Драконий оборотень (СИ)

И она сдержанно усмехнулась, явно снова припоминая мое недавнее выступление.
Я возвела очи горе и сокрушенно вздохнула.
— Ох, Лиона! Для твоего возраста у тебя слишком богатое воображение.
— Ты, наверное, хотела сказать, что для своего возраста я слишком хорошо разбираюсь в людях? — сестра разлеглась поперек кровати, подперев голову рукой, и с улыбкой на меня поглядывала. — И в нелюдях…
Я в ответ молча махнула на нее рукой. Продолжать развивать эту тему не имело никакого смысла.
Отчаявшись сложить желаемое в небольшую дорожную сумку, я вытряхнула все обратно и теперь задумчиво разглядывала гору барахла, лежащую на полу, прикидывая, без чего из вещей мне будет легче всего обойтись. В конце концов, отложила в сторону пару сменного белья, мыло, гребень и два толстых вязаных одеяла — жертвы моего вязального эксперимента.
Лиона с интересом посмотрела на одеяла.
— Это что за жуткие тряпки? — спросила она.
Я оскорбилась.
— Это пледы! Я сама связала.
— Оно и видно, — она задумчиво оглядела кривобокие полотна, мало чем напоминающие традиционные прямоугольники, и усмехнулась. — Что, пыталась вывязать пентаграмму?
— Сама бы попробовала, — я невозмутимо пожала плечами, нисколько не обижаясь.
— Ну, уж нет! — Лиона засмеялась, покачав головой. — Уж лучше я буду махать мечом, чем спицами.
Она помолчала и, после некоторого колебания, неожиданно добавила:
— Знаешь, Мирр, я собираюсь убежать отсюда.
Я пораженно застыла.
— Что?!.. Это куда же?
Лиона немного помялась.
— В Шьеен-Май.
— В Школу Амазонок?! — недоверчиво переспросила я.
— Ну да, — Лиона рассеянно потеребила пальцами покрывало. — Ты же знаешь, мне всегда нравилось оружие. Помнишь, Оласс, папин стражник, даже давал мне уроки боя на мечах. Втайне от отца, разумеется…. Думаешь, это глупо?
Я посмотрела на нее в растерянности. С одной стороны, я, как старшая сестра, должна была бы отговорить ее от столь рискованной затеи, воззвав к голосу разума… С другой стороны, неожиданно подумала я, чего ради ей здесь оставаться? Ради семейного очага, от которого остались одни руины?
— Нет, не думаю, — я протянула руку и во внезапном порыве нежности погладила ее по волосам. — Знаешь, поступай, как считаешь нужным. Уверена, у тебя все получится. В конце концов, должна же хоть одна из нас выбрать свой собственный путь в этой жизни, правда?
Лиона улыбнулась и благодарно кивнула мне.
— Знаешь, мне будет тебя не хватать… — и она протянула мне руку.
Я присела рядом с ней на кровать. Какое-то время мы молчали, осознав вдруг, что это действительно наш последний совместный вечер. Потом Лиона встряхнула головой и преувеличенно бодро поинтересовалась:
— Ну, что, ты уже подобрала себе наряд, в котором отправишься в дорогу?
— В принципе, да, — уклончиво ответила я.
— А волосы? Как ты собираешься за ними ухаживать в походно-полевых условиях? — не унималась сестрица, потянув меня за длинную прядь.
— О, — я загадочно улыбнулась, — тут у меня есть пара идей.
Со своими новыми знакомыми я должна была встретиться в малой гостиной через два часа после рассвета. Может, они решили, что раньше мое высочество и встать не соизволит, а может, сами хотели выспаться перед дорогой. Однако, поскольку за ночь мне так и не удалось сомкнуть глаз, то на место я прибыла задолго до назначенного времени.
Расставшись с сестрой ближе к полуночи, я легла в кровать и честно попыталась уснуть. Однако счет баранов давно перевалил за две сотни, а сон все не шел. Часа через полтора в мою дверь поскреблась Лиона и, осведомившись загробным шепотом, не сплю ли я, пожаловалась на бессонницу. Я пожаловалась в ответ. Мы посовещались и решили, что если уж сон нас сегодня игнорирует — мы вполне можем ответить ему тем же. После чего снова занялись экипировкой меня к завтрашнему дню.
