Оникс

— М-м-м, — промычала я.
Она выразительно взглянула на меня и продолжала ждать, пока термометр не запищал.
— Тридцать восемь и пять. Я хочу, чтобы ты это выпила. — Сделав паузу, она протянула мне две пилюли, которые я безропотно проглотила. — Температура не столь высокая, как я боялась, но тебе следует оставаться в постели и отдыхать. Я позвоню, узнать, как ты… не позже десяти, хорошо?
Я кивнула и сразу же уткнулась лицом в подушку. Сон — единственное, что мне было сейчас нужно. Мама намочила очередное полотенце и положила его мне на лоб. Закрыв глаза, я была почти уверена, что уже достигла первого уровня зомби-инфицирования.
Мой мозг обволакивал странный туман. Я провалилась в сон, проснувшись только один раз, когда позвонила мама, а потом заснула снова. Очнулась я только далеко за полночь, чувствуя, что моя ночная рубашка промокла насквозь, прилипая к горячей коже. Потянувшись, я хотела было сбросить с себя одеяло, но обнаружила, что оно давно уже валялось где-то в области компьютерного стола.
Когда я наконец смогла приподняться и сесть, мой лоб был мокрым от пота, а сердце колотилось, эхом отдаваясь в голове, тяжело и то и дело сбиваясь с ритма. Мне казалось, оно совершало два удара за раз. Горячая и воспаленная кожа тисками сдавливала мышцы. Я встала на ноги, и комната поплыла перед глазами.
Жар сжигал меня изнутри. Мне казалось, все мои органы превратились в желе. Мои мысли набегали друг на друга, превращаясь в бесконечный хоровод бессмыслицы. Единственное, что я понимала абсолютно четко: мне нужно было остыть.
Открытая дверь в коридор манила меня. Я не знала, куда я собиралась идти, но все равно ковыляла по холлу, потом вниз по лестнице. Дверь на улицу казалась маяком, обещавшим освобождение. Снаружи будет прохладно. Мне будет прохладно.
Но этого оказалось недостаточно.
Я стояла на пороге, и порывы ветра раздували мою влажную ночную рубашку и мои волосы. Ночное небо сияло яркими созвездиями. Я вгляделась повнимательнее, и деревья, выстроившиеся вдоль дороги, вдруг стали менять цвета: оранжевый, золотой, красный. А потом все смешалось и листья обрели глухой цвет теплой коричневой земли.
Именно в этот момент я осознала, что это всего лишь сон.
Словно в тумане я спустилась вниз по ступеням. Гравий больно врезался в мои босые ступни, но я все равно продолжала идти по освещенной лунным светом дороге. Несколько раз мир перед моими глазами переворачивался вверх тормашками, но я упорно шла вперед.
Совсем скоро передо мной заблестело озеро. Под тусклым светом вода цвета оникса успокаивающе рябила, обещая спасение. Я двинулась вперед, остановившись, только когда пальцы ног погрузились в мокрую грязь. По моей коже пронеслась волна обжигавшего покалывания. Поглощавшего. Оставлявшего клеймо.
— Кэт?
Медленно я обернулась. Ветер вихрем кружил вокруг меня, пока я взирала на призрака. Лунный свет тенями скользил по его лицу, отражаясь в расширившихся ярких глазах. Он не мог быть реальным.
— Что ты делаешь, Котенок? — спросил Дэймон.
Его фигура казалась размытой. Дэймон никогда так не выглядел. Когда он стремительно перемещался, его очертания расплывались, силуэт терял четкость, но не растворялся в воздухе.
— Мне… мне нужно остыть.
В его глазах промелькнуло понимание.
— Не смей заходить в это озеро.
Я сделала несколько шагов вперед. Ледяная вода лизала сначала мои лодыжки, а затем уже и колени.
— Почему?
— Почему? — Он сделал шаг вперед. — Сейчас слишком холодно. Котенок, не заставляй меня идти в воду и вытаскивать тебя оттуда силой.
Моя голова пульсировала. Клетки мозга определенно начинали плавиться. Я ступила еще глубже. Холодная вода успокаивала горевшую кожу. Прохлада омывала мою голову, унося дыхание и огонь прочь. Жар утихал, мне становилось легче. Я могла стоять здесь вечность. Возможно, я именно так и сделаю.
