя Вернон — сама любезность.
— Мардж, не хочешь ли чашку чая? — предложил он. — А что желает Злыдень?
— Злыдень желает испить чаю из моего блюдечка,— ухмыльнулась тетушка Мардж.
Семейка отбыла на кухню, а Гарри остался в коридоре с тяжеленным чемоданом.
«Это ничего, хорошо, что ушла»,— подумал Гарри и не торопясь потащил чемодан в спальню, приготовленную для тетушки Мардж.
Когда Гарри вернулся в кухню, тетушка уже попивала чай с фруктовым тортом, а в углу Злыдень шумно лакал чай из блюдца. Пол вокруг был забрызган слюной и чаинками. Тетя Петунья была явно не в восторге. Эта блюстительница чистоты терпеть не могла животных.
— Послушай, Мардж, а кто присматривает за другими собаками? — полюбопытствовал дядя Вернон.
— Полковник Фабстер, — загудела тетушка. — Он вышел на пенсию, и ему все равно делать нечего. Но моего бедного старичка я на него оставить не могу. Злыдень так без меня грустит, так грустит.
Гарри сел за стол, и собака зарычала. Тетушка Мардж повернулась и тут как бы впервые заметила Гарри.
— Ага! — рявкнула она. — Ты все еще здесь?
— Да, — кивнул Гарри.
— Да? — передразнила тетушка. — Как ты разговариваешь, неблагодарный мальчишка? Вернон и Петунья столько сделали для тебя! А ты... Если бы тебя оставили на моем крыльце, я бы с тобой миндальничать не стала! Сразу бы отправила в детский дом!
В детском доме было бы куда лучше, чем здесь, у Дурслей, вертелось на языке у Гарри. «Молчи, Гарри, молчи, помни об уговоре», — сказал он себе и выдавил некое подобие улыбки.
— Ах, он еще и ухмыляется! — возмутилась тетушка. — Совсем не изменился — грубиян! А я-то, я-то надеялась, что хоть в школе тебя перевоспитают!
Тетушка одним глотком осушила полчашки чая, вытерла усы и продолжила:
— Кстати, Вернон, это что за школа-то?
— Имени святого Брутуса, — не замедлил с ответом дядя. — Самое подходящее место для безнадежных случаев.
— Ясно. — Тетушка повернулась к Гарри: — А в этой школе розгами-то хоть лупят?
— Ну-у...
Дядя Вернон коротко кивнул ему из-за широкой спины тетушки Мардж.
— Ага, — кивнул Гарри. Потом решил, что говорить надо подоходчивей, и добавил: — Лупят, все время лупят.