Заслышав о моих новаторских идеях в области обмундирования и прически, Лиона сначала широко распахнула глаза, потом недоверчиво захихикала и, в конце концов, заявила, что с удовольствием мне поможет. Мы растолкали Йана, дремлющего за дверью, и, объяснив ему, что нам нужно, спросили, сможет ли он нам помочь. Минут пять Йан таращился на нас, как на двух полоумных, потом, сбросив остатки сна, буркнул свое: «Не вопрос», и скрылся в глубинах замковых коридоров.
А мы вернулись в мою комнату.
Процесс сборов длился почти до самого рассвета. Когда же за окном плотно сгустилась темнота, предвещающая скорый рассвет, я решила, что полностью готова и, повесив на одно плечо свой походный рюкзак, а на другое — мешочек с травами, решительно вышла из комнаты.
Переступив порог, я тут же лишилась всего своего имущества. Йан решительно отобрал у меня сумки и, небрежно закинув их на плечо, заявил, что считает своим долгом сопроводить меня вниз и передать из рук в руки моим новым знакомым. Я насмешливо фыркнула в ответ, но возражать не стала. В любом случае, торчать там одной было бы скучно.
Лиона тоже увязалась за нами следом, не считая нужным что-либо объяснять. Да в этом и не было необходимости. Я прекрасно понимала, что им обоим не терпится увидеть реакцию моих новоявленных работодателей на мой новый… стиль.
Некоторое время мы провели в гостиной, вольготно развалившись на диванах и уничтожая пирожки, которые Йан предусмотрительно стащил для нас из кухни. Причем, он явно решил накормить нас впрок.
Глядя на огромное блюдо, торжественно установленное кузнецом на чайном столике посреди гостиной, я предположила, что даже нашей подслеповатой кухарке будет сложно не заметить отсутствие такого количества выпечки сразу. Интересно, откуда это у кузнеца наклонности воришки?
На мой вопрос Йан невозмутимо пожал плечами и заявил, что, поскольку харчи — с королевской кухни, и утащены были для кормления королевских же дочек, то вряд ли его действия можно рассматривать, как кражу. Я с ехидцей заметила, что, видимо, те четыре расстегая, которые он слопал сам, считаются вознаграждением за проделанную работу.
— Именно, — с достоинством подтвердил кузнец, спокойно подцепляя с блюда пятый пирожок.
Примерно через час в коридоре послышались шаги. Мы вскочили, поспешно приводя себя в более-менее солидный вид. Йан, а за ним, по размышлении, и Лиона, отошли подальше к окну, не желая привлекать к себе ненужного внимания. Я осталась стоять посреди гостиной, чувствуя себя наливным яблочком на стрелковой мишени.
Дверь распахнулась, и в гостиную вошли давешние послы, а за ними, к моему немалому удивлению, и сам Владыка. Интересно, что его-то сюда привело? Может, решил-таки проститься со своей дочерью и напутствовать ее напоследок отеческим словом? А, может, просто захотел лично убедиться, что я действительно уехала и не передумала в последний момент… Судя по мрачному выражению монаршего лица, выслушивать напутственное отеческое слово мне-таки не грозило.
Оборотни коротко поклонились в знак приветствия, взглянули на меня — и остолбенели. Торопливо дожевывая кусок пирожка, так некстати оказавшегося у меня во рту, я отметила, что, в принципе, эффект получился именно тот, на который я и рассчитывала.
Надо сказать, расшитое серебром шелковое платье было нами с Лионой беспощадно отвергнуто, как совершенно не подходящее для дорожных условий. На смену ему пришли серые штаны, заправленные в высокие сапоги, и коричневая куртка из тонкой мягкой кожи. Сквозь прорези в рукавах кокетливо проглядывала ткань льняной блузы. Над моей прической Лиона трудилась около часа. После недолгих колебаний, длинная коса была безжалостно обрезана, и теперь волосы спускались до плеч волнистыми прядями, подстриженные аккуратной «лесенкой», а на затылке топорщились кокетливым хохолком. Лоб был прикрыт пушистой челкой, у левого виска красовалась тонкая косичка. По правде сказать, моя прическа была практически точной копией прически одной заезжей ведьмачки, которая лет пять назад взялась вывести выстудня в общественной бане в Белянцах. Выстудня она тогда из бани выгнала, изловила, и к корчмарю, по его просьбе, в погреб засунула. Теперь, говорят, у него там даже мясо сырое неделями лежит и не портится.