Сильные крепкие руки обхватили меня, вытаскивая на поверхность. Ледяной воздух набросился на меня, но легкие все равно продолжали нещадно гореть. Я судорожно глотала урывками воздух, в надежде погасить это пламя. Дэймон вытянул меня из благословенной влаги слишком быстро. Только что я еще стояла в озере, но вот уже оказалась на берегу.
— Что с тобой происходит? — потребовал он ответа, схватив меня за плечи и встряхнув. — Ты потеряла рассудок?
— Не надо. — Я сделала слабую попытку от него освободиться. — Я вся горю.
Его напряженный взгляд пробежал вниз по моему телу до самых пальцев ног.
— Да-а, это точно. И эта мокрая белая ночная… Очень эффектно, Котенок, но полуночное купание в ноябре? Это все же перебор, тебе не кажется?
Я не понимала того, о чем он говорил. Облегчение от прохлады испарилось, и кожа опять горела. Вырвавшись из его рук, я, спотыкаясь, снова направилась к озеру.
Но руки сжались вокруг меня и развернули обратно до того, как я успела сделать пару шагов.
— Кэт, вода очень холодная. Ты можешь заболеть. — Он убрал с моего лица пряди волос, прилипшие к щекам. — Черт, да ты уже заболела. Ты вся горишь.
Что-то из сказанного им все же пробилось сквозь туман моего сознания. Я прильнула к нему всем телом, прижавшись щекой к твердой груди. Его запах окутывал меня. Лес, дождь… этот парень… он стал моим наркотиком.
— Я не хочу тебя.
— Слушай, сейчас не время начинать этот разговор.
Это был всего лишь сон. Я вздохнула, обхватив руками его плечи.
— Но я так хочу тебя.
Руки Дэймона сжались вокруг меня сильнее.
— Я знаю, Котенок. Тебе никого не удавалось одурачить по этому поводу. Ну же, Котенок…
Я отстранилась, и мои руки безвольно упали вниз.
— Я… со мной что-то не так.
— Кэт. — Он снова притянул меня к себе. Его обе ладони сжимали мое лицо, заставляя поднять голову. — Кэт, посмотри на меня.
Разве я уже не смотрела на него? Мои ноги подкосились. А потом уже ничего не осталось.
Ни Дэймона. Ни мыслей. Ни пламени. Ни Кэти.
* * *
Все вокруг тонуло в тумане. Теплые руки удерживали мои волосы, чтобы они не закрывали мне глаза. Пальцы успокаивающе гладили мою щеку. Глубокий голос говорил со мной на языке, который казался музыкальным и нежным. Как песня, но… только красивее и мягче. Я погружалась в этот звук, терялась в нем все больше и больше.
Я слышала голоса.
Один раз мне показалось, что я слышала Ди.
— Ты не можешь. Это только усилит интенсивность следа.
Меня перевернули. Мокрая одежда была снята. Что-то теплое и мягкое окутало мою кожу. Я несколько раз пыталась говорить с теми голосами, которые находились рядом со мной, и, возможно, даже говорила. Но не была в этом уверена.
В какой-то момент меня поглотили облака забвения и унесли куда-то прочь. Под моей щекой чувствовалось чье-то ровное сердцебиение, убаюкивая меня до тех пор, пока голоса не утихли, и прохладные руки пришли на смену теплым. Через какое-то время в мое сознание вторгся яркий свет. Я снова начала слышать множество голосов. Мама? Мама казалась очень обеспокоенной. Она с кем-то говорила. С кем-то, кого я не знала. Это его руки были прохладными. Я почувствовала укол в руку. Притупленная боль распространилась до самых кончиков пальцев, послышалось еще больше приглушенных голосов, а потом я уже не слышала ровным счетом ничего.
Не осталось ни дня, ни ночи — только это странное зависание где-то посередине, где огонь терзал мое тело. Прохладные руки возвращались ко мне, периодически вытягивая мою руку из-под одеяла. Я не слышала мамы, когда в мою кожу снова что-то вонзалось. Жар потоком вливался в мое тело, растекаясь по венам. Хватая ртом воздух, я выгибалась над кроватью, а из моего горла рвался измученный крик. Все горело. Огонь, полыхавший во мне, казался в десять раз сильнее, чем прежде, и теперь я уже точно знала, что умирала. Я должна была…
А потом моя кровь наполнилась прохладой, словно потоком зимнего воздуха. Он распространялся настолько быстро, что моментально замораживал пламя внутри меня, оставляя ледяные следы.